Я буду твоими глазами - Александра Неярова

Нежный голосок Вереи зазвучал в тишине натопленной избы чарующей мелодией. Ведунье нравилось, что он творил с её телом.

А он рвано выдохнул. Крепче хмеля в голову ударил аромат созревшего до искусных ласк девичьего тела. Сердце в горле застучало. Мурашки в рассыпную по коже бросились.

– Пож.. жалуйста… – просила, сама не ведая чего. Того, что невинное тело требовало.

Княжич дал ей всё. Нетерпеливо избавил их обоих от одежд, с силой дёргал, аж нитки трещали. И рывком стал со своей зазнобой единым целым. Короткий вскрик боли заглушил извиняющимся поцелуем, слёзы из уголков глаз стёр пальцем.

– Потерпи, милая… Сейчас утихнет и станет хорошо, – пообещал, медленно двигаясь, давая привыкнуть к себе.

И не обманул. Как только Верея выгнулась под ним и снова сладко запела стонами, дал себе волю, с каждым мигом и яростным толчком приближая их к облакам и небесным светилам.

Их раненые судьбой сердца бились в унисон.

Вместе они сорвались и полетели вниз, но не разбились о землю, а воспарили над верхушками деревьев старого леса, гладью озёрной пади, полями, лугами и холмами.

А опосля отдышавшись, обнялись на лежанке, и грёзы сморили их в свои далёкие безмятежные дали царства, где нет невзгод и коварства людей и богов.

А длинная ночь меж тем подходила к концу.

Глава 12

Рассвет подкрался незаметно. Верея нежилась в приятной неге, было так тепло и безмятежно лежать в тёплом коконе, что просыпаться совсем не хотелось. Но зов по нужде прогнал омут грёз, и веда раскрыла глаза. Зевнула в ладонь.

В избе стояла умиротворённая тишь. Предзорьный круг постепенно окрашивал небо, мрак начинал расползаться по углам и забиваться в щели, уступая место свету пробуждающего солнца. Из приоткрытой двери в сени по полу в клетушку крался холодок после дождя, но Верее было тепло под покрывалом.

Только отчего это она лежит не на сундуке, а на дощатом полу избы?

Настолько устала вчера после похода на капище, что не дошла до лежанки? Верея смежила веки, прислушиваясь к своему телу – ощущалась небывалая лёгкость и гармония.

Только меж ног немного саднило, видимо, тягостные дни на подходе.

Ведическая сила плавно струилась в жилах, перетекала по телу, дремлющим, спокойным ручьём, и как только Верея к ней потянулась, та непривычно заластилась игривым котёнком. Щекоткой разбежалась по коже. Девица удивлённо и радостно вздохнула.

Никак Боги светлые даровали мощь с силой ужиться!

Неожиданно позади что-то шевельнулось, и предрассветную тишину разбавило шумное мужское дыхание. Яробор на лавке ворочается.

Однако шею и волосы снова что-то пошевелило.

Сперва Верея спросонок не придала значения, потом… кожи обнаженных плеч и затылка коснулось теплое дыхание, а на талии сдвинулась что… рука? Но не её. Чья тогда?

Проморгавши глаза, Верея опустила взор на свой живот и обомлела. На её обнаженной талии и животе покоилась мужская, мускулистая рука!

Они с княжим волевой лежали в обнимку!

К её нагой спине и бёдрам прижимались крепкое тело молодца. Его тихое дыхание щекотало кожу и шевелило ей волосы… Это Яробор её грел собой, а не покрывало!

Верея замерла, оцепенела, точно пойманная мышь. Сердечко застучало в груди пичугой, а разум подсказал события минувшей ночи.

Она ясно вспомнила, как металась вчера в горячке. Воевода пытался помочь.

Как от прикосновения его сбитых работой пальцев по её телу хлынула волна тепла. Закружила голову, перехватила дыхание. Что опосля они с Яробором творили… как она таяла и до хрипа сорвала голос в его умелых объятиях.

И вся лёгкость утра растаяла быстрее тумана на солнце.

Вот и рассталась она с девицей чистотой. Потому сила и бурлила гармонией крови.

Вдруг её ночной полюбовник прижался теснее, в бедра упёрлось что-то твёрдое, а пятерня его ладони поползла выше и накрыла холмики в миг отяжелевших в приятной неге грудок. Яробор сонно что-то проворчал языком, целуя девичье плечико, и стиснул в ласке пальцы на мягкой, нежной плоти с тугими ягодками.

Верея задрожала. С уст сорвался шумный вздох удивления. От макушки до самых пяток хлынула волна огня. Тело-то ещё помнило, как хозяйке было хорошо ночью.

А она ведь сама просила его сделать её своей, дабы забыться от преследовавшего её кошмара прошлого! Княжий воевода пытался образумить, но не устоял. Да какой мужик устоит, ежели девица сама зовёт.

Батюшки! Стыд-то какой!..

Раскрасневшись донельзя, Верея осторожно, стараясь не потревожить сон молодца, выползла из под могучего тела. Сразу кожу утренней прохладой закололо. Оглянулась на их ложе, и стыд маками расцвёл на щеках: на лежанке разводы её девичьей частоты остались, а ниже пояса мужчины Верея глаз не опускала.

Яробор пробормотал что-то невнятное, пошарил в поисках неё ладонью по сдвинутым вместе тюфякам, не нашёл. Грудь его стала вздыматься чаще, что свидетельствовало о скором пробуждении.

Однако боясь предстоящего разговора, Верея не хотела дожидаться, пока сонные чары окончательно выпустят его из плена. И не зря.

Тихой мышью юркнула меж ним и стеной к сундуку, чистую рубаху и сарафан достала, но как назло в последний момент крышка предательски заскрипела.

– Верея? – сонно позвал княжич, прислушиваясь к окружающим звукам. Но как не старалась вести себя тихо девица, дыхание выдало её.

Молчит, затаилась. Едва слышно сопит рядом. Остатки его дрёмы как рукой сняло. Этого-то княжич и опасался.

Яробор тяжело вздохнул и сел на тюфяке, содрал с лавки мешковину, прикрывая чресла, чтобы ведунью не смущать. Надобно было как-то объясниться, да не знал как начать.

По шорохам понял, что Верея одевалась. Что она думает о прошедшей ночи? Ежели жалеет?! Желваки заиграли на скулах, вина плавленым железом плеснула на темечко и плечи, оставляя груз ответственности.

– Как ты себя чувствуешь? Болит что? – и про себя тут же обругал себя. Нашел что спросить первое, дурак!

– Нет. Всё… хорошо со мной, Яробор, – отозвалась тихим голосом.

А сколько боли и печали в словах крылось! Казалось, всё Верея понимала и не тешила себя ложными надеждами.

Княжич скрипнул зубами, попирая себя последними словами. Не смог удержать свои хотелки в штанах! Честь девичью сорвал, которая могла бы достаться любому Вереи.

Пусть бы хоть и мальчишке тому, Всемилу белозерскому! А он загубил ей судьбу, глупец!

Однако ревность к юнцу вдруг яростью облизнула мужское сердце. Не хотелось, чтобы бы девица принадлежала никому другому, только его была! Яробор вздрогнул, поймав себя на этой неправильной мысли.

– Верея, я… – запустил