Искушение - Джейн Генри

— Эй!

— Не говори, что тебе не понравилось, — отвечает он, отворачиваясь и вытаскивая одежду из сумки.

О, Боже. Какое у него самомнение. Заносчивый придурок.

Он увидел какие романы я читаю? И теперь вбил себе в голову, будто хочу, чтобы надо мной доминировали.

Подхожу к ванной и уже собираюсь громко хлопнуть дверью для большего эффекта, но передумываю, чтобы он случайно не решил, что я опять «плохо себя веду»... или что-то в этом роде.

Или же... что он решит «наказать» меня.

Хочу ли я, чтобы мной командовали?

Разглядываю себя в зеркале. Волосы взлохмачены, а наполовину расплетенная коса напоминает о том, как он аккуратно перебирали их пальцами. Мои щеки до сих пор пылают, и румянец распространяется до самой груди, выглядывающей из спортивного топа. Сердце колотится так сильно, что его удары отдаются даже в ушах. А пульсация между ног после того шлепка? Отрицать бессмысленно.

Да. Да, я определенно хочу. Его.

Черт.

Выдавливаю зубную пасту на щетку, включаю воду и пытаюсь справиться с хаосом в голове: возражения, мысли, страхи. А что, если мой отец узнает?

Отец ничего обо мне не знает. Его никогда не интересовало, чем я занимаюсь, так почему бы это вдруг изменилось сейчас?

К тому же никто не говорит, что мы должны становиться парой. На дворе 21 век. Мы можем... просто флиртовать.

Может быть, даже завести... как их там называют? Отношения без обязательств.

Споласкиваю щетку, но прохладная вода никак не охлаждает жар, который разгорается внутри. Напоминаю себе, что мы притворяемся супружеской парой. Для убедительности, между нами, должна быть химия, верно?

— Ты собираешься выходить или как? Сколько времени нужно, чтобы сходить в туалет? — его грубый, нетерпеливый голос нарушает тишину.

Ужас. Как хорошо, что он не мой настоящий муж.

— Сколько потребуется! — отвечаю резче, чем хотела. Отстой.

— Нам пора выходить.

— Ох, отвали, Марков! — огрызаюсь, прежде чем успеваю себя остановить.

Блядь.

Думаю, можно было ответить и повежливее. Он не тот человек, который спокойно стерпит мою выходку.

Осторожно приоткрываю дверь, а он уже стоит в проеме, скрестив руки на груди. Его взгляд, которым он меня прожигает, не сулит ничего хорошего.

— Я все слышал, жена, — угрожающе мурлычет он, и этот низкий голос вызывает у меня дрожь по спине.

Сердце бешено колотится.

— Сейчас некогда разбираться с этим, но я запомнил. Тебе нужно выпить кофе или перекусить перед выходом? — спрашивает он, переводя взгляд на часы — У нас мало времени.

— После. Идем.

Утренняя прохлада освежает, ярко контрастируя с жаром между нами, пока мы выходим на улицу. Солнечный свет ярче, чем я ожидала, заливая его загорелую кожу мягким сиянием.

— Ничего себе, — произношу я, начиная легкую разминку перед пробежкой, пытаясь избавиться от напряжения. — Уже так светло.

— Летом солнце в Москве встает около четырех утра, — на удивление мягко говорит Марков, жестом показывая следовать за ним налево, когда мы достигаем развилки. — Рассвет был почти час назад.

— Ого, — выдыхаю я. — Ты знаешь, куда нам идти?

— Здесь много парков, подходящих для пробежек, но я предпочитаю парк возле Кремля. В такую рань там никого нет.

Ах, вот почему он настоял на такой рани, чтобы избежать толпы. Ничего не имею против.

Начинаем набирать скорость. Мягкий рассеянный свет и почти пустые улицы создают атмосферу спокойствия и умиротворения. Мне нравится.

При этом природа уже проснулась. Птицы поют, а маленькие зверьки бегают между зелеными кустами, то появляясь, то исчезая. А проезжающих машин практически не видно.

— Здесь красиво, — говорю я. — Просто великолепно.

— Спасибо, — отвечает он, будто я только что сделала ему личный комплимент. — Через пару часов все изменится, но сейчас здесь самое теплое время года. Обязательно посетим и другие парки. Мы не будем бегать по одному и тому же маршруту каждый день, Вера.

Он что подкалывает меня? Откуда Марков знает, что я всегда бегаю по одному маршруту? А он знает?

— Почему?

— Это делает тебя менее предсказуемой, что усложняет задачу для слежки другим, — отвечает он, покачав головой. — Твои охранники дома должны были тебе это объяснить.

— У меня дома нет охраны. Точнее есть один, но он старый, почти глухой и выполняет работу спустя рукава. Моему отцу все равно. Все что его волнует это только деньги в его кошельке, то, как он выглядит в глазах общества, и репутация.

Марков ничего не отвечает, но замечаю, как напрягается его челюсть, когда мы останавливаемся у перекрестка, где уже открылись несколько магазинов.

— Проголодалась? — спрашивает он. Киваю, а мой желудок подтверждает это урчанием.

— Готова убить за чашку кофе.

Марков улыбается.

— Я бы убил и за меньшее.

Прыскаю от смеха, но часть меня никак не может решить, шутит он или нет.

Направляемся к пустому кафе с маленькими столиками во внутреннем дворике и небольшим меню. У меня текут слюнки от запаха свежевыпеченных булочек и насыщенного аромата только что сваренного кофе.

— Я не взяла с собой деньги, — предупреждаю его.

Марков бросает на меня испепеляющий взгляд.

— Ты до сих пор не поняла, что я очень старомодный муж, Вера? И не позволю тебе ни за что платить, пока ты со мной. Пойдем, возьмем кофе и что-нибудь поесть, чтобы успеть вернуться и подготовиться к твоему первому занятию.

Мы оба вспотели, мои волосы в полном беспорядке, но, кажется, никому до этого нет дела. Как всегда, беру американо, а он — классический черный эспрессо, а потом выбираем несколько традиционных сладких булочек.

На выходе Марков смотрит во все стороны — вверх, вниз, в темные дверные проемы и за каждый куст. Не понимаю, почему он так уверен, что кто-то нас преследует, но если так, то они профессионалы своего дела.

— Почему ты постоянно проверяешь, не идет ли кто за нами?

— Вера, — рычит он.

— Знаю, знаю, это твоя работа, но здесь никого нет. Никто за нами не следит.

— Тот, кто хорошо делает свою работу, может практически слиться с толпой, — отвечает он сухо. — Поверь, я и сам в этом хорош.

Наконец, убедившись, что на нас не собираются нападать, расстреливать или похищать в ближайшее время, мы направляемся в сторону кампуса, наслаждаясь булочками и кофе.

— Расскажи мне о работе, которую ты будешь