Слуга Земли - Сара Хоули

Я поняла, почему Огонь, Пустота и Кровь восстали. Они стремились уничтожить тирана, который смеялся над резнёй, веками удерживал трон, безжалостно устраняя любых претендентов, даже тех, кто не представлял для него никакой угрозы.

Представление, видимо, подходило к концу, потому что Осрик собрал всех четверых на возвышении. Они смотрели друг на друга, но я знала, что видели лишь то, что выбрал для них король.

Осрик щёлкнул пальцами, и пленники набросились друг на друга.

Может быть, он показал им солдат, идущих их убить. Может, внушил, что они оказались под землёй и копаются в грязи в поисках воздуха. Я не знала, что они видели, но они использовали руки и когти, разрывали друг друга, рвали, кричали.

Последним остался стоять бычеголовый. Он спокойно подошёл к одному из стражников, взял топор и отсёк себе руку. Он умер молча, истекая кровью.

— Четыре бокала! — возликовал король Осрик, поднимая свой бокал, пока тело Твари рухнуло к его ногам. — А теперь — танцы!

***

Я выбежала из пещеры, рыдая.

Меня сейчас вывернет. Только не сейчас, только не сейчас, только не сейчас, — повторяла я мысленно. По пути мне не встретился никто, кроме нескольких ошеломленных людей с корзинами белья, но в этих коридорах за мной могли наблюдать в любой момент.

Танцы начались почти сразу после кровавой расправы. Стоило нам сделать последний тост, как кровь и останки исчезли, словно по мановению руки, вместе с бокалами и столами. Благородные Фейри тут же начали общаться, пока стулья исчезали вслед за прочим. И вот, в воздухе зазвучала изысканная, легкая музыка, исполненная крылатыми фейри-прислужниками на флейтах и лирах.

Я сумела сбежать вскоре после этого. Лара, бросив взгляд на мое лицо, кивнула, явно отпуская меня, чтобы я могла прийти в себя. Она и сама выглядела потрясенной: глаза были влажными, но она сделала несколько глубоких вдохов, осушила бокал вина до дна и нацепила на лицо улыбку, прежде чем принять приглашение на танец. Ее первым партнером, к несчастью, оказался Гаррик. Тот не удержался от замечания о ее покрасневших глазах и с такой силой сжал ей руку, что я испугалась, как бы он не сломал ей кости. Несмотря на оскорбления и грубость Гаррика, Лара держалась. Я знала, что она прекрасно осознает, как за ней наблюдает и оценивает Ориана.

Но я не могла даже притворяться спокойной после того, что произошло. К горлу подкатывала тошнота. Слишком много крови. Слишком много боли.

Кинжал кольнул меня в руку, возвращая в реальность. Я тяжело сглотнула. У меня не было определенной цели, но у клинка она явно была, и я пошла туда, куда он меня вел. Вскоре факелы стали светить красным, температура воздуха упала, а в воздухе появился легкий пряный аромат.

Мы вернулись в ту самую черную комнату, где я пряталась днем ранее. Я вбежала внутрь и сразу упала на колени. Меня стошнило, но я почти ничего не ела сегодня, и все, что вышло — тонкая струйка кислоты, обжигающая горло. Я застонала, опустив голову на пол, тяжело дыша и рыдая.

Тьма уже не казалась мне пугающей, наоборот, она обволакивала, словно теплое одеяло. Самое ужасное зрелище в моей жизни происходило не в темноте, а под яркими огнями, перед тысячами глаз. Страх перед пустой комнатой теперь выглядел смешным.

Я думала о своей матери, о ее отчаянной, наивной вере в фейри. Она умерла с молитвой на губах — и ради чего? Эти чудовища были предметом ее самых светлых надежд, но они совершенно того не стоили.

Наконец я села, вытирая слезы и сопли. Во время бега волосы растрепались, влажные пряди липли к вискам, тяжелыми спутанными локонами падали на спину. Зеленое платье было мокрым от пота. Вернувшись в пещеру, я не буду выглядеть достойно, но, может быть, если встать в углу, никто не заметит.

— Зачем ты пришла сюда?

Я вскрикнула и отпрянула вглубь комнаты, услышав незнакомый мужской голос.

— Кто здесь? — спросила я, озираясь в кромешной тьме. Никто не выделялся на фоне дверного проема.

— Тише, — высокий силуэт шагнул в полоску света из коридора, и я узнала лорда Каллена из Дома Пустоты.

Я в ужасе отшатнулась.

— Ты за мной следил, — прошептала я. Сердце билось так сильно, что я боялась упасть в обморок, а ноги дрожали настолько, что я не могла подняться.

— Не совсем, — ответил он, присаживаясь на корточки у входа. Он, вероятно, пытался показать, что не представляет угрозы, но его поза напоминала мне хищника, готовящегося к прыжку. — Я наложил защиту на дверной проем, чтобы знать, если ты снова решишь отправиться на поиски приключений.

У меня душа ушла в пятки.

— Ты видел меня, — выдохнула я.

Значит, он все-таки видел в темноте. Это конец. Он обвинит меня в проникновении или подслушивании и отправит к королю на казнь, если сам не убьет меня прямо сейчас. Скорее всего, меня тоже будут гнать сквозь реки крови, пока развлекаются Благородные Фейри.

— Видел, — подтвердил он, изучая меня своими глубокими, как полночь, глазами. Его голова чуть наклонилась набок. — И зачем ты сюда пришла?

После короткого раздумья я решила сказать правду — частично, опустив упоминание о кинжале.

— Здесь тихо и спокойно. Я думала, что меня никто не найдет, если меня стошнит. — Я горько усмехнулась. — Очевидно, я ошибалась.

Я убрала волосы с лица и приподняла подбородок, пытаясь вернуть себе самообладание. Он сильно меня напугал, но это не повод забывать урок Орианы о важности поддержания внешнего вида.

— Ты хорошо справилась, знаешь ли. На ужине, — сказал он.

— Не понимаю, о чем ты, — ответила я.

— Ты не дала им увидеть это, — он указал на мое заплаканное лицо. — Это самое сложное — даже для молодых фейри.

Я знала, что нужно быть предельно осторожной. Фейри — мастера обмана. Каллен сейчас мог казаться сочувствующим, но я видела, как он без колебаний убивает, и знала, что он уже обвинял одного из членов своего дома в измене.

— Я не привыкла к такому насилию, — пробормотала я. — Милорд.

— Представь, что ты смотришь это четыре раза в год, каждый год, в течение восьмисот лет. Именно столько времени некоторые из старейших фейри, вроде Роланда, наблюдают за этим.

— Принц Роланд не выглядел расстроенным, — осторожно заметила я, выбирая дипломатичную формулировку.

— Он не был расстроен и восемьсот лет назад, — ответил Каллен. — Это еще один урок: бессмертие многое меняет в существе, но суть остается неизменной.

Я не понимала, зачем он меня