Когда родилась Луна - Сара А. Паркер

― Почему ты не управляешь?

― Потому что он знает, куда лететь, ― говорит Каан с левой стороны моего капюшона.

Хм?

Его сильное тело напрягается, и это единственное предупреждение, которое я получаю, прежде чем мы падаем в сторону, движение такое быстрое, что мои внутренности закручивает в противоположном направлении. Наконец им удается поравняться, но как раз в этот момент Райган наклоняется в другую сторону. Снова, и снова, и снова, проносясь мимо отвесных скал цвета ржавчины, между которыми река, кажется, проложила свой путь, словно стремясь к чему-то на глубине. Возможно, к другой стороне света.

Возможно, если она доберется туда, мир расколется надвое.

Еще одна подсказка ― на вдохе Каан прижимает свое тело так близко к моему, что я чувствую его повсюду. Как он напрягается, готовясь к следующему маневру. Как его рука обхватывает мою талию, как напрягаются мышцы, как он прижимает меня к себе, словно я собираюсь каким-то образом выскользнуть и броситься навстречу своей гибели.

Райган преодолевает ущелье с такой точностью, что я понимаю, он делал это много раз ― складывает крылья, когда ущелье становится слишком узким, на мгновение снижаясь, прежде чем снова расправить их.

Мы залетаем в тупик, и вода широкими стремительными ступенями стекает по округлому горному склону, собираясь в большой чаше у его подножия. Бирюзовый пруд сверкает, как драгоценный камень, под косыми лучами солнца, а северная сторона погружена в вечную тень.

Райган проносится так низко, что его хвост касается воды, и устремляется вверх ― только напряженное тело Каана и моя крепкая хватка за ремень не дают мне сорваться с седла, соскользнуть по всей длине зверя и рухнуть в воду.

Брызги покрывают мой плащ, когда мы взмываем вверх, а затем снижаемся так быстро, что я вскрикиваю. Райган машет крыльями, мягко опуская нас… а потом падает. Мы ударяемся о землю с такой силой, что клык протыкает мою нижнюю губу.

Вкус меди наполняет мой рот.

Каан отстраняется, увлекая меня за собой. Он откидывает капюшон и наклоняет мою голову так, что я смотрю прямо на его покрытый щетиной подбородок.

Он недовольно прищелкивает языком, а шершавая подушечка его большого пальца проводит по моей нижней губе с такой нежностью, что каждая мышца в моем теле замирает на несколько мгновений, прежде чем мой мозг успевает перестроиться.

Король-тиран.

Мой похититель.

Ткнул пальцем в мою рану.

Зарычав, я отталкиваю его руку и, пошатываясь, встаю на ноги, внутренняя сторона моих бедер так натерта и болит, что я немедленно сгибаюсь.

Он ловит меня, издавая глубокий урчащий звук, с легкостью закидывает на спину и прижимает к себе, извлекая тяжелый вздох из моего измученного живота, перекинутого через его твердое, как камень, плечо.

Когда с тобой обращаются, как с мешком зерна, это очень быстро надоедает.

― У тебя острые бедра, ― ворчит он, и я бью его кулаками по спине, зная, что в этом почти нет смысла.

Но все равно делаю это.

― Я покажу тебе кое-что острое.

― Каждое слово, вылетающее из твоего рта, острое, Лунный свет. ― Второй рукой он отстегивает одну из седельных сумок и перекидывает ее через плечо. ― Я уже наполовину мертв, истекаю кровью у твоих ног. Разве ты не видишь? Я усмехаюсь.

Да ладно.

Перекинув ногу, он спускается по веревкам Райгана, мой капюшон так низко закрывает голову, что я ничего не вижу, кроме коричневой туники Каана, натянутой его напряженными мышцами спины. Он спрыгивает на землю и удаляется от глубокого, гулкого дыхания Райгана, его шаги смягчаются чем-то, чего я не могу разглядеть из-за этого проклятого Творцами плаща.

Он спускается по ступенькам, бросает сумку и стягивает меня со своего плеча. Мои ноги касаются земли, но у меня есть лишь мгновение, чтобы собраться с мыслями, прежде чем он расстегивает мой плащ и швыряет его в сторону.

― Что ты…

Он обхватывает меня за талию, поднимает и подбрасывает в воздух.

Два долгих мгновения я представляю, как падаю в расщелину и оказываюсь прямо в логове бархатного трогга, и меня вот-вот опутают слизистые щупальца выделений, вырывающиеся из зияющих ран на его ладонях. Два напряженных мгновения, пока я не окунаюсь в прохладную, бодрящую воду.

Я брыкаюсь, лягаюсь и молочу руками, уверенная, что меня вот-вот сожрет какая-нибудь водная тварь, которой, несомненно, нравится вкус плоти фейри, пока не опускаю ноги вниз и не встаю… на галечное дно.

Ох.

Оттолкнувшись, я выныриваю из воды и хватаю ртом воздух ― как раз вовремя, чтобы увидеть, как в мою голову летит кусок мыла. Я уворачиваюсь, затем вытаскиваю его из воды и швыряю обратно туда, откуда он прилетел, ― кусок попадает в грудь Каана, оставляя мыльный след на его тунике.

― От тебя плохо пахнет. Мыло это исправит, ― говорит он, подхватывает брусок и швыряет его обратно в меня.

Брызги попадают мне в лицо.

Я выхватываю его и бросаю ему в промежность.

― Тебе это нужно больше, чем мне!

― У меня есть свое гребаное мыло, ― рычит он, ловя его за мгновение до того, как оно успевает соприкоснуться с его членом.

Ой.

Не в силах подобрать больше слов, я показываю ему язык. Он отвечает мне тем же жестом, и уголок моего рта почти приподнимается.

Король только что показал мне язык.

Бормоча что-то себе под нос, он снова швыряет мыло и отворачивается, сбрасывает ботинки, затем протягивает одну руку вниз и стягивает тунику через голову.

Мое сердце замирает, рот приоткрывается.

Шрамы, начинающиеся на его руках, тянутся через каждый видимый дюйм широкой мускулистой спины, покрытой таким количеством маленьких чернильных точек, что кажется, будто она почти полностью забита. А над сумрачным простором… созвездие белых звезд и прекрасных каменных лун.

Их почти две дюжины ― как ближних, так и дальних. Большинство размером с глаз, хотя несколько ― с мой кулак.

Но это не просто луны.

У меня перехватывает дыхание, когда я смотрю на маленькую луну, которую я так люблю, нарисованную так искусно, что я могу различить неправильную форму ее крыла.

Что-то внутри меня замирает, а глаза слезятся, и мне кажется, что я смотрю в окно своего дома, любуясь великолепным небом.

Я никогда не думала, что увижу его снова.

Я почти протягиваю руку и касаюсь его. Почти прослеживаю изгибы его крыльев, изящный наклон длинной шеи и шелковистые завитки, свисающие с его подбородка и вокруг затылка.

Я