Наказание для бандита (СИ) - Майер Кристина

Валера заводит разговор о парнишке, которого искали залетные мудилы. Настоятель не спешит отвечать. О чем-то задумывается, глубоко погрузившись в свои мысли. Время идет. Отец Кирилл испытывает наше терпение затяжным молчанием? Валера спокоен, стоит и ждет. Видимо, привычное поведение старца.

— После вечерней службы подъезжай, если время будет, — произносит отец Кирилл, при этом, приложив руку козырьком ко лбу, смотрит в небо. — Дождь будет, — добавляет между делом. Небо чистое, дождем и не пахнет.

Разговор как-то незаметно переключается на меня. Отец Кирилл обещает помолиться за мое здравие.

— Подержи пост, а потом приходи на причастие, — приглашает он. Согласно киваю. Вроде ничего не помню, но точно знаю, что от меня требуется, словно в прошлой жизни я имел подобный опыт.

Монахи зовут нас за стол, у них как раз подают обед.

— Пошли, — хлопает по плечу капитан. Отказать неудобно, поэтому сажусь за стол. Еда простая, но очень вкусная. Чтобы не обидеть Руслану, придется сегодня обедать два раза, если хочу, чтобы она и дальше готовила мне.

На территории монастыря идет стройка, возводят новый корпус для детей-сирот. Пока я осматриваю новое здание, Валера уезжает без предупреждения.

Монахи говорят, сын его что-то натворил, вот он и сорвался. Причина уважительная, я бы, наверное, тоже забыл обо всем на свете. Непонятное беспокойство царапает потерянную память. У меня есть дети?

Смотрю на мальчишек, помогающих по хозяйству, и там, где сердце, что-то свербит, беспокоит. Память отказывается возвращаться, но подкидывает мутный образ ребенка.

Мой?..

— Тучи набегают с севера, если хочешь успеть домой до начала ливня, тебе лучше поспешить, — подходит ко мне отец Авель. Он показывал мне стройку, рассказывал о проделанной работе. Значит, прав был старец. Действительно набегают, хотя час назад небо еще было чистым и ярким. — Может, останешься, переждешь дождь? — спрашивает он.

— Нет, домой пойду, — умом понимаю, что нет у меня здесь дома. Живу в сарае, сплю на соломе, а все равно тянет. Тянет не к месту, а к человеку.

— Тогда через лес, — указывает направление. — Там протоптанная тропа, сразу найдешь, она выведет тебя к деревне.

Попрощавшись с новыми знакомыми, потрепав пару мальчишек по вихрастым макушкам, покидаю стены монастыря. Проникся уважением к простой жизни, которая проходит в трудах, молитвах и заботах о сиротах. Я готов всячески содействовать, чем-то помогать, но от мирской жизни, вопреки уверениям Русланы, отказываться точно не собираюсь.

Тропинку нашел без проблем. В лесу прохладно и удивительно тихо, птицы не поют, словно их здесь никогда не было. Услышав шорох, останавливаюсь. Кто-то идет. Приглядываюсь, из кустов выходит старушка. Маленькая, сгорбленная. Ей лет восемьдесят, не меньше. В руках корзина с травой. В огороде, что ли, травы не нашлось?

— У вас в огороде трава не растет, что вы за ней в лес пошли? — обращаюсь к ней, спешу забрать корзину, которую она спокойно передает.

— Вроде умный мужик, должность такую занимаешь, люди тебя уважают, а болтаешь глупости, — поднимает на меня подслеповатый взгляд, щурится. Странный такой взгляд, он словно в душу проникает. — Травы в огороде полно, а эти травки не простые, они лечебные. Мои травки людям помогают, — произносит она, а я думаю над ее первым предложением.

— Вы меня знаете? — удивленно.

— Зачем мне тебя знать? — хмыкнув, произносит она, выходя на тропинку. — Ты в нашей деревне гость временный. Возьмешь свое и вернешься в город, — говорит старуха загадками.

— Я вас не понимаю.

— Не понимай, но к женщинам отношение меняй свое. Не просто так память тебе отшибло. Урок извлеки, — смотрит строго, но будто мимо меня. — От судьбы не бегай, все равно не убежишь, — продолжает чудаковатая бабка. — Нашел ты ее — судьбу свою.

— Дождь скоро начнется, — перевожу тему, все равно не понимаю, что она там лепечет. С чего старуха взяла, что я какую-то важную должность занимаю? А то, что про потерю памяти заговорила, так в деревне, видимо, разнесли.

— Брата своего встретишь, передай, чтобы осторожнее был. Пора менять свой образ жизни, — продолжает старуха загадывать ребусы. — А дождь… — смотрит на небо, которое сквозь ветви деревьев даже мне не видно, а ей подавно. — Не застанет нас. Успеешь до дома добраться. Там тебя новость ждет.

Тучи набегают все быстрее, небо совсем серое. Пахнет грозой, которая не заставляет себя ждать, грохочет где-то вдалеке.

— Куда вам корзину нести? — спрашиваю, когда входим в деревню. Старушка не отвечает, проходит с десяток метров и садится на скамейку у крайнего дома.

— Сюда поставь, — тычет крючковатым пальцем рядом с собой.

— Вы здесь живете? — осматриваю старое, перекошенное строение. Дом такой же старый, как и его жительница. Старушка странная, опять вопрос мой игнорирует. Поставив корзину на скамью, собираюсь попрощаться, а она мне:

— Стой, подожди, — копошится в травках. Сейчас замечаю, что они все разные, собраны в отдельные пучки, которые связаны между собой. Это какой труд! Тяжело ведь ей. — Руслане передай, — достает веревочку из кармана, сматывает пучок из разных трав и протягивает мне. — Как заваривать и пить, она знает.

— У нее что-то болит? — настораживаюсь.

— Ничего у нее не болит. Здоровая девка. Передай, скажи: Василиса Егоровна прислала, — словно отчитывает. Грозная старушка вызывает почему-то улыбу.

— Спасибо, обязательно передам, — разглядываю травы, будто что-то в них понимаю. Старушка еще один пучок собирает, сматывает веревкой. Пальцы работают проворно, не каждая молодая девушка так сможет. Гроза все ближе, сверкает молния. — До свидания, Василиса Егоровна.

— Возьми, — вместо прощания сует мне в руки веник разнотравья. — От каждого пучка отрывай веточку, измельчи и в банку. Залей кипятком, пусть настоится… — диктует мне рецепт, который с какого-то хрена тут же откладывается в голове. — Иди, а то намокнешь, — махнув рукой, прогоняет меня.

С первыми каплями дождя добираюсь до улочки, на которой теперь делю сарай с козой. Возле дома Русланы стоит машина капитана…

Глава 17

Хасан

Непонятное чувство вьется в груди, отравляет душу. Не помню, чтобы я раньше испытывал ревность. Хотя я вообще ничего о себе не помню. Захожу во двор, убивать соперника пропадает желание. Руслана стоит на крыльце, держит за руку белобрысого мальчишку лет пяти, у него над глазом пластырь, лицо зареванное.

— Руслану слушаться, понял? — требовательно спрашивает капитан сына. Тот, шмыгая носом, активно кивает. — Нашел дорогу? — заметив меня, спрашивает Валерий. — Ты извини, — смущенно проводит пятерней по волосам, чешет макушку. — Мне позвонили, сказали, Лешке соседский пацан камнем в глаз попал, я тут же сорвался, обо всем забыл, — махнув рукой.

— Нормально. Глаз в порядке? — киваю в сторону мальчишки.

— В порядке, — на губах участкового появляется улыбка. Стрессанул мужик. — Я его оставлю до вечера, — отходим. — Матушка утром на рынок уехала, оставила его с соседкой, она часто нас выручает. Обычно Лешка не хулиганит, но тут что-то ребята ему сказали, он в них камнями начал швырять, те в ответ. Вон что получилось. Соседка напугалась, перенервничала, отказывается за ним присматривать, а меня, как назло, в район вызывают! — капитана еще не отпустило. Переживает за сына. Присутствует стойкое ощущение, что мне это чувство знакомо.

— Хорошо, что обошлось синяком, — перекладывая пучки травы в другую руку.

— Да, повезло. Егоровну встретил? — улыбается, заметив в моей руке веник разнотравья. Старуха говорила, что меня ждет какая-то новость… Глупости!

— Корзину помог донести, она меня одарила, — машу травой.

— Если угостила, пей! — советует настоятельно. Верит, что помогает? В деревне вообще верят во все, и в ведьму, и в домового, и лешего… — У Егоровны хорошие сборы, к ней из всех уголков страны больные едут, она даже безнадежных ставила на ноги, — слушаю без особого энтузиазма. Дождь усиливается, капитан вспоминает, что ему в район надо. Попрощавшись, спешит в машину, пока полностью не промок.