Девушки судьбы и ярости - Наташа Нган

Блю бросает на меня убийственный взгляд, Аоки разражается хихиканьем.

– Боги! – шипит она. – Забудь об этом.

Я разворачиваю письмо.

– Нет, – говорю я, – не дождёшься, – я колеблюсь, бросая на Аоки косой взгляд. – А ты... ты не возражаешь?

Невысказанное имя Майны витает в воздухе комнаты. Меня бесит, что как только Аоки наконец начинает понимать и осмысливать то, что произошло во дворце, у неё появляются новые раны, с которыми нужно разбираться. Потеря её семьи – это травма совершенно иного рода, и я знаю, что пройдёт много времени, прежде чем она начнет чувствовать себя лучше из-за этого, не говоря уже об участии в этом Майны и Ханно.

Но, к её чести, Аоки натянуто улыбается мне:

– Всё в порядке. Ты любишь её, а я люблю тебя.

Я с благодарностью сжимаю её руку. Затем возвращаюсь к письму – и широко раскрываю глаза:

– Оно не от Майны.

Девочки наклоняются, когда я переворачиваю свиток, чтобы рассмотреть восковую печать, которую вскрыла в спешке – она не тёмно-синего цвета Ханно, а бледно-сливового оттенка. Мы вместе просматриваем первые несколько строк письма.

– О, боги мои! – шепчет Аоки.

– Это от родителей Ченны, – напрягается Блю.

– Бедняжки, – выдыхает Аоки. – Читай ты, Леи. Оно адресовано тебе.

– Мы все любили её, – я разворачиваю свиток, чтобы все могли его увидеть. – Прочитаем вместе – как хотела бы Ченна.

Дорогая Леи,

Приносим извинения за то, что не обращаемся к тебе более официально. Мы не знаем твоей фамилии. Друг рассказывал нам, что фамилии не распространены в сельских частях провинций, таких как Сяньцзо. Надеемся, что не обидели тебя.

Мы – родители Ченны Манси, Рамир и Вита Манси. Мы давно хотели связаться с тобой, но не сразу собрались с силами. Пожалуйста, прости нас. Потеря единственной дочери была тяжёлой утратой.

Спасибо за твоё письмо. Если кто-то должен был сообщить нам об этом, мы рады, что новость пришла от одной из её ближайших подруг – от той, которая была рядом с ней от начала и до конца. Твои добрые слова о Ченне были для нас большим утешением. Мы часто перечитываем твоё письмо, чтобы помнить её такой, какой ты её знала. Звучит так, словно она невероятно изменилась за время своего пребывания во дворце.

Мы с Витой хотели бы поблагодарить тебя за всё, что ты сделала для Ченны. Судя по тому, что ты рассказала нам о других Бумажных Девушках, они тоже были дороги Ченне. Мы были бы рады возможности встретиться со всеми вами однажды и поблагодарить вас лично.

Собственно, за этим мы и пишем тебе. Если это не будет слишком обременительным, мы надеялись, что сможем навестить тебя, именно для того, чтобы встретиться и поблагодарить лично. Уверяем, мы не отнимем слишком много времени и, конечно, снимем комнату в гостинице и сами обеспечим себя едой. Тем не менее, мы понимаем: если тебя это не устраивает, то будем уважать любое твоё решение.

Спасибо, что уделила нам время.

Желаем тебе и твоей семье всего наилучшего.

Да благословят тебя боги,

Рамир и Вита Манси

Лицо у Аоки мокрое. Я обнимаю её. Напротив нас Блю сидит неподвижно, её губы плотно сжаты. Затем она, кажется, принимает решение.

– Её родители пишут довольно чопорно, – говорит она.

– Блю! – кричит Аоки.

– Что ж, это так. Неудивительно, что Ченна была себе на уме.

– Она не была "себе на уме", – огрызаюсь я, – и тебе это известно.

– Полагаю, она была не так уж плоха, – признаёт Блю.

– Большой комплимент в твоих устах, – я поднимаю брови.

– Ну? – Аоки вытирает рукавом щёки. – Что ты им ответишь?

– Что они смогут приехать, как только я вернусь из поездки, конечно, – она улыбается, и я прижимаю её к себе. – И что смогут познакомиться ещё с четырьмя девушками, которые так много значили для их дочери.

Глаза Аоки загораются:

– Чжэнь и Чжинь смогут рассказать им так много хороших историй! Они всегда рассказывают самые интересные истории.

Я бросаю на Блю острый взгляд.

– Прекрасно! – та всплеснула руками. – Может быть, я им понравлюсь и они возьмут меня с собой в Уазу. Если судить по их шикарному стилю письма, их дом должен быть намного красивее, чем этот.

– Я бы предпочла дом Лей любому шикарному особняку, – говорит Аоки, и мы трое замолкаем от значимости её слов.

Наш последний дом был самым роскошным во всей Ихаре – и вот мы здесь, живём в моей захудалой лавке в глухой деревушке в Сяньцзо. Как и Аоки, я бы ни за что не променяла его на более роскошное жилище. И хотя она бормочет уклончивый ответ, беря ананасовый пирог, чтобы избежать дальнейшего разговора, я знаю, что Блю поступила бы так же.

45. Леи

Когда мы садимся, я понимаю, что Самира была права. Мне здесь нравится, даже очень.

Даже если бы я только что не провела три тяжёлых дня на спине у Самиры, которой, в отличие от дорогого Меррина, определённо нужно больше практиковаться в полётах с пассажирами, я всё равно была бы подавлена по прибытии. Это Южное Святилище, одно из четырёх тайных мест отдыха шаманов и путешественников в горах Гоа-Чжень, и место, где Майна узнала о своей семье Сиа во время войны. Святилище – подходящее название для этого места. Всё кажется тёплым, безопасным и успокаивающим – от янтарного оттенка утреннего света до журчащего ручья и молитв, доносящихся из храмов.

Я делаю несколько неуверенных шагов, приглаживая растрёпанные ветром волосы. Что-то знакомое гудит у меня под ногами. Прежде чем я успеваю сообразить, что это такое, нас приветствует группа шаманов. Другие ходят по поселению, бросая на нас любопытные взгляды, а потом возвращаются к своим делам и разговорам.

– Самира! – шаманка небольшого роста, выглядящая древней, тепло обнимает девушку-ястреба. – Так чудесно видеть тебя снова.

Она лучезарно улыбается, её мутные чёрные глаза сверкают. Она переводит взгляд на меня.

– Ты, должно быть, Леи. Я Ама Го.

Когда