Игра титанов: Вознесение на Небеса (ЛП) - Райли Хейзел

— Если это вообще можно назвать мужчиной… — насмешливо бросает он и отпускает.

Я почти слышу, как сейчас работает голова Хайдеса. Он бы с радостью вцепился ему в горло. Я бы присоединилась, не раздумывая.

— Выбрать Хайдеса — значит банально спасти жизнь твоему отцу. Тому, кто подарил тебе жизнь, кто многое отдал, чтобы дать хоть что-то. Да, долги останутся, но что мешает тебе стать одной из нас и закрыть их моими деньгами? — он улыбается заманчиво.

Я сжимаю зубы так, что боюсь их сломать.

— Самоуважение. И презрение к тебе.

Слова бьют его по лицу как пощёчина. Этот человек, похоже, и правда любит меня — и единственное, чем я могу его ранить, — это отказ. До дрожи страшно.

— Если бы ты только знала, Хейвен… Если бы только знала… — качает головой. — Хватит любезностей.

Я стою, парализованная, и чувствую на себе взгляд Кроноса в ожидании. И Реи — она всё ещё сидит на своём троне, нога на ногу, с тем же холодным видом.

До меня доходит: он ждёт, что я назову имя. Отца или Хайдеса. Он всерьёз думает, что я сыграю?

Я пятюсь. Арес тенью следует за мной. И Хайдес будто выдыхает с облегчением. Похоже, оба не считают меня в полной безопасности.

— Я не назову ни одного имени, — говорю я, не веря, что это вообще нужно проговаривать. — Я не убью ни одного из них. Это не «голова или сердце». Для меня это оба — сердце. Оба — часть моей жизни. Я не останусь без отца и не оставлю брата без последнего родителя. Но и без Хайдеса — не останусь. Он — любовь всей моей жизни. Я не выберу. Лучше умру сама.

Последняя фраза срабатывает как спусковой крючок. Арес отталкивает меня за свою спину, будто выстрелить могут из воздуха.

— Нет! — выдыхает Хайдес.

— Даже не шути так, — отрезает Кронос.

— Я не играю, — повторяю. Выкручиваюсь из-под руки Ареса. — И перестань всё время закрывать меня собой. Ты не будешь получать раны вместо меня. Я этого не позволю.

Он криво усмехается:

— Трогательно, Коэн, а теперь хватит. За меня. — Кивает назад.

С другого бока ко мне становится ещё одна фигура — почти ростом с Хайдеса, с гривой золотых кудрей. Гермес.

Кронос хмыкает:

— Правда прелесть, Рея? Наши дети и племянники любят её так, будто она уже из семьи. Так почему бы не упростить и не оформить всё официально, Артемида?

— Я, — чеканю, — не играю. Не. Играю. И не выбираю.

Кронос вздыхает, но, кажется, именно этого и ждал. Потому и не удивляет злой блеск у него в глазах.

— Если не выбираешь ты — выберет Аполлон. Так тебе больше нравится, Артемида? Передать решение ему?

Аполлон не двигается, не возражает, не подаёт ни малейшего сигнала, что пойдёт против правил Кроноса. У меня дрожит рука. Я сдерживаю её второй — поздно. Похоже, это заметили все, у кого есть глаза.

— А если не выберет и Аполлон? — цепляюсь за тончайшую надежду.

Ответ у него был и на это:

— Тогда выберу я. И ты знаешь, что тебе это не выгодно, верно?

— Хейвен, прошу, — теперь говорит Аполлон. От его голоса во мне взрывается ярость, нечеловеческая. — Сделай выбор.

— Ты тоже можешь сделать выбор, Аполлон. Развернись и высади пулю в голову своему отцу. Но это слишком умный выбор для такого идиота, как ты.

Он приподнимает бровь:

— Я тебя тоже люблю. — Вздыхает. — Хейвен, мы окружены. Стоит мне только повернуться, чтобы прицелиться, меня скрутят. Или пристрелят.

Я вспоминаю то короткое, что он сказал, пока мы танцевали. «Поверь мне. Прости. Ты захочешь меня убить». Теперь ясно. Но как мне верить? У него план? Почему не предупредил? Почему бросил меня в это неподготовленной?

— Хейвен, тебе нужно выбрать, — напоминает Аполлон, будто я могу забыть. — Если ты не сделаешь этого, я не смогу пощадить твоего отца. Ты знаешь — я спасу брата.

Лицо отца искажается.

— Хейвен… — зовёт он. Я так давно не слышала его голос, что глаза мгновенно наполняются. — Пожалуйста.

Я колеблюсь. Как выбрать между отцом и тем, кого любишь? Как позволить умереть человеку, который тебя растил? Как потом объяснить это Ньюту? Но как позволить умереть Хайдесу? Я не могу выбрать. И не могу отдать выбор Аполлону.

Я втыкаюсь взглядом в зелёные глаза Аполлона. Он подошёл ближе, держит пистолет крепко, лицо сосредоточено. Слишком сосредоточено. Как будто… как будто он пытается говорить со мной без слов.

— Тебе нужно выбрать, Хейвен, — повторяет он уже вслух. Кронос за его спиной улыбается самодовольно: доволен спектаклем, который поставил.

И вдруг Аполлон беззвучно шевелит губами. Я едва считываю. Делаю короткий шаг вперёд — Арес пытается остановить.

— Дай подойти, — шепчу. — Поверь.

Интонация убеждает его — хватка слабеет, он разрешает мне сделать крошечный шаг.

Аполлон снова складывает губы, на этот раз медленнее, отчётливее. Я понимаю каждое слово. Все — от первого до последнего. Он сказал:

— «Позволь выбрать мне.»

Не знаю, почему я вдруг верю ему. Но если смотреть на него достаточно долго, лицо накладывается на лицо мальчика из приюта, что был со мной тогда.

— Уильям, — шепчу.

Мир замирает. Даже Кронос не скрывает растерянности. Маска ужаса на лице Хайдеса трескается.

А Аполлон на миг — на тысячную долю — отвлекается. Потом едва улыбается:

— Ты вспомнила моё имя. То, под которым мы познакомились в приюте. Уильям.

Я вспомнила. Просто так. Вдруг. Из ниоткуда. И это даёт мне надежду, что однажды так же всплывут и мои воспоминания с Хайдесом.

— Можно без соплей? — взрывается Зевс.

Я не злюсь — он прав. Я хочу, чтобы всё это закончилось как можно скорее, и если Аполлон намекает, что мне делать, значит, у него есть план. Я должна довериться. Он просил. Он был искренен, когда мы танцевали. Он всегда был искренним.

Я сглатываю.

— Я передаю выбор Аполлону, — наконец решаю. И, боясь, что не все расслышали: — Я не выбираю. Решает Аполлон.

Кронос разочарован, но не спорит. Вяло машет рукой:

— Итак, Аполлон, кого хочешь убить? Я с тем же удовольствием посмотрел бы на Корри трупом, как и на твоего братца — позор семьи.

— Пошёл ты, урод, — цедит Хайдес.

Кронос оказывается рядом в считанные секунды. Вжимает ладони ему в плечи, вынуждая встать на колени. Хайдес сопротивляется и не даёт себя завалить. Кронос злится всё больше и бьёт его звучной пощёчиной. Хайдес теряет равновесие, но опускается ровно на колени — именно туда, куда отец и метил с самого начала.

Кронос хватается за его лицо и заставляет смотреть на себя:

— Запомни, где твоё место. Клянусь собственной жизнью: ещё раз заговоришь со мной в таком тоне — вышибу тебе мозги и на этом весь спектакль закончится.

— Только попробуй поднять на него пистолет! — огрызаюсь. Я рвусь вперёд, но чьи-то руки перехватывают меня на полдороги. Гермес. Он поднимает меня, как ребёнка, и, несмотря на мои удары ногами, уносит назад. Я извиваюсь, повторяя, что ненавижу его, ненавижу, что он делает с Хайдесом, и хочу видеть, как он страдает.

Гермес пытается меня унять; держит крепко, слишком крепко, и всё равно шепчет в ухо:

— Тише, тише, тише. Так ты ничего не решишь. Он заплатит. Обещаю. Только не совершай глупостей.

— Выберу я, — вмешивается Аполлон. Этих двух слов хватает, чтобы я окаменела. — И я…

— Убей меня. Я не хочу, чтобы она потеряла отца.

Я рывком поворачиваю голову к Хайдесу. Не верю, что он это сказал. Но он сказал. И повторяет:

— Убей меня, Аполлон. Не забирай у неё отца. — И ни разу не смотрит на меня.

Братья долго смотрят друг на друга, а у меня от ужаса сохнет горло и бросает в холодный пот.

— Он спятил? — шепчет Арес. — Аполлон, — зовёт. — Не слушай его. Крышку — отцу.

Аполлон будто не слышит. Или решил не слышать. Я не вижу его лица — и мне страшно: вдруг он и правда колеблется в сторону просьбы Хайдеса.

Я бросаюсь вперёд. На этот раз меня не удерживают. Но я не знаю, что сказать. Что тут скажешь? Просить Аполлона не слушать Хайдеса — значит просить убить моего отца. Я не могу. И не хочу вмешиваться. И выбор уже не мой. И я не хочу его обратно.