Всё равно будешь моей (СИ) - Лэнг Лили

— А ты её не будешь ругать? — упрямо хмурит брови.

— Никогда! — серьёзно так отвечает мужчина.

— И кричать не будешь? — прищуривается мальчик.

— Не знаю, может быть иногда буду.

Удивлённо смотрю на Матвея. Он плечами пожимает.

— Не ну мало ли. Случаи разные бывают. Вдруг ты опять на лёд упадёшь и мне не скажешь, — усмехается и явно намекает на новогоднюю ночь. — Покричу немного, что меня не подождала.

— Ладно, — соглашается Марк, после нескольких долгих секунд молчания. — Только не обижай маму. Она хорошая.

— Договорились, — Матвей протягивает ладонь, и ребенок пожимает.

А я всё-таки плачу. Опять. Отвернувшись, вытираю слёзы дурацкие. Просто понимаю сейчас, что мой маленький сын слишком часто видел как на его мать ругаются и кричат.

— Вот и замечательно. А теперь надо скрепить наш договор завтраком, как считаешь?

— Блинчиками? — радостно подхватывает Марк.

— С мёдом, — кивает мужчина, подхватывает ребёнка поперёк туловища и перекинув на плечо, встаёт. — Только сначала умыться нужно.

Сын заливисто смеётся, ногами болтает. И эти двое выходят из комнаты.

Продолжаю сидеть на большой кровати Викинга. Улыбаюсь сквозь слёзы. Таращусь на распахнутую дверь в коридор, в которой исчезли мои мужчины. Удивляюсь в очередной раз как этот медведь Гризли, который ломал соперникам на ринге кости сейчас абсолютно спокойно и быстро провёл переговоры с четырёхлеткой.

Шумно выдохнув, поднимаюсь и тоже иду умываться. Смежную ванную комнату, видно, оставили в моё личное пользование.

На просторной кухне викингов творится полный хаос. Ароматы кофе, ванили и жаренных блинов витают в воздухе.

Матвей у плиты. Рядом на стуле стоит Марк, помешивает миску с тестом. Эта картинка выглядит неправдоподобно трогательно. Аж в груди щемит.

Прислонившись к косяку, наблюдаю за ними.

— Надо маму попросить перевернуть, — предлагает Марк, морща нос. — Ты третий блин испортил.

— Ничего, сейчас четвертый получится, а этот мы тоже съедим и никому не скажем, — хмыкает Гризли опуская на пустую тарелку разорванный блинчик.

Мужчина и ребенок скручивают не получившуюся сдобу и быстро запихивают в рот. Не выдержав, хихикаю, чем привлекаю внимание поваров.

— Вам помочь? — спрашиваю, отталкиваясь и подходя ближе.

— Мы только начали, — посмеивается мужчина.

— Мам, покажи, как надо переворачивать, — просит Марк, вручая чашку с тестом.

Матвей уступает мне место у плиты. С улыбкой принимаюсь печь любимое лакомство сына и, судя по всему, Викинга тоже. Пока наполняю тарелку стопкой пышных блинчиков, мужчины прибирают устроенный бардак. Варят какао, найденный в недрах шкафов.

Периодически Матвей подходит ко мне. Касается будто бы невзначай. Целует ласково то в висок, то в шею. Вроде как наблюдает за правильностью переворотов блинов в сковороде, а по факту нагло пользуется моментом и пристаёт. А я совсем глупая дурочка постоянно улыбаюсь и с трепетом бабочек в животе, вжимаюсь в его торс.

— Оху… кхм… изумлён, — поправляет себя Степан, зайдя на кухню, пихает Матвея. — Тебя ж в такую рань не добудишься медведь. А тут мало того встал, так ещё функционируешь как человек прямоходящий.

— Ой, завали, — рычит беззлобно на подколы друга Гризли.

— Доброе утро, проходите, — с улыбкой машу на стол. Как раз заканчиваю дожаривать.

— Привет, ко мне можно на «ты» обращаться. — хмыкает мужчина. Можно, наверное, но он такой суровый и строгий. Хотя габаритами намного меньше моего Викинга. Он силу изнутри излучает.

— Дядя Стёпа, а я про вас стих читал, — подпрыгивает Марк. Вот ребенку вообще плевать на суровость дяди.

— Расскажешь?

— Да…

Ребенок с выражением рассказывает знаменитый стишок про милиционера.

— Привет, помочь? — ко мне же подходит Юлька.

— Да я уже закончила. — перекладываю последний блин.

Девушка подхватывает тарелку, и мы сноровисто сервируем стол.

Завтрак проходит очень по-семейному мило. Старшее поколение ещё отдыхают. За окном всё так же кружится метель. Мужчины и новая подруга уплетают за обе щёки и хвалят мою стряпню. А я наслаждаюсь простым, житейским утром.

Глава 21. Татьяна

В комфортабельной берлоге одного Гризли мы застреваем на весь остаток праздничных выходных. И это самые прекрасные, насыщенные, весёлые каникулы во всей моей жизни.

Как только погода позволяет, мы всей такой разношёрстной компанией катаемся на снегоходах. Мужчины выбираются на охоту, а мы, женщины, паримся и плаваем. За эти дни я сильно сдружилась с Юлией. Да вообще со всей семьёй викингов нашла общий язык. И мама Гризли, и две тётки — просто удивительные женщины. Ни разу за эти дни мне не было неловко в их компании.

Они, конечно, расспрашивали о моём замужестве. И, честно говоря, думала, будут осуждать или как-то косо смотреть. Но нет, ничего такого не было. Выслушали, сказали: «В пень этого недочеловека!» Это они о Славе. А Ксения вовсе предложила выйти в СМИ, она редактором в интернет-журнале работает, быстро опубликует разгромную статью.

С Матвеем отношения тоже развиваются очень быстро и бурно. Никогда не думала, что можно вот так начать жить вместе. Без нормального знакомства, общения, прогулок. Оказывается, можно. Как и можно влюбиться в человека за десять дней.

Последние пять дней мы провели совершенно одни. Друзья и родственники уехали. И в оставшиеся дни праздников у нас были настоящие семейные выходные. Тихие, спокойные, уютные.

Мы вместе готовили завтраки, потом ходили гулять по окрестностям. Строили что-то из снега, собирали конструктор или играли в видеоигры. Иногда Матвей укладывал Марка на дневной сон и вместе с ним вырубался. А я, как дурочка, застывала у порога и смотрела на них. Викинг, ребенок и кот, обнявшись, спят на огромном лежбище — самое прекрасное зрелище в мире.

Но всё хорошее когда-нибудь заканчивается. И в последний день выходных мы возвращаемся в город. Петербург встречает нас мокрым снегом и суетой.

Прижимаюсь лбом к стеклу, смотрю на проезжающие мимо машины и на лужи, в которых отражаются фонари. Мы немного застреваем в пробке. Видно, все едут обратно после длительного отдыха.

Телефон на торпедке звенит, и Матвей отвечает, ставя на громкую связь.

— Ты дома? — без приветствий отрывисто спрашивает абонент.

— Буду через час. Неужели вернулся уже?

— Вчера ещё, — хмыкает мужчина. — Заеду к тебе через пару часов, подготовьте все документы.

— Подъезжай, — соглашается Гризли и отключает связь. Ловит мой заинтересованный взгляд. — Наш адвокат. Ты его видела, возможно, в клинике.

Пожимаю плечами. К Вадиму Дмитриевичу много друзей приходило, только один вот больше всех запомнился. Викинг рыжий.

Квартира Матвея встречает нас удивительной чистотой и порядком. Мало того, вынесли ненужный спортинвентарь, так ещё и стенку детскую прикрутили. Вот это оперативность, конечно.

Марк, узрев шведскую стенку, бежит покорять новые горизонты. Матвей уходит в душ, а я занимаюсь распаковкой наших вещей. Завариваю горячий чай, заглядываю в холодильник. Он пустой. Составляю список необходимых продуктов. Не будем же мы всё время доставкой питаться.

Адвокат приезжает к оговоренному времени. Серьёзный молодой мужчина цепким профессиональным взглядом осматривает меня и проходит сразу же к кухонной зоне.

— Я Татьяна, — представляюсь, семеня за ним. — Матвей сейчас подойдёт.

Мой Викинг как раз укладывает Марка на дневной сон.

— Натан, — представляется мужчина. — Ничего, начнём без него.

— Кофе?

— Без сахара, — кивает он, располагаясь на высоком стуле.

Отвернувшись, завариваю нам всем по крепкому напитку. Матвей выходит из детской, прикрывает дверь и с улыбкой здоровается с товарищем. Спрашивает об отдыхе и его жене.

— Я запросил копии документов из суда. Антиповы без дела не сидели, — Натан переходит сразу к делу и достаёт документы. — Они подали встречное заявление на полную опеку и требуют, чтобы ребенок жил с ними до завершения бракоразводного процесса. Аргументируя это тем, что у Татьяны нет своей жилплощади.