Я буду твоими глазами - Александра Неярова
– Да… – выдохнула, с духом собираясь. – Пожалуйста, закрой глаза.
Молодец выполнил просьбу. Верея положила одну руку ему на голову, другую на солнечное сплетение. Смежила веки и потянулась к глубинам его жизненной реки, как и в прошлый раз с детьми купца.
Вобрав полную грудь воздуха, задержала его на мгновение. На выдохе решительно, но плавно погрузилась в бурлящий поток жизненной силы воина. И сразу понеслась по быстрому течению, прочь от яви, всё больше удаляя свою душу от тела.
Чёрная воронка чужой ворожбы прошила тело жгутами боли и ядовитыми шипами. Не хотела пускать, опутывала руки и ноги вязкой паутиной, гневно шипела и сковывала движения, норовила попасть в рот и нос и загубить вторгшеюся девицу. Но Верея отважно сражалась с тёмным колдовством, упрямо плыла на звук буйно стучащего мужского сердца.
Кувыркнулась в недрах, потеряв всякую опору, и уже не могла распознать, где дно русла, а где небо. В какую сторону грести? Стало так холодно, что, казалось, бесплотное тело её покрылось ледяной коркой, вытягивавшей тепло, забивавшей дыхание.
С непосильной для неё ворожбой она столкнулась. Слаба ещё. Не сможет побороть. Проклятье ведьмы накрепко въелось в Яробора когтями. И отпускать добычу не собирается.
Невиданная сила скрутила. Паника и страх забурлили внутри, пронзая холодом до самых костей. Отчаянно извиваясь, Верея заставила себя во чтобы то ни стало вырваться, изворачиваясь и дёргаясь, но её, наоборот, завертело. Почувствовала, что захлёбывается, истончаются её последние остатки силы. Проклятие тянуло вниз на самое дно, во тьму, в ворота чертогов мрака.
«Мой он. Не отдам тебе! – шипел, что змея, изломанный, скрипучий голос дряхлой старухи. – Погублю, тварь светлая!
Тонкая нить, связывающая Верею с телом, стремительно истощалась и таяла. Медленно провалилась она в кромешную, ледяную тьму, как вдруг иная, ярая сила вытолкнула её душу обратно в явь…
Верея отдёрнула похолодевшую руку от Яробора, отшатнулась от него в страхе и повалилась на зад на пол избы. Карябая ногтями доски, пыталась ухватиться за расколовшийся привычный мир. Её дух слишком долго парил в недрах Нави.
Казалось чернильная муть русла до сих пор заполняла свинцовую грудь. Тошнота душила.
«Дыши! Не смей сдаваться!» – а это уже голос той, что помогла вернуться в Явь. Дух древлянки, хозяйки ветхой избушки, что жила здесь до них.
С усилием Верее удалось сделать вдох, а после ещё и ещё. Она наново училась дышать. Сердце трепещущим комком стучало в самом горле.
– Эй? Ты как?! – Мужской обеспокоенный голос ворвался в хаотичные мысли. Кто-то легонько тряханул её за плечи. – Верея!!
Круговерть перед взором улеглась, чужая тьма и давящая могильной плитой воля отступили, и Верея различила перед собой склонившегося над ней Яробора. Он стоял на коленях и морщился от боли в ранах, от напряжения мышц повязки снова пропитались кровью.
– П..пусти, – промолвила, еле слышно.
Он сразу же разжал руки, а она отползла от него к стене. Как только спиной нашла опору, подтянула колени к груди и обняла себя руками. Тело всё ещё сотрясало дрожью.
– Верея? С тобой всё в порядке? – спросил княжич, ещё в начале ощутив, как только девица его коснулась, что что-то пошло не так.
– Да… – отозвалась она сиплым голосом. – Прости. Я… слишком слаба. Не вступила ещё в полную силу, клятвы Ладе не давала.
Поднявшись на ноги, пошатываясь, побрела к двери. Ей нужно побыть наедине с собой, подумать. До немоготы хотелось на свежий воздух!
– Я в лес, силки проверю, – наплела первое, что в голову взбрело. – А ты ложись, не то раны вновь откроются.
– Верея, постой, – княжич руку ей в след выбросил, но схватил лишь пустоту. Девица уже в сени ускользнула, а через мгновение скрипнула входная дверь, да быстрые шаги по порогу прозвучали.
Ушла. Испугалась чего? Проклятья ведьминого?
Али его, что горой над ней, маленькой и хрупкой навис? Со злости княжич кулаком по доскам пола саданул и голову понурил.
Верея бежала не видя заросшей тропы перед собой от застивших взор слёз и ужаса. Ноги цеплялись за ковер из трав, ветки деревьев и кустов хлестали по лицу и рукам, цеплялись за волосы, она падала, вставала и снова бежала.
Куда? Не знала. Ноги сами несли прочь.
А всё потому, что проклявшая Яробора ведьма та самая, что злую ворожбу на её родное поселение наслала. Ворожбой этой отравлена Живица, протекающая возле пепелища и топей, соприкоснувшись с её водами захворали дети купца Вяженского. Силу тёмную, губительную Верея узнала, погрузившись в жизненные потоки реки мужчины.
Либо это нелепое совпадение. Либо темнит что-то мо́лодец.
В любом случае не тягаться Верее с ведьмой пока её сила не окрепнет. Спотыкнувшись о кочку, она повалилась наземь, так и осталась лежать недвижимой. Мочи не было, устала.
Над головой скрипели великие сосны, меж их высоких стволов гулял ревущий ветер. Полдень, а света солнца не видать, не проникают и не греют землю лучи сквозь богатые листвой и иголками кроны. Серые тучи над лесом нависли. Воздух сгустился, и похолодало.
Сварог гневается. Никак небеса вскоре громом разразятся, и дождь стеной польёт, пару дней как грозится, а все ни капли не упало. Но возвращаться не хотелось.
– Кьё-ёк! – прорезал лесные звуки соколиный крик. Следом послышались хлопки крыльев, Зорко приземлился на полусгнившую, поваленную корягу рядом с лежащей Вереей.
Она подняла голову на птицу, сокол перебирал когтями по замшелому краю и с тревогой смотрел на неё.
– Всё хорошо со мной, друг, – протянула руку и погладила коричневые шелковые пёрышки Зорко.
Заклекотал он ворчливо, не поверив. Крылья расправил и голову на бок вывернул, глазами-бусинками моргнул. Мол, ежели всё в порядке на земле со слезами не валяются!
– Всё-то ты понимаешь и чувствуешь, – натянуто улыбнулась. – Я справлюсь с трудностями, не переживай.
Верея утёрла сырость с лица и поднялась, соринки и мелкие травинки с льняного сарафана стряхнула, но выпачкалась ткань в соке зелени и грязи. А ещё мо́лодца засохшая кровь на подле и рукавах рубахи. Стирать теперь его на заре, и то если толк в этом будет. Завтра переоденется в другую рубаху с платьем, хорошо, что одежу свою прихватить из дома старосты не забыла.
– Давай лучше по лесу пройдемся, родимый? Дома есть совсем нечего, а у меня жилец нежданный объявился, медведем подранный. Не выгонишь за порог, жалко.
– Кьёк, – вновь заворчала
