Княжна Екатерина Распутина - Ольга Токарева
С вихрем восторга мы пронеслись по торговым рядам, облачив жениха и невесту в праздничные наряды, и помчались к церкви, словно на крыльях любви. Священник встретил нас с отеческой улыбкой, совершил обряд венчания с благоговением и пожелал новобрачным долгой и счастливой жизни, да пятерых детишек в придачу! От этих слов щеки молодых вспыхнули румянцем, словно спелые яблоки в саду. Таинство проводилось безвозмездно, но я незаметно скользнула сторублевой купюрой в карман батюшки, и мы, окрыленные радостью, разошлись, храня в сердцах тепло этого незабываемого дня.
Выйдя за церковную ограду, я увидела Володю, прислонившегося к нашей машине. Он махнул рукой в приветствии, но, заметив окружавшую меня троицу, лишь дернул бровью и вздохнул с красноречивым укором — мол, опять я ввязалась во что-то сомнительное.
— Знакомьтесь, — обратилась я к новым знакомым. — Это Володя Серый, своего рода мой фамильный телохранитель.
В двух словах обрисовав ему ситуацию, я увидела, как он окинул молодых людей пытливым взглядом.
— И каковы ваши дальнейшие планы? — спросил он у них, словно вынося решение.
Заметив их замешательство, я поспешила вмешаться: — Если у Павла есть дом, думаю, будет лучше, если к нему переедут не только невеста, но и ее сестра с братом.
— Я и сам собирался это предложить, — поспешно вставил он.
— Вот и прекрасно. Тогда собираем вещи и перевозим их в твой дом.
Возражений не последовало. Мы уселись в машину и через десять минут уже помогали переносить небогатый скарб в багажник. Оказалось, девушки снимали лишь одну комнату в доходном доме.
Младшего брата сестер звали Егором, и был он под стать им — таким же рыжим и зеленоглазым. Мальчишка, словно угорелый, метался по комнатам, не веря в перемену участи, пока мы таскали вещи. К моему немалому удивлению, дом Павла оказался каменным, добротным, в два этажа. Первый этаж занимала мастерская с запахом кожи и клея, царство обувных колодок и швейных машинок, перемежающееся с хозяйственными помещениями и просторной кладовой, где можно было хранить припасы. На втором этаже располагались три жилые комнаты, просторный зал и светлая кухня. Имелся и санузел — скромная роскошь с ванной и туалетом. Все удобства, как говорится, для человеческой жизни. Я отметила, что мебель, хотя и потемнела от времени, но хранила следы былого лоска и добротности. Павел жил один, но в доме царила чистота, каждый предмет знал свое место.
Положив на стол две сотни рублей, я без обиняков обратилась к хозяину: «Это обещанные. И называй адрес, где твоя закладная находится».
Он назвал улицу и дом. Названия эти мне ни о чем не говорили, а вот Володя заметно напрягся, недовольно дернув носом. Явно знаком с тем, кто не гнушается сорвать куш с местного люда.
Хромус настаивал поехать одному, но я даже слушать не стала его доводы. Уселась на переднее сиденье и безапелляционно заявила: «Трогай». Привез он меня в другой конец города. Дома здесь были куда презентабельнее жилища Павла, хотя до уровня аристократических особняков им было далеко.
Мы вышли из машины и приблизились к добротным деревянным воротам. На калитке висело тяжелое железное кольцо, явно предназначенное для вызова хозяина. Володя и воспользовался им.
На стук вышел хмурый детина, больше напоминающий разъярённого медведя, только что выбравшегося из берлоги. Такой же лохматый и свирепый.
— Чего надо? — прорычал он, но не успел договорить, как под напором кулака отлетел в сторону, будто пушинка.
Я часто заморгала, вопросительно глядя на друга.
— Достали, — процедил он сквозь зубы, толкая калитку. Я ринулась следом, обуреваемая любопытством и догадкой, что Хромус наверняка знаком с местными воротилами.
Двухэтажный кирпичный особняк утопал в ухоженном саду, клумбы которого уже томились в ожидании весеннего цветения. В каждом камне чувствовалась показная роскошь. Высокое крыльцо венчали две массивные колонны, к которым мы взбежали в несколько прыжков.
Хромус ухватился за витиеватую бронзовую ручку и рывком открыл дверь. Мы переступили порог и оказались в небольшом, залитом светом холле, обставленном добротной мебелью. Стены, оклеенные обоями, украшали картины в позолоченных рамах, а паркет поглощали мягкие ковровые дорожки. Словно из ниоткуда, возник лакей. Низко поклонившись, он надменно осведомился: — По какому вопросу вы к Петру Алексеевичу?
Не удостоив его даже взглядом, «Володя» вихрем пронесся в коридор, а я, словно тень, метнулась следом. Из боковых комнат, как черти из табакерки, выскакивали здоровенные мужики, но, не успев и слова вымолвить, отправлялись в короткий, бесславный полет, завершавшийся мгновенным забытьем.
Ступень за ступенью мы взлетели на второй этаж, где нас уже поджидала стая отморозков с ножами, поблескивающими в полумраке, и увесистыми дубинками, готовыми обрушиться на наши головы.
Быстрый мысленный импульс от меня — и все пятеро, сдавленные острой болью, корчились на полу, обхватив животы. При таких коликах, подумала я, у них точно не останется никакого желания продолжать этот бессмысленный бой. Брезгливо поведя плечами при виде их искаженных гримас, я рванула вперед, стараясь не отстать от неудержимого друга.
Наше шествие завершилось в кабинете, затянутом в чопорный ампир. Добротная мебель из красного дерева, утяжеленная бронзовыми накладками, и бархатные шторы, непроницаемо черные, как южная ночь, поглощали свет. Интерьеру я уделила лишь мимолетный взгляд, задержавшись на знакомых лицах. Сальная хозяйка заведения и два уличных воришки, что так бесцеремонно пытались освободить меня от сумочки. Спелись, как по нотам. — Вот она… Та самая, о ком мы говорили, — пронзительно взвизгнул один из молодчиков, пятясь к выходу.
— Демон! — вторил ему второй, пулей вылетая из кабинета.
Двое исчезли, оставив после себя едкий запах страха. «Не выдержали, значит», — усмехнулась я про себя, поморщившись.
Светлана Никифоровна, видимо, пришла излить душу по поводу своей незавидной участи, но, похоже, не оценила драматизма ситуации, созданного ее подельниками.
— Вот та девица, о которой я говорила, — она указала на меня, словно выставляя трофей. — Чуть не пустила по миру! А ведь какие славные девушки были… — ее взгляд скользнул к главарю банды, явно намекая, что эти «славные девушки» могли бы достаться ему.
В высоком кресле, за массивным столом, восседал мужчина лет сорока с небольшим. Взгляд его серых глаз,
