Его самое темное желание - Тиффани Робертс

Не имело значения, что он пытался это сделать десятки раз за последние месяцы, и что у него ни разу не получилось.

Он должен найти свою пару. Он должен быть с ней.

— Ты не сможешь перейти, — крикнула Тень, но теперь ее голос звучал далеко, заглушенный ревущей песней магии.

Камни уже были настроены на мир Кинсли. Векс почувствовал ее, связь, настолько реальную и прочную, что, казалось, он мог протянуть руку и достать что-то с другой стороны. Но ему не нужно было ничего приносить сюда. Ему нужно было отправить туда самого себя.

Руки Векса дрожали от напряжения, когда он свел ладони вместе, сосредоточившись на этой гармонии, на мистическом пути, который камни проложили между мирами, когда Векс высвободил силу крови Кинсли. Он направил на это всю свою силу воли.

— Дверь открыта, — прохрипел он. — Открой проход.

Воздух задрожал вокруг него. Огонь заискрился в его венах, сопровождая магическую дугу, опаляя его изнутри.

— Откройся мне!

Сила набухла и устремилась вперед, но остановилась, так и не покинув его тело. Что-то поймало ее — сеть, сотканная из магии, настолько древней, что она существовала до начала времен, что была соткана из самой ткани мироздания.

Душа Векса задрожала. Он знал эту магическую сеть, она была знакома ему так же, как его собственные руки. Проклятие королевы. Она сопротивлялась силе магии, но лишь слегка.

— Откройся, — повторил Векс срывающимся голосом. — Откройся мне!

Проклятие усилилось. Векс наклонился к нему, направляя все больше и больше магии на магический барьер, вкладывая в него всю силу своего разума, тела и духа, но сеть все равно начала сжиматься. Она затянула его, обратив поток магии вспять.

Боль пронзила его тело, когда мышцы напряглись.

— Откройся…

Нет, нет, нет! Не сейчас, не снова! Нет!

Зеленая энергия вырвалась из вертикальных камней, и волна силы обрушилась на Векса. Она ослепила его, оглушила, парализовала, раздавила. Обжигающий жар пронесся по еготелу, проникая до самых костей. И проклятие, этот жесточайший из даров самой жестокой из королев, крепко сжало сердце Векса.

Внезапно магия рассеялась.

Векс пошатнулся и резко втянул воздух. Отголоски агонии пульсировали в нем, жалящая, жгучая, пронизывающая боль, но это не шло ни в какое сравнение с холодной, ледяной хваткой на его сердце.

Он сотни раз испытывал подобные мучения в своих попытках перейти границу, многие из которых произошли именно в последние семь месяцев. Но на этот раз…

Он упал на колени, едва почувствовав толчок от удара, и взревел. Все его страдание, вся его беспомощность и вся его тоска проявились в этом звуке, ставшим прерывистым и хриплым, когда он рухнул.

Прижавшись лбом к земле, он вцепился в мох и землю под собой. Впился когтями и заплакал. Он проклял королеву за то, что она обрекла его пару, но это было его решение. Это был его выбор. И, несмотря на это, Кинсли держалась. Она вытерпела. Она осталась.

Но он все равно ее потерял. Он потерял ее именно тогда, когда «скоро» было ближе всего, и ничего не мог сделать, чтобы найти ее, ничего, чтобы ей помочь, ничего, кроме как любить ее из этой чертовой дали и надеяться, что она и их ребенок в безопасности.

Слезы, льющиеся из его глаз, были горячее, чем хватка проклятия, но ничто не могло остановить их поток.

Вспышка магии коснулась чувств Векса, когда огоньки приблизились к нему. Нежными прикосновениями и тихими голосами они успокаивали его, утешали, поддерживали его как делали это бессчетные годы. И все же в тот момент он был сломленным существом. Ничто не могло унять его агонию. Его пара, его жизнь, была за барьером, и он не мог преодолеть его. Его любви было недостаточно, чтобы разрушить стену.

Векс прижался лбом к земле, слезы капали с его носа.

— Кинсли…

Та сила, что еще оставалась в нем, медленно иссякла, и он осел, крылья безвольно опустились над ним.

Эта огромная, всепоглощающая боль в его сердце пересилила все остальное. Он подвел ее. Подвел их. Он поддался отчаянию за два дня, после того как его пара сохраняла веру, цеплялась за надежду месяцами.

Что-то ожило. Ни Векс, ни огоньки, ни вертикальные камни или дерево. Что-то за пределами всего этого, но каким-то образом являющееся частью всего сущего, что-то непостижимо огромное, но бесконечно нежное и крошечное, что-то вплетенное во все сущее и обернутое вокруг него.

По телу Векса пробежала дрожь. Движение этой едва ощутимой, непостижимой силы проникло в него. Если эта сила и была магией, то не похожей ни на что, что он когда-либо испытывал. Она была пугающей, но успокаивающей, зловещей, но наполненной обещанием.

Яд проклятия, словно в ответ, просочился в его вены, распространяя по нему огонь. Нити этой сети зашипели внутри него, натягиваясь все туже, сворачиваясь, как змеи. Он выдохнул.

Грудь Векса сжалась. Его сердце остановилось, а легкие отказывались дышать. Безумные, обеспокоенные голоса огоньков доносились до него, но он не мог понять их слов. Он едва ощущал их прикосновения, когда это движение в ткани мироздания усилилось и проникло в него.

Боль отступила, сменившись медленным, освежающим приливом. Нити проклятия, звенья цепей, которые королева давным-давно сковала из гордости, жадности и злобы, распались, когда эта сила поглотила их.

Сердце Векса бешено заколотилось. Он сделал резкий, прерывистый вдох и приподнялся на дрожащих руках.

С той же неторопливой неотвратимостью, с какой пришла, эта сила растворилась в эфире. За ней последовала тишина — та тишина, которая наступает только тогда, когда звук, который человек слышал непрерывно столько, сколько себя помнил, внезапно смолкает.

Судьба.

Этой силой была судьба.

Присев на корточки, Векс снова вдохнул. Он не мог вспомнить, когда в последний раз дышал так глубоко. Он не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя таким… необузданным, раскованным. Таким… свободным.

Его глаза расширились, и новые слезы покатились по щекам.

— Ах, Кинсли. Мой лунный свет.

— Маг… — удивление и неверие наполнили голос Вспышки, когда огоньки поплыли перед Вексом.

Эхо развела руками.

— Мы …

— Свободны, — сказала Тень, нехарактерно для нее трепеща. — Мы свободны.

Векс мечтал об этом моменте бесчисленное количество раз на протяжении веков, представлял его снова и снова бесчисленными способами. Он никогда не представлял, что это произойдет вот так — тихо, сдержанно, проникновенно.

Но у него не было желания наслаждаться этим здесь и