Скальпель против волшебства - Мария Волконская
– Арисса, в Греймуре все строят дома и рожают детей одного за другим. А уж про бусы невесте, пускай даже из тенелита, мы и вовсе говорить не станем. Пока не вижу ничего криминального.
–Да, – вздохнула женщина, – но, возможно, Лорд заглянет глубже, чем старая трактирщица со своими сплетнями. Возможно, господин задумается, как так вышло, что добыча мясокоста за год упала вдвое, а все перечисленные мужи были наняты в течение последних шести месяцев?
«Уделала меня. Селестия бы аплодировала стоя».
– И все жители замечают эти странности и молчат? Никто не заходит дальше разговоров на кухне? – Тарис вдруг вспомнил дворцовые козни и понял, что кроме масштаба, интриги Греймура мало чем отличаются.
– Пока Грейтон и его головорезы при оружии, пока этот старый дурак староста у них под колпаком… – Лорд молча мотал на ус, а трактирщица продолжила: – Могу только посоветовать прогуляться вечером к горному перевалу в день, когда охотники пойдут копать корнеплоды. Заодно выясните, что за такое загадочное место у восточной стены города… Что, когда в него входят с пятью мешками мясокоста, то непременно три теряется. И в город вносятся только два. Вроде и поля наши рядом, и каждый день совсем близко ходим… Только никому ни разу не удалось это место ни найти, ни исследовать. Магия, не иначе! А магия вроде как по вашей части.
Тарис немного обдумал информацию и улыбнулся своей самой обезоруживающей улыбкой:
– Еда просто восхитительна, Арисса. Мне очень повезло сегодня завтракать у вас.
– Благодарю, Мастер Тарис. Буду ждать вас снова с хорошими новостями. А пока, хотите чаю?
Лорд ответил, что «чаю» он хочет.
13
Глава 13
Вместо того, чтобы рассыпаться в благодарностях, Маргарита нагрузила Лорда новыми требованиями и заданиями. Кабинет, отделанный плиткой по полу и до середины стены. Рабочий водовод, печь и трубы для обогрева помещений. Шкаф с кованой дверцей и замком. Комната для ее котлов, пробирок и порошков. Бесконечные полки, тумбы, хлопковые простыни и свет. Больше света! Ламповые грибы, люстры и спиртовые светильники.
– Работать в такой темноте – опасно для жизни пациента и моих глаз! Я же не требую у вас автоклав или стерильные биксы! – заходилась девушка.
– Перестаньте сыпать этими несуществующими словами! У меня от вас голова раскалывается – ярился Лорд. – Я уже сделал вам кабинет, лабораторию, даже место для отдыха. В конце концов, у вас есть даже своя умывальня!
– Я просила душ, а не ведро под потолком! Чего мне стоило упросить вас поставить приличный клозет! Это издевательство, вы совершенно не понимаете основ асептики и антисептики!
– Если вы не угомонитесь, я наложу на вас заклятие тишины! – Тарис глубоко выдохнул. Эта женщина заставляла его взбеситься за секунду, бросая вызов сдержанности и манерам, которые Селестия вдалбливала годами. – Прошло всего три недели, а лекарня уже почти готова. По-моему, уже весь город трудится здесь. Люди бросают свои дела, только чтобы помочь вам. Женщины бесконечно кипятят и режут простыни, мужчины строят, красят и белят, а вам все мало.
Маргарита, уже набравшая в грудь воздуха, как-то вдруг сникла и смутилась. Он знал, как играть в эту игру. Девчонка привыкла идти напролом, расшибая лоб. Лорд же учился умасливать и направлять людей согласно своей воле всю жизнь.
– Мы делаем все возможное, ара Марго. Поверьте, ваша больница – моя первостепенная задача.
Девушка кивнула, пробормотала скомканное «спасибо» и удалилась к своим склянкам и книгам, что уже начала переносить из домика знахарки.
Лорд же облегченно выдохнул, что она не завела снова разговор о метке. Как отправить девушку домой он не имел понятия. Не было ни одного подобного заклинания или руны, а спросить означало признаться в собственной некомпетентности.
Потому он старался занять себя делами более насущными, прикладными, способными решить более простые проблемы.
Тарис наблюдал за людьми, стараясь улавливать настроения и обрывки разговоров. Парни из числа Грейтоновских головорезов единственные не утруждали себя помощью в постройки лекарни. Они вальяжно начищали ножи, сидя на площади, у всех ворот и дыр в городской стене. Но к ним, казалось, никто не имел претензий, жители вежливо здоровались и почтительно кивали широкоплечим стражникам, стараясь поскорее скрыться.
Обследование оружейной также не принесло никаких результатов. Бухгалтерии там не оказалось вовсе, а единственный амбар был накрепко закрыт коваными решетками и замком.
Староста клялся, что продает весь добываемый мясокост через рынок Наруэля, оставляя положенное на зимний период в зернохранилище. Записи о добыче и сбыте корнеплодов, пожалуй, единственные во всех учетных книгах не вызывали вопросов.
И как раз это было странно.
Лайорин не утруждал себя делами старосты, тем более что и записывать-то было почти нечего.
Закупки провизии для школы прекратились почти семь лет назад, когда скончалась последняя преподавательница. С тех пор дети обучались дома или брали уроки у пожилой ариссы Трэвирт, служившей когда-то гувернанткой в богатом доме в Наруэле. Тарис сомневался, что все греймурцы могут без ошибок написать хотя бы свое имя.
Благоустройством города также занимались сами жители, по большей части крася собственные заборы и скашивая траву.
Староста исправно отвозил указанную еще семьдесят лет назад сумму в Наруэль, не дожидаясь приезда сборщика налогов. Всегда в один и тот же день, захватив с собой и те несколько мешков драгоценного мясокоста для продажи.
В остальное же время Лайорин пас своих черных, с вечно испуганными глазами овец, стриг траву и красил деревянный дом, не забывая зайти вечером в трактир. Пропустить рюмочку-другую после тяжелого дня.
Даже за вязку смешных шапочек, скрывающих от солнца блестящую макушку, мужчина исправно платил со своего кармана.
– Понимаете, раньше я всегда обращался к ариссе Элкорт, – объяснял староста, – но с тех пор, как ее скрутил артрит, старушка едва может шевелить пальцами.
Тарису показалось, что Лайорин очень стесняется своей лысины и куцых усов, так выделяющейся среди черных грив греймурцев. Большинство мужчин Западных Пределов даже в старости могли похвастаться густыми серебристыми бородами, а женщины – косами, причудливо уложенными и скрепленными лентами.
О том, что он большой начальник, лысеющий одинокий мужчина вспоминал
