Королевская кровь-12. Вороново сердце. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

Наконец Свидерский отшатнулся. И Ситников дрожащей рукой вытер мокрый лоб.

— Должен дотянуть? — спросил он, и с детской надеждой прозвучал его голос.

— Не знаю, Матвей, — сипло ответил Алекс. Снова зажмурился. — Должен. Хватит на сегодня смертей.

— Разрешите, я попробую, — прозвучал позади хриплый голос лорда Лукаса. — Когда-то Бермонт очень помог Дармонширу…

Герцог, чертыхаясь под нос, положил на короля Демьяна руки, прикрыл глаза — и Александр с изумлением ощутил, как рванула от него белая стихия, стихия целительная, мощная. Такая мощная, будто он был по меньшей мере… сколько же секретов хранят королевские дома Туры?

Под руками Дармоншира разливалось сияние, которое словно выправляло, связывало все то, на что не хватило резерва у магов. И лицо Бермонта розовело. Дыхание становилось ровным… в конце концов он погрузился в виталистический сон.

— Это все, — хрипло сказал Дармоншир. Поднялся, пошатнулся — и, сунув руку в карман, вытащил пачку сигарет. Прикурил. Поймал взгляд Ситникова — и протянул сигарету и ему. Студент не стал отказываться, прикурил.

— Это очень много, — сказал герцогу Александр. — Теперь — дотянет.

Дармоншир улыбнулся во весь рот. И вновь затянулся.

— Значит, не зря я сюда пошел, — прохрипел он. — Не зря.

Раненых, которые не могли идти, погрузили на связанные куртки, понесли к порталу — под прикрытием тех, кто еще мог держать оружие. Вдруг враг вернется?

Но врагу было достаточно — и измотанный отряд как мог быстро прошел последние километры и ступил в дымку портала.

* * *

Ренх-сат кружил над равниной, ментально собирая в стаю уцелевших стрекоз, приказывая охонгам и тха-охонгам идти за ним. Он видел, что недалеко от врат идет бой — но он и не думал к нему присоединяться. И не обещание было тому виной. А понимание, что он уже отвоевал.

На одном из витков вокруг равнины он увидел лежащего на брюхе размазанной стрекозы Тмир-вана, к которому, вереща, подкрадывались оставшиеся без всадников охонги. Увидел — и спустился.

Пожилой генерал, сжимающий меч, бледный, открыл глаза. Из пережатой культи его сочилась сукровица.

— А, это ты, — сказал он едва слышно. — Проиграл?

— А ты? — спросил Ренх-сат сухо.

Тмир-ван поморщился. Застонал, когда Ренх-сат подхватил его и потащил к стрекозе.

— Что тебе нужно? — спросил, когда Ренх-сат забросил его на раньяра, тревожно переступавшего, почуявшего кровь.

— Верность и люди, — ответил Ренх-сат. — Нам придется остаться тут, Тмир-ван. Занять Орвису — пусть эта твердыня принадлежит Итхир-Касу, но он мертв, а она находится дальше всех от остальных твердынь, и у нас будет достаточно времени, чтобы окрепнуть, прежде чем наши соседи решат попробовать нас на прочность. Надо собрать людей. Проиграют или выиграют наши божественные господа, а я хотел бы остаться живым.

Глава 22

Великий Ворон не сразу направился в свои чертоги — он поднялся во дворец возлюбленной жены своей, Воды. Там пульсировало в ледяном кубе его сердце, его горделивое упрямое сердце, полное любви и ревности, звало его, тянуло — воссоединись со мной, стань сильным, стань собой.

Ледяной куб треснул в божественных руках, и Жрец вложил средоточие тьмы в грудь. И застонал — потому что часть его сути стала врастать в него, и он вспомнил, каково это — быть целым. И со злым предвкушением ощутил, как сила его плеснула во все стороны, начала вновь встраиваться в тонкие структуры планеты… и потек взаимообмен стихий, как заведено было от Триединого, когда одна перетекала в другую, питала другую, и вместе они были сильнее во много раз.

Грохот сражения доносился и сюда, в небесные чертоги. Бились внизу его братья и сестра, но как ни стремился он к ним, было еще рано.

«Держитесь, братья и сестра, — сказал он, — прошу вас, дождитесь, пока войду я в силу. Сейчас я слаб и стану легкой добычей. Немного совсем нужно, чтобы сердце вросло в меня, чтобы я стал силой снова равен вам. А пока услышьте меня: богиня другого мира рассказала мне, как биться с врагом. Нерва-паук мощен и непобедим, его сети режут и вытягивают силу, его суть равна твоей сути, Иоанн, и единственный способ победить его — быть быстрее, жечь огнем, сечь сети клинками. Девир-богомол, старейший из чужаков, несет смерть, опасен огненным колоколом и плетьми, которыми не дает приблизиться вплотную, он слабее в ближнем бою, чем другие, но для этого нужно потушить его оружие, дать себе время на ближнюю битву. Омир-кузнечик быстр и устойчив, его удары смертельны, сильное и слабое место его — ноги, прыгая, он наносит сокрушительные удары, но и ранив его в ноги, можно получить преимущество. Малик-стрекоза — моложе всех, его преимущества — крылья, срежь крыло — он в два раза потеряет в ловкости».

«Мы дождемся», — прозвучало со всех сторон в ответ.

Сердце пульсировало, врастая, и вместе с ним становился он сильнее втрое, впятеро, вдесятеро.

Жрец перенесся в свой дворец, распахнувший перед ним двери с радостью. Навстречу ему сомнарисы уже тащили старый, дождавшийся хозяина доспех, и клинки — и он протянул руки, чтобы взять их.

Совсем немного подождать. Только бы продержались.

* * *

Около 17.00 в Тафии (12.00 в Рудлоге, 10.00 в Инляндии)

Четери первым вышел из портала в белую пыль — и через пяток шагов замер, оглушенный грохочущими небесами, ослепленный солнцем, ошеломленный видом посеченной разломами Неру и разрушенной, на треть укрытой терновником Тафии: хрустальные заросли таяли, словно дух был без сил. Дрожала земля, в небесах гудел ураган, то нагоняя тучи, то открывая яркое солнце и сметая с холма мраморную вуаль.

Побежала по телу родная сила, снимая тяжелую усталость, кольнул прохладой Ключ, запел знакомый ветер — пел он сейчас сердито, грозно, — и ощутил Четери и воды глубоко под Тафией, и грозовые облака, текущие к ней, и воды далекого Белого моря, идущие по Неру вниз.

Родная стихия, прохладная, ласковая, пульсировала сейчас надтреснуто и горько, словно возмущенное море то наступало, то отступало от берега.

— Что теперь? — услышал он за спиной скрипучий голос Ли Соя. Они со Свидерским прошли мимо. — Я без сил, Александр, не смогу сейчас открыть Зеркало, чтобы проверить, что там с Алмазом и Чернышом. Беспокойно мне что-то.

— Я тоже на нуле, — так же скрипяще ответил ему Свидерский и с тревогой несколько раз тронул одну из светящихся нитей на старческом запястье. Все старшие маги сильно одряхлели.

Четери отступил в сторону — мимо него пронесли Бермонта, который, как он видел издалека, дрался как одержимый. Деревянно, нетехнично, неизящно — но с какой