Девушки судьбы и ярости - Наташа Нган

Но иногда, когда её пальцы перебирали волосы Леи, она слышала смех Нитты, или глубоко вдыхала солнечный воздух, Король куда-то пропадал. Он не мог завладеть ей всей – никогда не мог, и никогда не сможет. Майна надеялась, что со временем он всё меньше и меньше будет являться в мысли к ней, к Леи, к другим девушкам и ко всем остальным, кого считал своими, пока воспоминания, которые сейчас ощущались как свежие татуировки – ещё жгучие и незаживающие – не исчезнут, как те же татуировки.

С помощью магии Майна научилась заживлять раны. Возможно, заживут и эти раны – с помощью силы другого рода, доступной каждому обычной, повседневной магии, столь простой, но и столь же мощной смеси дружбы, терпения, доброты, милосердия, настойчивости, уважения и, конечно же, любви.

Этой магии её научила Леи. Нитта, Бо, Хиро, Лова, Кензо, Шифу Цаэнь, Ама Го, другие Бумажные Девушки, даже Меррин и её отец – каждый чему-то научил её.

По крайней мере, если она никогда не вернёт себе магию Сиа, эту магию никто у неё не отнимет.

Майна считала, что сможет с этим жить.

Ей так повезло жить с этим.

После битвы ей было чем заняться. После смерти отца власть, казалось, перешла к Кензо и Лове, хотя, когда они воссоединились за пределами королевской крепости, после объятий, слёз и слов, произнесённых голосами, не совсем похожими на их обычные, оба подчинились Майне. В конце концов, она стала новым лидером клана Ханно и… чего бы то ни было.

Ихары? Теперь это уже не совсем королевство, но ещё и не что-то другое.

Какой бы измученной и избитой она ни была, и не желая ничего, кроме как прилечь где-нибудь в тихом месте с Леи, Майна не могла уклониться от своих обязанностей. И всё же она была не в том состоянии, чтобы что-то делать. Она сказала Кензо и Лове продолжать, полностью доверяя им, в то время как команда врачей окружила её и Леи, осматривая их раны.

Были и другие встречи. Они были мимолётными. Нужно было так много сделать, а разговоры можно отложить на потом. Тем не менее, Нитта прошла мимо, опираясь на Куэна, поскольку Наджа разбила ей коляску, когда её схватили. Она сражалась в Зале Предков на спине Королевы Демонов – ещё одной посетительницы, пришедшей поблагодарить Леи за своё освобождение.

Королева Демонов – Шала, как представила её Леи, – была тихой и настороженной, возможно, не уверенной в том, как её воспримут другие. Майна приказала членам своего клана снять с неё ошейник и найти ей тихое место для отдыха.

Королевский Двор был оживлённым ульем. Выжившие Ханно и союзные им кланы использовали его как базу для оказания помощи раненым и раздачи помощи. Им ещё предстояло обыскать дворец, а там прятались солдаты и советники, горничные и рабочие.

Нет, их не собирались убивать – Боги, ни в коем случае. Но их преданность была туманной, и поэтому сейчас их будут содержать в казармах Военного Двора под стражей солдат Ханно. Майна строго-настрого приказала обеспечить обитателей дворца всем необходимым для комфорта. Это было не идеально, но пока они не выяснят, кому можно доверять, это лучшее, что она могла сделать.

Некоторых обитателей дворца не нужно было задерживать.

Демон-пантера из Ночных Домов, Дарья, привела Лилл к Леи, и они остались. Лилл свернулась калачиком на коленях у Леи, Дарья откинула голову к стене, у которой они стояли, и с долгим, медленным вздохом сняла с шеи ленту – знак наложницы. Других куртизанок также освободили, многие из них согласились помочь с уборкой.

После воссоединения произошло то, чего так боялся Майна: некоторых они не успели спасти.

Майна и Леи узнали новости из разных источников, что командир Чань погиб за стенами дворца, раздавленный одним из каменных пекалангов. Кироку, одна из их самых храбрых союзниц, которая столько лет выносила прихоти Наджи, погибла, когда битва дошла до Внутренних Дворов. Солдат Ханно рассказал плачущей Леи и контуженной Майне, что видел, как Кироку храбро сражалась против королевских войск, прежде чем пала.

Потом были шаманы.

Лова объяснила, что после ухода Леи и Майны с Церемониального Двора она привела стаю своих кошек в стены Храмового Двора. Там королевские солдаты убивали шаманов – когда магия исчезла, Король приказал их убить. Майна подозревала, что сам он, вероятно, боялся, что они обратятся против него, учитывая его обращение с ними. Лова со своими кошками остановили резню, но сотни шаманов успели убить. Теперь Кензо наблюдал за их освобождением, приказав сообщить, если найдут Рузу – мальчика-шамана, который помог Леи и девушкам сбежать. Но эта задача была трудновыполнима. Во Храмом Дворе находились десятки и тысячи шаманов, закованных в цепи, и без применения магии каждый ошейник приходилось снимать вручную.

Но рано или поздно и эта задача будет выполнена – всех их освободят.

Впервые за двести лет стены дворца опустеют. Они больше не будут тюрьмой. Майна поклялась себе, что какова бы ни была дальнейшая судьба Сокрытого Дворца, эти ужасные стены снесут, чтобы никому никогда больше не пришлось чувствовать себя запертыми в них.

Солнце садилось. Майна погрузилась в полудрёму, как вздрогнула от крика.

На одно ужасное мгновение ей показалось, что на них напали. Затем она увидела, как Леи вскочила и обхватила руками миниатюрную фигурку, а из-за плеча Леи выглянуло знакомое лицо.

Блю.

Забрызганная кровью, раненная, ошеломлённая и измученная, но по-прежнему живая Блю.

У неё получилось.

– Не привыкай к этому, Девятая, – сказала девушка.

Её руки медленно обвились вокруг спины Леи. Но они долго обнимались, оторвавшись друг от друга только при звуках радостных возгласов.

Шумная толпа на королевском дворе расступалась, освобождая дорогу солдатам, несущим что-то на спинах.

Тело Короля.

В центре площади воздвигли погребальный костёр. Солдаты бросили на него Короля под насмешки и топот. Все, кроме тяжело раненых, встали, чтобы получше рассмотреть. Леи взяла Майну за руку, продолжая держать Блю другой. Лицо Леи блестело от слёз. Блю выглядела злее, чем Майна когда-либо видела её: черты её лица исказились, губы подрагивали, как будто она вот-вот заплачет или закричит – возможно, и то, и другое. Вместе они повернулись лицом к погребальному костру, и солдат поднял пылающий факел.

На площади стоял оглушительный шум. Солдат,