Его самое темное желание - Тиффани Робертс

Кинсли отказывалась принимать что-либо как должное. Она была благодарна родителям за то, что они делают, за все, что они уже сделали. Сказала, что понимает, как им тяжело.

И они повторяла, что всегда будут делать все, что в их силах, для Кинсли и Мэдисон… и для их внука.

На озеро часто обрушивались ливни, хотя они редко задерживались надолго. Дождевик, заказанный Кинсли, окупил себя полностью. Звук дождевых капель, разбивающихся о ее плащ, на самом деле действовал успокаивающе.

Когда стояла хорошая погода, она брала с собой в ведьмино кольцо книгу. Огонькам нравилось слушать, как она читает, но это было не только для них, но и для Векса, и для ребенка тоже.

Весна сменилась летом. Дни были приятно теплыми, от красоты долины захватывало дух, а малыш был крепким. Судя по тому, насколько сильными становились некоторые из их маленьких пинков, он был чертовски крепким. Ежедневная прогулка Кинсли от машины до ведьминого кольца с каждой неделей занимала немного больше времени, и вскоре мать настояла на том, чтобы ходить вместе с ней, чтобы убедиться, что Кинсли добирается в целости и сохранности.

Скоро.

За те долгие летние дни Кинсли произнесла это слово столько раз, что и не сосчитать. Она повторяла его своей матери, тете, отцу и сестре, огонькам, Вексу и ребенку. Больше всего она повторяла его себе.

С каждым разом это слово становилось все тяжелее, объемнее, ощутимее. С каждым повторением оно занимало все больше места в ее сердце. Предвкушение, тревога, нетерпение, волнение — все это было и даже больше.

Скоро никогда не могло быть достаточно скоро.

Векс отвечал ей тем же, хотя и через огоньков. Они говорили, что он был беспокойным, задумчивым и раздражительным, что огонь в его взгляде горел яростнее, чем когда-либо. Они описывали не человека, впавшего в отчаяние, а грозного зверя, стремящегося вырваться из клетки, чтобы броситься вперед и потребовать свою пару.

Целая жизнь пролетела за эти месяцы. Кинсли наблюдала, как сменяются времена года, наблюдала, как меняется земля и ее тело. Она чувствовала, как меняется ребенок. И по мере того, как лето приближалось к своему апогею, лес все больше напоминал владения Векса. Ее и без того безмерная тоска по нему усилилась еще больше.

Каждый день она ходила на ведьмино кольцо. Она не позволяла ничему остановить себя — ни погоде, ни своим отекшим ногам, ни животу, который заставлял ее стонать каждый раз, когда она вставала со стула. Не имело значения, сколько ей приходилось ковылять, чтобы передвигаться, или что она чувствовала, что ей хочется пи́сать каждые пять минут, потому что, Кинсли готова поклясться, ребенок спал, положив крошечную ножку прямо на ее мочевой пузырь. Каждый день она появлялась, чтобы сказать Вексу и огонькам, что она все еще здесь.

Она каждый день говорила огонькам, что скоро, и каждый день они повторяли ей это слово, сорвавшееся с губ Векса и дошедшее до ее ушей, до ее сердца. Летний воздух гудел от жизни, от будущего.

Когда ее спина заболела так сильно, что она почти не могла встать с постели, она все же добралась до круга. Когда после долгой, беспокойной ночи, в течение которой ни одно положение, известное людям или фейри, не давало даже малейшего подобия комфорта, ее веки отяжелели настолько, что она не могла их держать открытыми, она все же добралась до круга.

До того дня, когда не смогла.

ГЛАВА 44

Подложив одну руку под живот, чтобы поддержать его, Кинсли перегнулась через подлокотник дивана и вскрикнула, когда ее поразила очередная схватка. Боль началась в пояснице и быстро распространилась по всему телу. Она вцепилась пальцами в обивку, зажмурилась и стиснула зубы.

Схватки становились все более частыми, интенсивными и продолжительными, и эта была настолько ошеломляющей, что у нее перехватило дыхание.

Эмили погладила Кинсли по спине.

— Дыши, любимая. Просто продолжай дышать. У тебя все так хорошо получается.

Кинсли заставила свои легкие работать, делая глубокие, размеренные вдохи. Это немного помогло. Несмотря на то, что она просмотрела дюжину видео о дыхательных техниках и практиковала их множество раз, несмотря на то, что она изучила всю информацию, которую смогла найти о процессе родов и домашних родах, она чувствовала, что совсем не готова к родам в реальности.

И с каждой схваткой тревога и страх, которые она так упорно пыталась сдержать, накатывали приливной волной, обрушиваясь на нее.

У нее родится ребенок. Что, если что-нибудь случится?

Даже если я этого не переживу, главное, чтобы ребенок был жив, чтобы Векс освободился…

Схватка прошла, позволив Кинсли на мгновение передохнуть. Она знала, что следующая наступит слишком скоро.

— Хорошо, — сказала она, медленно выпрямляясь.

Эмили протянула ей бутылку с водой.

— Выпей.

Кинсли сделала несколько глотков, прежде чем передать бутылку обратно матери. Положив руку Эмили на поясницу для поддержки, Кинсли продолжила ходить кругами по гостиной. Вся мебель была отодвинута в сторону, чтобы освободить больше пространства. Как бы сильно Кинсли ни хотелось сесть, отдохнуть, уснуть, ходьба помогла.

Несмотря на все их приготовления, несмотря на то, что они знали, что этот день неизбежен, и Кинсли, и Эмили едва смогли подавить панику, когда накануне вечером у Кинсли отошли воды. Когда это произошло, они как раз собирались пойти к машине, чтобы отправиться на ежедневную встречу с огоньками.

Ее мать превратилась в торнадо, бросившись готовить постель, передвигать мебель и собирать все, что им понадобится для родов, пока Кинсли переодевалась в ночную рубашку на пуговицах. Каким-то образом, между всем этим, Эмили также сообщила их семье, что время пришло.

Это было много часов назад. И каждая минута тянулась медленнее предыдущей.

Кинсли ходила до тех пор, пока схватки не начали повторятся так быстро, что она не успевала оправиться от них. К тому времени в окна уже лился свет рассвета. Измученная, она лежала в постели, погружаясь в короткие приступы сна, прежде чем проснуться от очередного мучительного напряжения в животе. Каждый раз, когда она просыпалась, ее мать была рядом со словами ободрения, с водой для нее, чтобы сделать глоток, с салфеткой, чтобы осторожно вытереть пот с лица Кинсли.

Но как бы сильно она ни любила свою мать и как бы ни была благодарна за то, что она рядом, был только один человек, которого она хотела видеть рядом больше, чем кого-либо другого.

Векс.

Скоро. Он скоро будет здесь.

Шли часы, и Кинсли металась между прерывистым сном и болезненным сознанием, находя утешение только в