Разрушение кокона - Тан Ци
«Княжич, конечно, выдаст тебе две-три книги, но еще не время говорить, что хочешь почитать их в зале для занятий. Ты возьмешь книги, через два часа вернешь их и скажешь, что все быстро прочитала и хочешь взять еще. На этот раз, получив книги, ты вернешь их через полчаса и скажешь, что они тебе не понравились, ты пролистала несколько страниц и они тебя не заинтересовали, отчего ты хочешь их поменять».
«Княжич разрешит тебе поменять книги, ты притворишься, что просматриваешь несколько страниц, и скажешь, что не можешь сразу понять, интересны они тебе или нет. Если возьмешь их с собой, а потом они окажутся скучными, придется снова идти к нему для замены, а это жутко неудобно. Поэтому лучше почитать их прямо в Южном зале».
Чэн Юй последовала ее совету, повторила все слово в слово и действительно смогла закрепиться в Южном зале Цзи Минфэна.
На следующий день, когда девушка снова пришла в Южный зал для занятий, выбрала книги и как само собой разумеется села в кресло, где сидела вчера, княжич ее не выгнал. Он лишь скользнул по ней взглядом и снова уставился в послание, которое читал до этого.
Цин Лин предупредила Чэн Юй, что, даже если княжич не выгонит ее, не стоит торопиться. В эти дни нельзя самой заговаривать с княжичем, нужно притвориться, что ей искренне хочется учиться, чтобы остаться в Южном зале надолго. Когда она останется там, возможность появится сама. По ходу дела нельзя хитрить или умничать, потому что на княжича уловки не действуют. Единственное, что он ценит, – это терпение. А возможность возникнет, когда княжич заговорит с ней сам. Нужно лишь подождать.
Чэн Юй согласилась с мнением Цин Лин. Она считала себя настойчивым человеком, поэтому, даже если Цзи Минфэн вознамерится молчать весь день, она соберет всю свою волю в кулак и заткнет свое желание сказать ему хоть слово.
Первые два дня Чэн Юй действительно выдержала с трудом, но на третий день она обнаружила, что одна из книг в Южном зале написана на незнакомом языке, что вызвало у нее нешуточный интерес. Княжна всем сердцем захотела понять эту книгу, и незаметно ее притворное желание учиться переросло в настоящее. Так она провела в Южном зале шесть или семь дней, за учебой потеряв счет времени.
На седьмой день, когда Чэн Юй совершенно позабыла о своей первоначальной цели и с головой ушла в книгу, наступила возможность, о которой говорила Цин Лин.
В первую четверть часа Обезьяны Цинь Сумэй легкими шажками вошла в Южный зал, принеся княжичу сладкий суп из лилий и семян лотоса.
Пару дней назад Чэн Юй поняла, что текст, который она изучала, написан на древнем языке племени Хоту. Для удобства чтения она большую часть времени хоронилась среди книжных полок, достигавших потолочных балок, сидя на высоком стуле для чтения. Если кто-то заходил в зал, он не видел Чэн Юй. Поэтому, когда вошла госпожа Цинь, она ее не заметила.
Цинь Сумэй, наливая суп, с теплотой сказала княжичу:
– Я недавно узнала, что в последние дни ты все время проводишь в Южном зале за чтением и каллиграфией. Твои слуги невнимательны, вряд ли они помнят, что весной ты предпочитаешь пить сладкий суп. Знаю, ты не любишь, когда тебя отвлекают от чтения, можешь ругать меня, но я решила все же приготовить тебе суп. Я сама собрала семена лотосов и лилии тоже вырастила сама. Даже если Цзи Вэнь не забудет приказать на кухне приготовить тебе этот суп, вряд ли там смогут сделать как надо. Попробуй.
Цзи Минфэн попробовал. Госпожа Цинь тихо спросила:
– Как тебе?
Юноша ответил:
– Неплохо.
– Правда? – В голосе девушки слышалась явная радость. – Тогда завтра в это же время я приготовлю еще. – Но вдруг воскликнула: – Ах, чуть не забыла, завтра я сопровождаю княгиню в храм Баоэнь для моления. Придется приготовить послезавтра.
Цзи Минфэн отозвался:
– Как будет удобно.
Цинь Сумэй изогнула уголки губ в улыбке:
– Тогда послезавтра снова суп с семенами лотоса и лилиями?
Голос госпожи Цинь донесся до ушей Чэн Юй, и она подумала: «Воистину сама кротость и нежность. Словно весенний ветерок ласкает молодую зелень, послушаешь – и радостно на сердце».
С тех пор как Чэн Юй приехала в имение князя Личуаня, она видела Цинь Сумэй несколько раз, но не слышала так ясно ее голос. Теперь она наконец поняла, почему даже княжич Цзи, который ценил свои слова на вес золота, был рад с ней поговорить.
У госпожи Цинь был прекрасный голос, слушать ее речь было все равно что наслаждаться игрой духовых и струнных.
Чэн Юй мысленно восхитилась.
И не прерывая потока восхищенных мыслей, встала на последнюю ступеньку лестницы, чтобы взять сборник древних стихов Хоту, который лежал на самом верху. Неожиданно рука ее дрогнула, и огромная книга с грохотом упала на пол.
Цинь Сумэй вскрикнула:
– Кто здесь?
Чэн Юй, придерживаясь за лестницу, начала спускаться, чтобы поднять книгу, услышала этот возглас и уже собиралась ответить, как вдруг до нее донесся спокойный голос Цзи Минфэна:
– Наверное, мышь.
«Мышь?» Чэн Юй неловко оступилась на последней ступеньке и упала. К счастью, нижняя ступенька была невысоко от земли, и падение вышло безболезненным.
Она села, потирая голову, и возмущенно подумала: «Мышь? Я? Мышь?»
В этот момент за ее спиной раздался голос Цзи Минфэна:
– Сказали, что ты мышь, и ты решила пошебуршать на полу, чтобы доказать это?
Чэн Юй обернулась. Княжич Цзи обошел первую полку с книгами, одной рукой поднял упавший сборник стихов, а другую подал ей и легко потянул, поднимая с пола.
Девушке не понравилось, что Цзи Минфэн назвал ее мышью, однако она не смела сильно возмущаться. Она указала на лестницу за спиной и тихо сказала:
– Зачем называть меня мышью? Я не нарочно шумела, я упала с лестницы, и мне было больно.
Княжич оглядел ее с головы до ног.
– Ты весь день шуршишь среди книжных полок, как мышь. – И добавил: – Если правда больно, пусть Цин Лин проводит тебя в покои и позовет лекаря.
Чэн Юй, конечно, не хотела, чтобы Цин Лин ее уводила, и тут же заявила:
– О, на самом деле не так уж больно.
Надув губы, она потерла запястье и только тогда заметила Цинь
