Клетка для дикой птицы - Брук Фаст

— Твоя очередь умирать, охотница за головами, — крикнула заключённая, которая меня толкнула, её коса хлестнула по спине коричневого комбинезона, пока она неслась к лесу.

Я рывком вскочила на ноги и закрутилась на месте, выискивая Августа. Он прожил в Эндлоке годы, и сейчас он был моим лучшим шансом пережить эту охоту. Я скользнула взглядом по полю слева — и уставилась на…

Джеда.

Сердце взлетело в горло. Я поняла, что какая-то часть меня уже успела решить, что я никогда его больше не увижу.

Но это был он. Живой.

Впереди, по мокрой траве, он бежал к лесу, светлые волосы, потемневшие от дождя, развевались за спиной. Манжеты его комбинезона были задраны слишком высоко — форма явно не по росту. У меня сжалось горло, и я едва не выкрикнула его имя, но вместо этого во мне снова взвилась паника.

Он, должно быть, и был тем самым, кого выбрали из Блока A. Того, кто должен был заменить другого заключённого.

Если он доберётся до леса раньше, чем я его догоню, я могу так его там и не найти, прежде чем это сделают охотники. Я могу потерять его снова — на этот раз навсегда.

— Джед! — закричала я, голос сорвался, пока я неслась за ним. Его ноги были такими длинными, что каждый шаг увеличивал дистанцию, между нами. — ДЖЕЕЕЕД! — крик вырвался из меня с такой силой, что ободрал горло.

Джед обернулся, наши взгляды встретились, глаза у него округлились, и он запнулся, падая на землю.

Я добежала до него, сбившись с дыхания. Резко поставив его на ноги, я быстро осмотрела его на предмет ран: широко раскрытые голубые глаза, веснушки, но, кроме тёмных кругов под глазами и повязки на предплечье, под которой пряталось, должно быть, его клеймо, он был цел.

— Что ты наделала? — прошептал Джед, глядя на меня так, словно я могла оказаться галлюцинацией.

Мне хотелось обнять его, сказать, что я о нём позабочусь и теперь всё будет хорошо, потому что мы снова вместе, — но нам нужно было двигаться. Я схватила Джеда за руку, быстро сжала её и тут же отпустила, сделав шаг назад.

— Следуй за мной, — приказала я.

Развернувшись, я наконец нашла взглядом удаляющуюся фигуру Августа и рванула за ним.

Сбоку, по скользкой траве, ровно стучали шаги Джеда.

После лет, проведённых в погонях за беглецами и в бесконечных вылазках, скорость и скрытность обычно были на моей стороне. Но сегодня каждую мою попытку ускориться обжигали ссадины, синяки и ноющие мышцы.

Дыхание стало рваным, лёгкие жгло от напряжения, и с каждым шагом по телу прокатывался новый приступ боли.

Я понимала, что деревья не дадут нам реальной защиты, но всё равно почувствовала, как капля облегчения просочилась внутрь, когда мы пересекли границу леса. Хотя бы кроны сверху немного заслоняли дождь.

Август уходил всё дальше, уводя нас глубже между деревьями, легко перепрыгивая через поваленные стволы и корни. Я прибавила ходу, заставляя себя не обращать внимания на боль в рёбрах.

На краю леса что-то блеснуло металлом.

Ограждающий периметр.

Не сговариваясь, мы с Августом почти добежали до границы охотничьих угодий и теперь бежали параллельно забору.

Пронзительный сигнал взвыл в воздухе — высокий, режущий слух — это значило, что наши две минуты истекли. Охотники вышли на поле.

Оставалось всего двадцать восемь минут до того, как силовое поле начнёт гнать нас глубже к центру.

Но забор звал меня, и я не была уверена, что могу по-настоящему доверять Кит в деле побега вместе с Джедом. У неё были свои мотивы, и ничто не мешало ей уйти без нас.

Я остановилась, и Джед, заскользив по траве, тоже вынужден был остановиться рядом.

Может ли быть у забора слабое место? Если силовое поле толкает заключённых ближе к центру охотничьих угодий, значит, никто толком не задерживается у внешнего периметра. Зачем охранникам тщательно следить за физическим ограждением, если невидимый барьер всё равно загонит нас туда, куда нужно, — к Кровавому дереву?

— Рейвен? Что ты делаешь? — спросил Джед, его взгляд нервно метался по сторонам.

Я посмотрела в ту сторону, куда убежал Август, но его уже не было видно. Единственным движением рядом было еле заметное шевеление веток у основания кустарника с красными ягодами — там возился какой-то мелкий зверёк.

— Залезай вот туда, — я указала на древнюю сосну с толстыми ветками и густым слоем иголок. — На самый верх, насколько сможешь.

— А ты пойдёшь за мной?

— Нет, — я покачала головой. — Не сразу. Мне нужно осмотреть забор — найти хоть какое-то слабое место.

— Я пойду с тобой, — сказал Джед и шагнул ко мне.

Я вскинула руку, заграждая ему путь:

— Нельзя. Одна я буду тише. Ты не привык красться и держаться вне поля зрения.

Он открыл рот — наверняка, чтобы возразить, — но я положила ладони ему на плечи. Мы уже теряли время, и я почти рявкнула бы на него, если бы не увидела выражение в его глазах. Он был напуган до смерти и держался на честном слове, хотя никто, кроме меня, не заметил бы его главного признака — потому что он был таким же, как у меня. Джед дышал, считая до четырёх на вдохе и до четырёх на выдохе. Это мама учила нас так успокаиваться, когда мы были маленькими: когда страшно, тревожно или всё разом слишком много.

Оба мы пользовались этим приёмом чаще, чем мне хотелось вспоминать.

— Я знаю, ты не понимаешь, что я здесь делаю, — прошептала я, смягчившись и вглядываясь в его глаза. — Но, если сейчас послушаешься меня, обещаю — с нами всё будет в порядке, и после охоты мы поговорим.

Джед на мгновение закрыл глаза. Когда открыл, дыхание у него выровнялось, взгляд стал спокойнее. Он кивнул. Я выдохнула, чувствуя, как по телу прокатывается облегчение. Не важно, что в последний наш разговор мы поссорились. Не важно, что за нами гонятся с ружьями. Джед по-прежнему верил: если он будет слушаться меня, я его вытащу, как всегда.

Он подтянулся и забрался в укрытие из густых сосновых веток, а я прорубилась сквозь лес, пока деревья не сменились гибкими стволами, а те не сошли на нет, уступив место сорнякам и траве. Я подошла к высоченному звенящему забору, опоясывающему охотничьи угодья. Ржавчина въелась в металл, кое-где сетка была погнута, будто в неё врезался зверь или заключённый,