Все проклятые сны - Паула Гальего

Мы больше не видели Тауни.

Часть меня чувствовала удовлетворение. Другая — страх. Ледяной и уродливый ужас, липнущий к костям. Я взяла эту часть и заперла её глубоко внутри, в темном углу, под патриотизмом и гордостью; в том же месте, где хранила воспоминание о женском голосе, шепчущем мое настоящее имя с материнской нежностью.

Бреннан не поздравил меня, и я почувствовала себя немного глупо из-за того, что ждала этого. Победа была моей ответственностью и долгом, а не заслугой, которую стоит восхвалять.

Несколько дней спустя мы вернулись к нашей рутине.

Были и другие испытания. Мы помогали друг другу каждый раз, совершенствуя техники, улучшая знания… Подопечные Бреннана всегда были одними из лучших на внезапных экзаменах по Ядам и Токсинам, потому что у нас были мы. Худшим испытанием, безусловно, стало испытание Леона, которого отравили «Волчьим воем» и Грозовым плющом — жестокой смесью ядов, к которой нас не готовили и которая вывела из программы двух учеников. Но не нашего Леона. Он сумел выжить.

Глава 3

Мне было шестнадцать, когда мы пережили один из самых ужасных периодов в Ордене. Лира заболела, и нам пришлось заболеть вместе с ней.

Поначалу этому не придали особого значения. Принцесса потеряла два килограмма за три дня, и мы тоже должны были их потерять: много упражнений, мало еды и травы в помощь. Это не беспокоило ни Бреннана, ни других наставников. Мы должны были поддерживать максимальное сходство в любой момент, но они считали само собой разумеющимся, что Лира скоро поправится и снова наберет вес.

Она не поправилась.

Первые дни превратились в неделю; два килограмма превратились в пять. По словам наших шпионов в Сирии, Лире не становилось лучше. Её организм не удерживал пищу, и она едва могла пить жидкость, которую всё равно в итоге извергала обратно.

Именно тогда наставники приняли меры: наш врач разработал для нас диету. Целью было потерять как можно больше веса, избежав необратимых последствий. Однако не существовало здорового способа похудеть так резко.

Они также удвоили физические нагрузки, чтобы ускорить потерю веса; но вскоре это перестало быть возможным. Мы остались без сил, и двойные смены отменили.

Я ненавидела это. Я предпочитала быть занятой. Что угодно было лучше, чем думать о голоде и о времени, оставшемся до следующего кусочка пищи.

В течение трех долгих, бесконечно долгих недель я теряла вес так же, как и Лира. Я перестала спать, у меня начало болеть всё тело, и энергия иссякла.

Однажды я порезалась на уроке фехтования. Рана загноилась и не заживала так, как должна была. Мое тело было слабым и больным и не справлялось. Тот маленький порез на запястье, на открытом участке кожи, лишил меня сна на несколько дней, так же как лишал сна шрам за ухом.

Рана, которую нанесла мне Алия, так и не исчезла бесследно. Она зажила, затянулась, и я лечила этот след, но осталось едва заметное напоминание, повторяющее дугу за ухом. Я не хотела, чтобы то же самое случилось снова.

Бреннан заставлял меня пить настои из всевозможных целебных трав; зелья, от которых я не наберу вес, но которые помогут сохранить хоть немного энергии. Если они и помогали, я этого не замечала. Возможно, без них было бы хуже.

Занятия стали короче, так как никто из нас не мог долго концентрировать внимание. В конце концов отменили все те, что требовали расхода энергии, но Бреннан заставлял меня тренироваться самостоятельно.

Я была истощена и не справлялась. Мне пришлось бросить митридатизм. Бреннану это тоже не понравилось, но он заверил меня, что альтернативой было бы продолжить травиться и умереть от дозы, которая не должна была меня убить. Мое тело было слишком слабым, чтобы продолжать. Нас утешало лишь то, что ни одному преподавателю не пришло бы в голову устроить еще один внезапный экзамен по Ядам и Токсинам в нашем состоянии. Вероятно, они потеряли бы нас всех.

Пару дней назад я проспала и не появлялась на занятиях всё утро. Моим единственным утешением было то, что мы все были в одинаковом положении, и хотя мои оценки снизились, мой рейтинг в списке — нет.

Худшее случилось однажды на уроке Языческой культуры.

Это произошло внезапно. Инструктор показывала нам красивые, а порой и пугающие гравюры с изображением магических существ, населяющих земли Волков: соргинак, хиру, Тартало, Ламию с её золотым гребнем… когда сдавленный крик прервал её объяснения, и мы все повернулись туда, где одна из нас вскочила и с ужасом смотрела на другую.

Рядом с ней претендентка только что рухнула на парту.

Я не знала, кто это был. Не могла узнать, глядя на неё, лежащую там, с закрытыми глазами и обмякшим телом. Не смогла выяснить это, и оглядевшись вокруг, наблюдая за остальными и исключая их, потому что у всех была одна и та же реакция; всем нам было страшно.

Я видела, как умерла одна из моих товарищей, не осознавая этого. И узнала, кто это был, лишь много позже.

Мира. Это была она, еще одна претендентка, страдавшая от болезни Лиры так же, как и я. Она не вынесла той дикой потери веса, сломалась, впала в глубокий сон, из которого врачи не смогли её разбудить, и через несколько дней её тело тоже умерло.

Казалось, это должно было что-то изменить; но этого не произошло. Её смерть легла на нас тяжким грузом, но мы продолжили готовиться: а готовиться означало продолжать болеть, продолжать позволять себе умирать.

Я знаю, были собрания; инструкторы Ордена говорили с директором, с теми, кто командовал, все спрашивали себя, что будет, если Лира не сможет победить болезнь…

Наши наставники тоже нервничали. Их роль заключалась в том, чтобы добиться избрания своих подопечных, и если бы я упустила такую огромную возможность, как подмена Лиры, это стало бы поражением и для него тоже. Так что обстановка была напряженной. Он следил за мной пристальнее, удвоил количество командных собраний и следил, чтобы я неукоснительно посещала врача каждое утро перед началом рутины.

В ту ночь я легла спать гораздо раньше остальных. Задернула шторы в хижине, закрыла дверь и забралась под одеяло. Я слышала, как один из моих вошел вскоре после этого, а позже и другие. Думаю, я слышала их всех, потому что так и не уснула по-настоящему. Болел живот, и в голове гудело. Однако я не сдвинулась с места. Я ждала и чувствовала, как все осторожно заходят внутрь, стараясь не шуметь.