Как я сняла дракона - Даная Иная

Луми посмотрел на меня со всей серьезностью, на которую был способен.

— Это их выбор, — тихо проговорил он. — Лунные лисы добровольно приняли на себя эту роль, чтобы помогать другим. Они впитывают в себя боль и печаль, чтобы остальные жители Эфемироса могли чаще испытывать радость и легкость.

Я хотела спросить про Миарфена и его тоску, а еще присущий ему гнев, но не стала. Потом.

Осторожно подошла к ближайшему из лис. Он был чуть меньше остальных, а его шерсть отражала свет сильнее. Я не удержалась и погладила ее. К моему удивлению, лис не отстранился. Он наклонил голову, позволяя мне прикоснуться. Я ощутила, как успокаивающая волна тепла проникает в мою ладонь.

— Понимаешь ли ты, каково это — носить в себе столько печали? — шепотом спросила я.

Во мне пробудилось острое желание узнать об этом существе, постичь глубину его страданий. Я хотела запечатлеть его душу, раскрыть суть — для мира и самой себя.

Лунный лис встретился со мной взглядом, и в его глазах я узрела отражение звезд. Они были наполнены глубочайшей грустью, но на самом их дне мерцало что-то, похожее на слабую искорку надежды.

— Ты можешь помочь мне, — сказала я, обнимая его своим взором. — Я хочу, чтобы весь Эфемирос увидел, что даже в самой сильной печали можно найти красоту.

Лис застыл, а затем медленно склонил голову, давая свое согласие. Я подняла фотоаппарат и настроила параметры съемки. Лунный лис оставался неподвижным, но я заметила, как его шерсть начала сиять ярче, а печальные глаза стали еще глубже. Он открыл передо мной свою душу, позволив обнаружить не только внешнюю оболочку, но и ту историю, которую нес в себе.

Лис, который находился напротив, был не просто существом — он являл собой живое воплощение грусти и красоты. Каждая слезинка, сверкающая в его взгляде, была как крошечный мир, полный непрожитых моментов и несбывшихся мечтаний. Шерсть, окутанная мягким свечением, переливалась всеми оттенками чувств. Этот свет был соткан из воспоминаний, страданий и тонкой нити надежды, протянувшейся сквозь века.

Когда мой палец лег на кнопку спуска затвора, время словно остановилось. В тот самый миг, когда объектив камеры раскрылся, воздух вокруг нас заполнили тысячи мельчайших искр, танцующих в воздухе. Я протянула руку, и искорки уже привычно кольнули пальцы.

Снимок постепенно проявлялся. Свет вокруг кадра начал меняться, обретая новые оттенки: от мягкого голубого до насыщенного синего, от нежного серебристого до яркого фиолетового. Каждая искорка добавляла глубину образу лиса, подчеркивая ту невыносимую красоту, которую он нес в себе. И да, это была чистая беспримесная печаль.

Затем я обратила внимание на других лунных лис. Каждый из них рассказал мне свою историю без слов. Потерянность, одиночество, отчаяние — каждое из этих чувств читалось в их взглядах.

Я понимала, что создаю не просто фотографии, а фиксирую настоящие души, открывающиеся перед моим взором. В голове уже складывался план: эти снимки прекрасно впишутся в отдельную групповую композицию, где каждый кадр будет дополнять другой.

Когда фотосессия близилась к завершению, я почувствовала, как сердце учащенно забилось в груди. В памяти всплыл облик правителя. Во мне проснулось желание проникнуть в его сущность, разгадать ту скрытую душу, что таится за маской власти — так же, как я только что сделала с лунными лисами. Как уже сделала однажды.

Как будто в ответ на мои размышления, тишину и туман разорвали раскаты грома. Я сразу узнала звук — это был Миарфен.

Глава 21. Остров Огненных Вершин

Лужайка, на которой мы устроили фотосессию, вдруг показалась слишком маленькой. Возможно, Миарфен заметил это с высоты, или же бывал здесь прежде. Я проследила взглядом, как силуэт опустился на соседнюю поляну — где-то неподалеку. В груди снова разлилось знакомое волнение. Опять следил?

Дракон сбросил свое обличье, превратившись в мужчину. Сегодня правитель выглядел совсем иначе — неформально, я бы даже сказала. На нем была черная кожаная куртка с красными акцентами, джинсы темного оттенка с опять же кожаными вставками, а на ногах — массивные ботинки с металлическими накладками. Если не обращать внимание на лунных лис, поющие деревья, облачную землю — ага, не обратишь тут! — я бы подумала, что мы с ним находимся на моей планете.

Миарфен подошел ближе, и я почувствовала исходящий от него жар — будто огонь, скрытый под кожей, пытался вырваться наружу. Его глаза горели так, что, казалось, могли прожечь любую преграду на своем пути.

Это был тот самый дракон, который заставлял мое сердце биться быстрее, и теперь он вновь оказался рядом. Правда, за эти мысли мне было неловко даже перед самой собой.

— Яра, — проговорил Миарфен, приближаясь ко мне. Его голос был низким и хрипловатым, будто отголоски огня все еще звенели в его гортани. — Я прилетел за тобой.

— За… мной? — еле слышно переспросила я.

Он кивнул, не сводя с меня своего пристального взгляда.

— Хочу пригласить тебя на прогулку.

Я замерла, окаменев от неожиданного предложения. Сердце гулко стучало в груди, мысли путались, а тело уже начинало отзываться на каждое слово, которое он произнес. Конечно же, я мечтала очутиться рядом с ним — где угодно, лишь бы ощутить его близость.

Я представила, как прижимаюсь к его теплой кожаной куртке. Или, может быть, к чешуе, такой холодной и гладкой, но одновременно манящей своей опасностью. Его сильные руки, такие уверенные и властные, могли бы снова заключить меня в объятия, заставляя забыть обо всем вокруг.

Внутри все сжалось от волнения, внизу стало жарко и влажно. Что со мной происходит? Почему мое тело так реагирует на эти мысли? Как будто я потеряла контроль над собой, уступив желанию, которое невозможно удержать. Но ведь это безумие! Я должна была взять себя в руки, собраться… Но вместо этого я просто стояла там, глядя на него.

Дракон усмехнулся, наблюдая за моим молчанием и добавил:

— Это не обсуждается.

Затем подошел к лунным лисам, которые тихо сидели на туманной траве, освещенной лунным светом. Присев перед ними, он посмотрел на них с лаской, которую трудно было ожидать от могущественного и холодного правителя.

— Ну, здравствуйте, прекрасные создания, — прошептал он, словно обращаясь к старым друзьям. — Давно не виделись, да?

Его голос был мелодичным, совсем не похожим на тот низкий рокот, которым он беседовал со мной. От этой перемены интонации мое сердце