Греховное королевство (ЛП) - Лоррейн Трейси

Я имела в виду то, что сказала Стефаносу вчера вечером, и я хочу сделать все, что в моих силах, чтобы помочь.

— Я… эм... я слышала. Раньше, я имею в виду. Когда вы все говорили в кабинете Стефаноса. Я знаю, что ты знаешь, где они, и что они хотят, чтобы ты обменял меня на них. — Если он и шокирован моим признанием, то никак этого не показывает. Его лицо такое же пустое, как и тогда, когда я впервые подошла к нему. — И я знаю, что ты хочешь это сделать. Что ты хочешь покончить с этим.

— Иви, — предупреждающе рычит он. Наверное, я должна испугаться. Я на самом деле в ужасе. Но я знаю, кто здесь враг, и это не этот татуированный, с холодными глазами, опасный американец передо мной.

— Отвези меня туда. Заключи сделку, — говорю я, крепко держа его взгляд, чтобы он видел, насколько я серьезна.

— Ты даже не представляешь, о чем просишь.

— Он всего лишь ребенок, Рид, — умоляю я. — И хотя Алекс может быть обучен подобным вещам, он не заслуживает того, чтобы страдать из-за меня. Он спас меня. Защитил меня. И посмотри, до чего это его довело.

Оторвав взгляд от моих глаз, он смотрит на сад.

— Если бы я руководил этим шоу, то уже держал бы тебя в багажнике своей машины. Я покончил с этим дерьмом и готов смотреть, как вся организация сгорает дотла, — признается он. — Но это не так. Я нахожусь на территории Чирилло и Ривера, и мне необходимо соблюдать субординацию. Прости, приятель.

Он отталкивается от стены и делает два огромных шага, чтобы присоединиться к остальным. В панике я протягиваю руку и обхватываю пальцами его предплечье.

Он замирает, его челюсть щелкает от раздражения.

— Пожалуйста. Мне все равно, что они со мной сделают. Мне нужно, чтобы они оба ушли оттуда. Это мой бардак, и я должна разобраться с ним сама.

Он качает головой, затем поворачивается ко мне, его темные глаза буравят меня.

— Я не могу отвезти тебя туда.

— Может, и нет. Но я уверена, что ты можешь что-то придумать, — бросаю я вызов.

11

АЛЕКС

Не помню, как меня вернули в камеру, которую я делю с Зеем. Но именно там я просыпаюсь, а он снова наблюдает за мной с влажными от слез щеками, беспокойством и страхом в глазах.

Я ненавижу это. Я чертовски ненавижу, что мой мир, моя жизнь портит еще одного молодого парня.

Может, они и не прикоснулись к нему, но не может быть, чтобы весь этот опыт не вскружил ему голову. А как иначе?

Он понятия не имеет, в безопасности ли его сестра, и не представляет, что, черт возьми, будет с нами.

Они не дали нам ни малейшего представления о плане игры. Мы просто застряли в неопределенности.

По крайней мере, если бы они мне что-то рассказали, хоть что-то, тогда мне было бы с чем работать.

Они держат нас здесь, чтобы заманить сюда Семью? Если у них уже есть Иви, то вряд ли они смогут предложить обмен.

Сердце замирает, когда в голове проносятся кадры из видео с камеры. Хотя я не фокусируюсь на лучших моментах, на моментах, в которых я хочу потерять себя, словно она - мое самое счастливое место. Я пытаюсь заглянуть глубже, найти подсказки. Но у меня не получается.

Недостаток еды, сна и слишком частые избиения дурманят мне голову.

Этого они и добиваются, чтобы сделать меня слабым. Но почему?

Это просто попытка показать власть, или здесь кроется нечто большее?

На этот раз, когда засов, удерживающий дверь, лязгнул, я едва успел среагировать. Сейчас у меня нет сил бороться, так что если они пришли именно за этим, то пусть сами и разбираются.

Однако, к моему удивлению, все оказалось совсем не так.

Внутрь заходит человек в маске, но он один и держит в руках поднос.

— Еда, — практически поет Зей, когда мужчина опускает его на пол и подталкивая ближе к тому месту, где мы сгруппировались в углу.

Он ныряет за ним, как голодный медвежонок, и тут же запихивает в рот кусок хлеба.

На кончике языка мелькнуло предупреждение, что он может быть отравлен, но было уже поздно. Он исчез. И впервые с тех пор, как я проснулся и обнаружил его здесь, рядом со мной, в его глазах мелькнул отблеск его нормальной сущности.

Протянув мне руку, он кладет мне на пальцы немного хлеба, и я присоединяюсь к нему.

Мы молча сидим бок о бок и едим хлеб и пьем воду. Это не совсем роскошь, но по сравнению с тем, что за все время пребывания здесь мы не получали ничего, кроме бутылок с водой, это практически пятизвездочный обед.

Он съедает половину и останавливается, пододвигая тарелку ко мне.

Каждый сантиметр болит. Даже поднести руку к губам, чтобы откусить, - мучительно.

Мне нужно пропитание, я знаю. Но, черт возьми. Я просто хочу свернуться калачиком и снова заснуть. Я хочу погрузиться в сон, полный снов о моей девочке, а не быть вынужденным терпеть это дерьмо.

— Все в порядке, — говорю я, откидывая голову к стене. — Можешь есть.

— Алекс, нет. Тебе нужно...

— Тебе это нужно больше. Как только у нас появится возможность покинуть это место, тебе понадобится вся твоя энергия, чтобы бежать так быстро, как только сможешь. Понял?

Он кивает, но в этом нет особой уверенности.

— Думаешь, они нас отпустят? — тихо спрашивает он.

Опустив голову, я смотрю на свои разбитые костяшки и страдальчески вздыхаю.

— Честно говоря, Зей, я понятия не имею, что они собираются делать. Все бессмысленно, и я не могу отделаться от мысли, что они просто играют с нами ради собственного развлечения.

— Ну, это... здорово. Что случилось, когда тебя забрали? Кроме очевидного, — говорит он, следя глазами за моими повреждениями.

Я не смотрел на себя - нам не предоставили привилегию ванной комнаты с настоящим зеркалом, - но мне и не нужно этого делать, чтобы понять, в каком состоянии я нахожусь. За эти годы я побывал в достаточном количестве драк, чтобы понять, как ужасно выглядит подобная боль.

Опустив взгляд в его невинные глаза, я пытаюсь придумать что-нибудь, что не было бы откровенной ложью, но и не было бы всей правдой.

— Они усадили меня на стул и заставили смотреть видео с Иви на работе, чтобы раззадорить меня.

— На работе? — спросил он, в его голосе слышалось замешательство. — Ты имеешь в виду, на «работе»?

Мой подбородок опускается, а глаза устремляются на него.

— Ты знаешь? — Я изучаю его, глядя глубже, чем раньше.

— Мне всего одиннадцать, Алекс, но я не слепой и не глупый.

Мои губы открываются и закрываются, как у рыбы, и при каждом движении трескаются.

— Я ненавижу это. Но я также понимаю, что Иви и Блейк делают это, чтобы сохранить наш дом, чтобы защитить меня.

— Господи, Зей. Тебе не стоит взваливать на свои плечи всю эту тяжесть, — бормочу я.

— Но для них это нормально? — невинно спрашивает он.

— Они старше, они...

— Они делаешь все это ради меня. Ненавижу это.

— Черт, дружище. Я не знаю, что сказать.

Он не сводит с меня глаз, слова так и вертятся у него на языке, но он почему-то их сдерживает.

— Продолжай, — поощряю я.

— Ты можешь рассказать мне, что произошло? Что на самом деле произошло? Я знаю, что это связано с папой. Именно поэтому нам с Блейк пришлось покинуть квартиру. Я ни на секунду не поверил в историю с утечкой газа, но был готов пойти на это ради них. Потом Атлас рассказал все это, и, честно говоря, я понятия не имел, врет он или нет. Но это... все совпадает с его словами и...

Моя потребность защищать его вступает в противоречие с необходимостью относиться к нему как к зрелому молодому человеку, которым он является.

Очевидно, что он далеко не наивен в отношении той жизни, которой они все живут. Но не принесет ли ему рассказ обо всем больше вреда, чем пользы?

Разве может быть больше вреда, чем этот?

— Да, дружище. Это был твой отец. Он выставил Иви на продажу в даркнете.

Его брови сошлись, пока он пытался осмыслить эти слова.

— Он… что за гребаный засранец.