Игра титанов: Вознесение на Небеса - Хейзел Райли

— Как ты можешь так говорить, Хейвен?

Я отворачиваюсь к пляжу — не для того, чтобы смотреть на происходящее, а чтобы дать понять: разговор окончен. У меня больше нет сил. Сердце каменеет, и безумный страх сжимает внутри — что что-то рушится прямо у меня на глазах, а я не могу этому помешать.

— Хейвен? — зовёт Хайдес. — Послушай…

Я поднимаю руку, умоляюще.

— Хватит. Пожалуйста.

Минуты тянутся. Когда я снова смотрю на него, он глядит так, словно хочет одновременно заорать и поцеловать меня до потери дыхания. Но не делает ни того, ни другого.

Проходит мимо, направляется к пляжу. И только поравнявшись с Аресом, слышу отчётливо:

— Не переживай, Хайдес, я сам подниму ей настроение.

На миг мне кажется, он проглотит приманку. Хайдес делает ещё два шага вперёд, затем резко разворачивается. Всё происходит стремительно: его кулак врезается в лицо Ареса. Удар заставляет того пошатнуться. Он касается скулы, двигает челюстью, будто проверяя, всё ли на месте.

И улыбается.

Улыбка наглая, вызывающая: от неё либо мурашки бегут по коже, либо хочется ударить ещё раз.

Хайдес не говорит ни слова. Просто уходит быстрее, словно боится поддаться искушению и двинуть снова.

Мы остаёмся вдвоём, в пяти шагах друг от друга. Чёрные глаза Ареса цепляются за меня, в них — нечто похожее на сожаление.

— Он и правда идиот, — произносит он тоном типичной лучшей подружки, что утешает тебя с мороженым и мелодрамой. — Хотя, признаюсь, я бы уложил Персефону в постель. Не могу врать, Коэн.

Я закатываю глаза. Бормочу что-то вроде «спасибо» и уже разворачиваюсь. Если Хайдес ушёл на пляж, мне лучше вернуться в дом и попытаться отвлечься. Сегодня Лиам может оказаться чертовски полезным. Или Гермес — кто угодно, лишь бы вытянуть меня из этой дерьмовой ситуации.

— Но между ней и тобой я бы всё равно выбрал тебя, знаешь, — пытается оправдаться Арес.

— Замолчи, Арес, ладно? — срываюсь я.

Он облизывает верхнюю губу, будто мои слова его возбудили.

В конце концов он всё же отлипает от стены, но с неожиданно серьёзным видом. Чем ближе подходит, тем сильнее мне хочется пятиться назад. Останавливается вплотную; я поднимаю голову, стараясь сохранить маску равнодушия. Арес раскусил мой манёвр и хохочет.

— Ты же знаешь, что и у нас есть свои Игры? — спрашивает.

Я киваю.

Его взгляд падает на мои губы. Скользит по ним раз за разом, так пристально, что кажется, будто он целует меня глазами.

— Мысль увидеть тебя в одной из моих игр, Коэн, заводит меня сильнее всего.

Любопытство во мне вспыхивает мгновенно. Что неудивительно: это моя ведущая черта.

— Значит, тебе нравится идея проиграть мне, — поддразниваю я, пытаясь разрядить обстановку.

Он резко наклоняется, в глазах вспыхивает дикий огонёк. Его запах заполняет лёгкие.

— Можешь не сомневаться.

— Никто не любит проигрывать.

Он пожимает плечами.

— Если соперник — ты, мне плевать, победа это или поражение. Главное — сама игра. И наслаждаться каждым её мигом.

Я застываю. Он прекрасно знает, что я хочу спросить. Знает: я бы согласилась на игру здесь и сейчас, не раздумывая. Моя страсть к азарту безгранична. Потому что, в сущности, он понимает меня. Лучше, чем я сама его.

— Ты ведь хочешь сыграть, да? — шепчет, обматывая вокруг пальцев мою косу и слегка тянет, заставляя нас сблизиться. — Конечно хочешь, Коэн. Скажи только — и я исполню.

Я срываюсь и хлопаю его по руке, заставляя отпустить волосы.

Не успеваю и слова вымолвить, как голос Кроноса взрывает воздух. Я вскакиваю, глядя в сторону пляжа. Там отец-Титан хлопает в ладоши и кричит что-то детям, задрав голову к террасе, где они всё ещё завтракают.

— Нам стоит пойти и посмотреть, что происходит, — говорю, щурясь, пытаясь разглядеть хоть что-то. Даже Посейдон выходит из воды, сверкающий своим рельефным телом и синими волосами.

Кронос поворачивается к морю. Я считаю до десяти — и слышу шаги на лестнице. Появляются Гермес, Аполлон, Афродита, Афина и Лиам — выстроившиеся цепочкой, молчаливые. Афродита и Аполлон обмениваются быстрыми взглядами. Если даже братья Яблока выглядят встревоженными, значит, надвигается что-то по-настоящему страшное.

Аполлон жестом велит Аресу отойти. Те сверлят друг друга взглядами; я вмешиваюсь и толкаю Ареса. Он, уловив прикосновение, отвечает мне дьявольской ухмылкой.

Аполлон встаёт, между нами, словно щит. Гермес тут же оказывается рядом и обнимает меня за плечи.

— Пойдём, Маленький Рай.

Песок жжёт ступни.

— Чего хочет ваш отец?

Солнце стоит высоко, ослепляет. Гермес надевает тёмные очки и кривится.

— Не знаю. Скоро выясним.

На берегу — Зевс, Гера, Посейдон и Хайдес. Лица у всех непроницаемые, напряжение висит в воздухе, и мне становится не по себе. Один только Кронос выглядит расслабленным и довольным, в своих безупречных костюме и лакированных туфлях, которые утопают в песке.

— Ну, дядюшка, чего тебе? — нарушает молчание Арес.

Кронос настолько в приподнятом настроении, что, кажется, даже не слышит слов племянника. Напротив, дарит ему улыбку, скрещивает руки на груди и снова смотрит на гладь прозрачного моря. Время от времени сверяется с часами. Сомнений нет: кто-то должен появиться. Но кто?

Никаких звуков, кроме лёгкого плеска волн. Именно поэтому рёв мотора слышен особенно отчётливо. Белоснежный катер, за рулём мужчина с розовыми волосами — я его уже видела. А позади него — тот самый долгожданный гость Кроноса.

У меня дурное предчувствие. Даже на расстоянии эта фигура кажется до боли знакомой.

Ноги подгибаются. Я хватаюсь за руку Аполлона, цепляюсь мёртвой хваткой. В ушах только удары сердца.

Этого не может быть.

Это неправда.

Имя нового прибывшего срывается с моих губ стоном боли:

— Ньют.

Глава 10. ТРИНАДЦАТЬ ЧАСОВ

Артемида любила леса, охоту и свободу жизни на природе: она не была богиней, которая приняла бы узы брака, от которых так же бежала, как и Афина. Но о ней рассказывают, что она влюбилась в пастуха Эндимиона: каждую ночь она приходила в пещеру, где укрывался прекрасный юноша, чтобы молча смотреть, как он спит.

Хотела бы я быть из тех людей, что умеют досчитать до десяти, прежде чем открыть рот. Испытать сильное чувство, осознать его, переварить и не дать себе сорваться. Но я не такая.

Стоит брату ступить на песок, я кидаюсь вперёд к Кроносу:

— Да я тебя убью! — ору.

Краем глаза замечаю, как два силуэта двигаются одновременно. Посейдон и Гермес хватают меня каждый за одну руку и тащат назад. Не потому, что я могу навредить Кроносу, а потому что куда вероятнее он причинит вред мне, если