Все потерянные дочери - Паула Гальего

— У меня будет власть — власть, которую я передам своим детям. — Власть, которая, пока я жива, будет в моих руках, — отвечает Ева. — Регент не будет делать ничего. — Кроме как направлять свои войска туда, куда прикажет моя королева, — парирует он с обворожительной улыбкой.

Не может быть. Он не может предлагать что-то настолько лакомое. Это похоже на конфету; отравленную конфету.

— Чего вы хотите на самом деле, Эгеон? — рявкает она. — Мне сказали, корона красивая. — Хватит, — обрывает она его шипением и яростно вскакивает на ноги. — Этот абсурдный разговор — оскорбление, и он окончен.

Нирида, быстро подыгрывая блефу Евы, встает; я делаю то же самое. Кириан тоже. Эгеон поднимает руку, унизанную кольцами. Просит её сесть.

— Буду откровенен, раз вы этого просите. Я хочу быть Королем Королей. Хочу престижа, который дает этот титул, и страха, который он внушает. Я хочу вашу армию, большую и мощную, которая будет подчиняться моим приказам и преследовать мои мечты по ту сторону моря. — Он откидывается назад и указывает рукой на горизонт, на черту между небом и глубокой синевой океана. — Я хочу изучать неизведанное.

Ева садится. — Никто не знает, что находится за Синей линией штормов, — осторожно отвечает она. — Никто не знает, есть ли там вообще что-то.

— Моя семья десятилетиями пытается пересечь её, — говорит он. — Безуспешно, как вы можете догадаться. Но мы покорили моря до Линии и нашли кое-что: странные навигационные карты, книги для чтения по звездам, то, что кажется знамениями и пророчествами на неизвестном языке… На той стороне что-то есть, — подчеркивает он, и его глаза, прежде лишенные эмоций, наполняются ими — чем-то горящим и страстным. — Земля звездной магии.

Ева склоняет голову набок. — Что это за магия? — Я не знаю, — отвечает Эгеон, и кажется, он достаточно увлечен, чтобы этот разговор был искренним. — Хочу выяснить.

— Вам нужна армия, чтобы… пересечь Линию? — Да, — отвечает он. — И что вы сделаете потом? — После пересечения Линии? Познаю, — отвечает он просто. — Увижу. Открою… — Не завоюете?

— Не завоюю, — отвечает он без колебаний. — Территория Илуна остается нерушимой сотни лет. Моя семья была единственной, кто не ввязывался в борьбу за владение землями. Вы, ваше величество, полагаю, не можете сказать того же о границах Эреи.

Нет. Не может. Я не настолько хорошо знаю историю Илуна, чтобы судить, говорит ли он правду, но Эрея и впрямь не всегда поддерживала мирные отношения с соседями.

— После войны Земле Волков понадобится армия на суше, — возражает Ева. — И вы это знаете. Она будет нужна годами; может, целому поколению.

— Я не хочу всю армию Земли Волков. Я хочу её часть, состоящую из воинов — Волков или Львов, мне всё равно; добровольцев, готовых следовать за Королем Королей, верных флагу моего корабля. Я хочу ведьм, соргинак… Хочу Дочерей Мари, готовых помочь мне пересечь эту Линию. И всех, кто обладает силой.

Он бросает на меня взгляд, но не решается задержать его на мне. Он смотрит на нас всех по очереди, словно бросает вызов, словно удостоверяется, что мы понимаем: он говорит правду.

Это безумие. Его слова — безумие, и всё же… в этом есть смысл. Молчание, в которое погрузилась Ева, доказывает, что она тоже это обдумывает. Этот человек говорит правду: он жаждет большего. Хочет увидеть, что там, за горизонтом. А для этого ему нужна власть, нужно единство… сплоченность, которую дарует корона.

— Ладно.

Хотя я вижу, как губы Евы произносят эти слоги, мне требуется время, чтобы осознать, что она говорит на самом деле.

— Ладно? — переспрашивает Эгеон, возможно, сбитый с толку неформальным тоном. А может, он слишком взволнован, чтобы сразу понять, что добился своего.

— Вы получите мою корону и мой титул, если я получу вашу армию.

Эгеон улыбается.

— Лира, — предостерегаю я, когда понимаю, что она только что сделала.

Ева избегает моего взгляда. Она протягивает руку Эгеону. Я встаю.

— Подумайте, что вы делаете, ваше величество, — шиплю я.

Ева на секунду отдергивает руку, чтобы повернуться ко мне. Я вижу её взгляд под маской глаз Лиры: высокомерие, безрассудство… и ту самую способность к самопожертвованию, столь глубоко укоренившуюся в нас, которую нас учили носить с гордостью.

— Я всё очень хорошо обдумала. — Сильно сомневаюсь, — говорю я, вцепившись пальцами в стол. — Мое решение тебя не касается, — заверяет она, и я умею читать между строк.

Я знаю, что она хочет сказать. Я смотрю на Нириду в поисках помощи, но та отводит глаза. Не знаю, идея ли это Евы, решили ли они это вместе или это был импульсивный порыв, но командор её поддерживает.

— Ты прекрасно знаешь, что это не так. — Обещаю тебе, это так. Это мое решение, и я приму последствия, — выносит она приговор.

Она снова поднимает руку, протягивает её Эгеону, и тот пожимает её без колебаний, скрепляя сделку. Скрепляя судьбу Земли Волков.

Глава 18

Кириан

Одетт первой покидает смотровую площадку. Она с такой силой хлопает дверью, что возникший сквозняк заставляет нас всех вздрогнуть. Эгеон выглядит скорее повеселевшим, чем рассерженным; сейчас он в эйфории от того, что скрепил сделку. Он станет королем-консортом и войдет в один из самых мощных союзов, какие когда-либо знала Земля Волков. Логично, что он ликует.

Ева встает сразу же, не уточняя деталей договора и не проверяя, выполнит ли Эгеон свою часть — отправит ли флот в Сулеги прямо сейчас. Она выходит вслед за Одетт, и, кажется, её совершенно не волнует, что королеве не подобает так бурно реагировать на поведение подданной.

Нирида берет на себя завершение сделки. Она отклоняет предложение короля встретиться позже и убеждается, что Эгеон уже отдает приказы своим войскам. Мы не встаем, пока не становится ясно, что Илун поможет Сулеги в войне. Только тогда мы оставляем Эгеона с его стратегами и офицерами.

Нирида начинает говорить в ту же секунду, как дверь за нами закрывается, и мы спускаемся по длинной винтовой лестнице. Однако я останавливаю её, как только мы отходим достаточно далеко от стражников у входа.

— Что там произошло, Нирида? Она замирает на несколько ступенек ниже и хмуро смотрит на меня. — Мы добились союза, чтобы победить в войне, — отвечает она. Я бросаю на неё осуждающий взгляд, потому что она прекрасно понимает, о чем я. — Я думал, мы еще не приняли решения.

Она полностью поворачивается ко мне, рука на рукояти меча, спина прямая, голова поднята… в той позе, что так свойственна ей. — Я не принимала односторонних решений с Евой, если ты в этом