Темный голод (ЛП) - Диан Кэтрин

— Я не религиозна. Но мне нравятся церкви, потому что в них красиво и спокойно. Думаю, я даже не уверена, верю ли я в существование душ. А ты веришь?

— Да, — это было одно из тех внутренних убеждений, в которых он был уверен. Он даже не знал, откуда это взялось, потому что вырос не в особо религиозной семье, но никогда не сомневался в этом. Он чувствовал свою душу изнутри. Где ещё могло жить это глубокое чувство разрухи?

— И ты веришь в Бога? Или… как ты его называешь?

— Идайос. И да, я верю. Иногда, когда всё плохо, трудно представить себе преднамеренного творца, а не случайность, но… Я верю.

Услышав свои слова, Нокс удивился самому себе. Он никогда не вёл подобного разговора. Это было похоже на исповедь, настолько новым для него было говорить о таких личных вещах. Но с Клэр он не возражал.

Она прикусила губу.

— Итак, ты сказал, что вы принадлежите к другому виду.

— Да, мы принадлежим. Ты тоже, милая. Вампиры изначально пришли из другого мира, который называется Атар.

— Подожди-ка … инопланетяне?

— Эм… нет? Может быть? На самом деле я не слишком задумываюсь об этом аспекте. Наши люди живут здесь уже много-много поколений.

— Как беженцы?

— Вроде того. Но теперь это наш дом. Атар был практически разрушен. Во время войны. С… — чёрт, ему придется сказать это когда-нибудь. — …с демонами, — он ждал её реакции.

Воспоминания застилали ей глаза.

— Не-люди.

— Что?

— Другие. Я подумала, что сошла с ума, когда увидела их лица.

— Они очень даже настоящие.

Она кивнула, соглашаясь с этим. Его удивило, что она могла, но он должен был помнить, что она провела недели, контактируя с демонами и вампирами. Это было не в новинку.

— Я почувствовала их запах на тебе, — сказала она. — Ранее.

Его лицо вспыхнуло.

— О. Извини. Это отвратительно.

— Всё в порядке. Теперь ты пахнешь собой. И я. Но… насчёт солнца. Значит, теперь я должна спать днём?

Он просто обязан был поддразнить её.

— Это беспокоит тебя больше, чем демоны?

— Меня это очень беспокоит! Я люблю солнечный свет.

У него упало сердце.

— Мне жаль, милая. Тебе потребуется время, чтобы привыкнуть.

— Уже рассвело?

— Да. Ставни автоматически закрываются, чтобы не пропускать свет, и мы можем спокойно спать.

Она нахмурилась.

— Но ты не спал.

— Мне трудно заснуть.

— Почему?

— Я всегда был таким.

— Даже когда ты был ребёнком?

Память Нокса дала сбой. Он вспомнил свои первые дни в камере в Замке, как он научился не позволять себе спать слишком крепко. Не всегда просыпаешься в одиночестве. Не всегда просыпаешься там, где заснул.

Менеджер, Малотов, тот, что со шрамом, наслаждался своими играми.

Именно страх был причиной ярости Нокса. Этот мужчина. Не имело значения, что он был меньше Нокса — у него была вся власть.

Всё, что мог сделать заключённый — это попытаться не обращать на это внимания, проявить безразличие. Но на самом деле невозможно быть равнодушным к тому, кто порезал тебя, когда ты был связан.

«Лепил», — сказал бы Малотов с кривой усмешкой.

Нокс понимал, в чём смысл: разозлить его. Заставить гнев заглушить другие чувства.

Это было несложно.

Обращаясь к Клэр, он сказал только:

— Да, с тех пор, как я был совсем маленьким.

— Ты не хочешь об этом говорить, — заметила она.

Ему стало не по себе от того, что она это заметила, поэтому он сменил тему разговора, как это сделала она ранее.

— Ты голодна? Ты почти ничего не ел. Я имею в виду, ты, очевидно, не любишь стейк, но…

Она рассмеялась, как он и надеялся.

— Я никогда не пробовала стейк.

— В самом деле? О, это ужасно, — он потрясённо покачал головой. — Когда-нибудь мы должны это исправить. Стейк, наверное, уже весь съели. В этом доме такие блюда долго не задерживаются. Хочешь пойти посмотреть, какие сейчас есть варианты? — когда она неуверенно посмотрела на него, он добавил: — Все остальные, наверное, спят. На кухне никого не будет.

— Хорошо, — она соскочила с кровати и подобрала с пола свою одежду.

Нокс спустил ноги с кровати и встал, разминая затёкшую спину. Он подошёл к шкафу и достал пару чёрных спортивных штанов и белую футболку. Когда он оделся, то понял, что Клэр наблюдает за ним. Жадно.

Он втянул воздух, почувствовав возбуждение в паху. Тот факт, что она хотела его, что он не приводил её в ужас…

«Она ничего о тебе не знает, — напомнил он себе. — Не по-настоящему».

Она не знала, что означают все эти шрамы, каким одновременно жестоким и бессильным он был когда-то. Она не знала, что он провёл сорок лет как животное. Лев? Может быть. Но в клетке. Развлечение. Собственность.

Он не хотел, чтобы она знала что-либо из этого. Никто не знал всей правды. Кир знал больше всех, но он знал лишь некоторые факты.

Он не хотел, чтобы кто-нибудь знал, как ему было страшно, когда они причинили ему боль. Именно таким он видел своё тело. История насилия и боли, да, но также и страха.

Нокс подпрыгнул от внезапной близости Клэр. Он отключился, не заметил, как она приблизилась.

Она вложила свою руку в его, переплетя их пальцы. Нокс с трудом сглотнул, у него так сдавило горло, что он чуть не задохнулся. Он наклонился и поцеловал её в макушку. Она улыбнулась.

Боже. Что-то в ней было такое, что казалось правильным.

Это не имело смысла, это не должно было быть возможным после того, о чём он только что думал и вспоминал. Но каким-то образом, когда он сосредоточился на ней, всё остальное исчезло, и всё стало хорошо.

Он хотел бы найти слова получше, но не нашёл. Она просто ощущалась… правильной.

Когда они шли на кухню, Клэр прокомментировала:

— Это место такое большое.

— Оно строилось как аббатство. Ну, знаешь, для монахов?

— Правда?

— Красиво, да? Ты сказала, что любишь церкви. Церкви и документальные фильмы о природе.

Она сморщила нос.

— Это звучит скучно.

— Милая, ты не скучная.

Она улыбнулась ему.

— На карте было много мест, которые не были обозначены. Это секреты?

— Нет. Просто было много чего обозначать. У меня устала рука. Мы можем как-нибудь устроить экскурсию, если хочешь?

— Что это за комната? — она указала на двойные двери слева от них.

Они вошли в кухню, и Нокс включил свет, когда они проходили мимо выключателя.

— Музыкальная комната. Никто ею не пользуется, — Клэр остановилась, услышав его заявление, выглядя ошеломлённой. И взволнованной? — Хочешь посмотреть?

Она оживлённо закивала.

Когда Нокс открыл двери, свет из кухни клином пролился в тёмную комнату, осветив часть рояля. Нокс вошёл и нажал на выключатель, и из хрустальной люстры хлынул свет.

Это была самая старомодная комната в доме, обои и стулья с откидными спинками напоминали о начале двадцатого века. Мать Кира была концертирующей пианисткой. Нокс никогда не слышал, чтобы Кир заходил сюда, не говоря уже о том, чтобы играть на пианино. Комната не была под запретом, но она определённо не использовалась.

Она выглядела сонной.

Ещё одна двойная дверь вела во внутренний дворик, хотя в этот день всё было закрыто.

Клэр вошла в комнату, но не осматривалась. Её взгляд был прикован к пианино.

— Ты играешь? — спросил Нокс, ожидая, что она скажет «нет».

— Немного. Иногда, — она сцепила пальцы, как будто сдерживала себя.

— Ты сделаешь это? Сыграешь сейчас?

— О, я не знаю.

— Я бы с удовольствием послушал тебя.

Она переступила с ноги на ногу, всё ещё выглядя неуверенно.

— Я никогда ни для кого не играла, но… ладно. Я сыграю для тебя.

Нокс улыбнулся, удивлённый и довольный.

Опустив лицо, Клэр подошла к пианино. Когда она хотела открыть крышку, Нокс поспешил помочь. Он никогда раньше не прикасался к пианино, но ему казалось, что он всё делает правильно. Клэр не смотрела на него, явно смущаясь, и подошла, чтобы поднять крышку с клавиш.