Горячая штучка - Люси Вайн
Может быть, он умер! — приходит мне в голову счастливая мысль. Может быть, по пути сюда его сбила машина, потому что он нёс чертов дурацкий розовый шар в форме сердца, который загораживал ему обзор, и он остановился на дороге, не заметив мчавшийся на него «мини-купер»? Я представляю воздушный шар, безмятежно улетающий в ночное небо, подальше от лежащей внизу окровавленной плоти.
Это означало бы, что он не кинул меня и что Дженнифер не рассердится на то, что я все испортила.
Барменша возвращается. В руке она держит рюмку.
— Вот, — говорит она, протягивая ее мне. — Выпей и забудь обо всем. Ведь все из-за мужика, верно? Мужик, который ведет себя как подонок? Тебе это необходимо.
Я смеюсь и беру текилу.
— Не хочешь тоже пропустить рюмочку? — спрашиваю я. — Меня кинули в День святого Валентина, что, по-моему, восхитительно, разве не так?
Барменша берет вторую рюмку.
— Могло быть и хуже, — весело говорит моя новая знакомая. — Меня вчера бросили, обойдясь одним сообщением. Он написал мне сообщение. Пока я была здесь, на работе. Я рассказала боссу, а он сказал: «О, дорогуша, по крайней мере, это означает, что ты сможешь работать завтра, в Валентинов день».
Она мрачно усмехается. Мы выпиваем по рюмке.
— Как долго вы были вместе? — спрашиваю я, стирая липкую текилу с подбородка, а вместе с ней и большую часть своего макияжа. Теперь слишком поздно для любви — и даже для похоти — с первого взгляда с адвокатом по налоговым делам. — Кстати, меня зовут Элли.
— Год, — говорит она, опрокидывая следующую рюмку. — И все кончилось эсэмэской. Он сказал, что не готов взять на себя ответственность, и пожелал мне удачи. Он. Пожелал. Мне. Ладно. И поставил плачущий смайлик.
Барменша пожимает плечами, а я качаю головой.
— Извини, вот дерьмо.
Мы выпиваем еще по рюмке.
Наш разговор прерывает хриплый голос.
— Не все мужики дерьмо, — говорит мужчина рядом с нами, как раз очень похожий на дерьмо. У него обгоревшая на солнце пунцовая кожа, и одет он в темно-розовую майку с У-образным вырезом. В результате получается смешение несочетающихся цветов, что одновременно создает впечатление обнаженности и делает его похожим на баскетболиста из колледжа, у которого случился удар. Он продолжает: — Возможно, он боялся, что ты будешь ныть. — Девушка, которая составляет ему компанию, выглядит подавленной, и я не могу сказать, то ли это из-за того, что срывается ее свидание, то ли вообще из-за того, что она показалась на людях со свеклой в человеческом обличье.
— Спасибо за информацию, — говорю я, состроив гримасу. — Вообще-то мы не имеем в виду всех мужчин. Но парень, который сегодня кинул меня, и тот, который бросил — прости, как тебя зовут? — написав SMS, определенно — дерьмо.
Барменша энергично кивает.
— Дерьмо, — говорит она, а потом добавляет, обращаясь только ко мне: — Кэсси.
— А ты не думала о том, что это, возможно, твоя вина? — говорит он, неодобрительно косясь на меня. Я одергиваю юбку. — Может быть, весь ваш феминизм и непомерные запросы мешают вам найти приличного и скромного парня, который позаботился бы о вас? — с гордостью заканчивает он, словно решив за нас все жизненные проблемы. Все, что нам нужно — это смириться со своей традиционной ролью красивой и спокойной женщины и позволить мужчинам руководить всем. Просто. В то время как мы с Кэсси в изумлении молча смотрим друг на друга, я рисую в своем воображении, как колеса автомобиля дробят кости советчика.
Барменша, сидящая слева от меня, наклоняется и, сладко улыбаясь Безмозглому Розоватому Мужику, вежливо говорит: «Ты — тупой кретин».
Отлично сказано.
Он пожимает плечами, вероятно, он часто это слышит.
— Сучки-феминистки, — бормочет он, поворачиваясь к своей спутнице и видя, что она берет в руки пальто и сумку. В бешенстве срываясь с места, она бросает нам извиняющийся взгляд, а кретин бежит за ней вдогонку с бокалом в руках, вопя, что «эти девицы сами начали».
Кэсси смеется и приносит нам бутылку вина.
— У меня перерыв, — кричит она, ни к кому определенному не обращаясь, и, выйдя из-за стойки, забирается на табурет рядом со мной.
— Спасибо, — говорю я женщине слева от меня, торжественно поднимая ладонь в знак приветствия. Ее спутник истерически хохочет.
— Ну, не фантастика ли? — говорит он, вытирая слезы и с гордой улыбкой глядя на нее. Кэсси соглашается, хватая еще два бокала и расплескивая по ним вино для всех нас.
Ребят зовут Фред и Сара, и они вместе четыре года. Таких редко можно увидеть, это практически вымерший тип отношений между мужчиной и женщиной, когда действительно нет необходимости рассказывать всем подряд о том, как они любят друг друга. На будущий год Дэвид Аттенборо[2] готовится снять целый сериал об их Неподдельно Счастливых Отношениях. На самом деле они случайно в День святого Валентина оказались вне дома. Сара ужасно сердится по этому поводу, она просто хотела куда-нибудь пойти и выпить со своим лучшим-другом-бойфрендом. К тому моменту, когда они поняли свою ошибку, желание выпить стало острее, чем прежде. С первого взгляда заметно, что они очень пьяны, и — я только что осознала это — я тоже. Свое осознание мы отмечаем, выпив еще по стаканчику, и я рассказываю всей компании о своем свидании вслепую. Сара, как персонаж мультфильма — пьяный персонаж, — указывая пальцем в небо, бормочет:
— Не позвонить ли нам твоему придурку и не оставить ли ему голосовое сообщение? — Она хватает мой телефон, а я затуманенным от текилы взглядом наблюдаю за тем, как она набирает номер и включает громкую связь.
Как и прежде, звонок переводится на голосовую почту, и Кэсси берет слово, вопя:
— Привет, болван! — Фред снова начинает хихикать, а Кэсси продолжает: — Элли — удивительная девушка, а ты — идиот, и тебе лучше не кидать людей, потому что в результате ты сам выглядишь идиотом.
Все главное и
