Наказание для бандита (СИ) - Майер Кристина

— Хуго, заткнись, — не дает договорить другу Алекс. — Мы за всем присмотрим, заканчивай свои дела, — произносит он. — Пошли, — поторапливает Давида.

— Одними объяснениями ты не отделаешься, — уходя, предупреждает Давид. Через пару часов он успокоится. Сейчас друг злится, для него непонятно, как я мог так с ними поступить. Алекс старше, он более выдержан, умеет слушать и слышать.

Машина разворачивается и отъезжает от ворот. Медленно иду в дом, потираю на голове места ударов. Теперь я вспомнил, что за бандитка отшибла мне память. Тут есть о чем подумать…

— Кто это был? — выглядывает из кухни Руслана. Видимо, она только что вышла из душа, не успела ничего увидеть и услышать. — Это опять те?..

— Искали шиномонтажку, у них колесо спускает, боятся, что не доедут до Москвы, — теперь я выступаю в роли лжеца.

— Сейчас я быстро что-нибудь приготовлю, — Руслана смущается, отводит свои красивые глаза. Тянет к ней невероятно, но мне нужно кое в чем разобраться…

— Я тут кое-что вспомнил…

Глава 25

Руслана

Вспомнил? По спине проходится холодок, предчувствие беды оседает ядом на мое сознание. Неужели память должна вернуться к нему так скоро? Пока я была в душе, о многом успела подумать, даже немного пореветь. Наше время когда-нибудь закончится… но хотелось, чтобы не так скоро.

— Что ты вспомнил? — вытирая руки о кухонное полотенце, оборачиваюсь к нему, стараюсь улыбаться, а сердце щемит от боли.

— Мы не говорили о твоей семье. Свою я, к сожалению, не помню, но у тебя наверняка есть мать, отец… братья или сестры? — смотрит как-то странно, слишком серьезно.

— У меня есть мама. Отец… наверное, — прячу неприятные воспоминания за улыбкой.

— Как это «наверное»? — недоуменно смотрит на меня. Будто почувствовав мою грусть, он подходит, поддевает подбородок пальцами, поднимает мое лицо и смотрит прямо в глаза. Хасан ничего не говорит, но его молчание красноречивее слов. Только он умеет приказывать и требовать взглядом.

— Моя мама рано вышла замуж, — начинаю рассказывать, когда он отпускает подбородок. — Красивая история любви, которая закончилась свадьбой, — отходя от Хасана, ставлю на плиту чайник, сковороду, лью в нее немного масла, а между делом продолжаю: — Отец носил маму на руках, баловал, как мог, закрывал все ее потребности. Они жили счастливо и в достатке. Родилась первая дочь, которой уделяли много внимания, теперь баловали ее. Потом родилась я, — не получается скрыть грусть, хотя я очень стараюсь изобразить бурную готовку, за которой прячу истинные эмоции и чувства.

— Потом родилась ты… — поторапливает Хасан, будто чувствует, что на этом моменте мне бы хотелось остановиться.

— Я была папиной любимицей, он не спускал меня с рук, помню, что я отказывалась ложиться спать, если его не было дома. Когда мне исполнилось пять лет, партнер папы прямо в день моего рождения, сидя за общим столом, сообщил, что я его дочь, — последние слова звучат совсем тихо. Сделав небольшую паузу в своем рассказе, я накрываю на стол. — Мне кажется, тот день я помню до мелочей: пьяного биологического отца, шок на лицах гостей, ужас и панику в глазах мамы, боль и разочарование отца, хотя меня не было за столом, я играла с детьми в соседней комнате.

— Ты стала виновницей семейной трагедии, — сделал правильные выводы Хасан. Мама так долго обвиняла меня в своих несчастьях, подробно расписывая тот день, что я и сама стала во все это верить.

Подойдя, Хасан взял меня за локоть, притянул к себе и крепко обнял, будто почувствовал, что мне необходима поддержка. Я так долго прятала боль глубоко в себе, что сейчас она стала рваться наружу.

— Отец ушел из семьи? — спросил Хасан. Сняв с волос заколку, он зарылся пятерней в мои волосы, стал массировать затылок.

— Не сразу. Он любил маму, пытался ее простить, но не смог. Он стал пить, гулять…

— А как он относился к тебе? — задает такой правильный вопрос Хасан. Отношение отца острой занозой торчит в сердце.

— Я перестала быть его любимицей, — подробности мне даже вспоминать не хочется.

Маленькую девочку, которая ничего не понимала, в один момент возненавидел человек, который был для нее всем миром. Напившись, он говорил такие вещи, от которых до сих пор накатывают слезы. Я тянулась к нему, пыталась вернуть его любовь, а он демонстративно подчеркивал, что у него теперь только одна дочь…

Когда отец ушел из семьи, мама обрушила на меня весь гнев отвергнутой женщины, ведь именно во мне она видела корень ее проблем. Легче было обвинить ребенка, чем сознаться в своих слабостях и грехах.

— Где он сейчас? — спрашивает Хасан таким тоном, будто хочет его придушить.

— Умер от инфаркта несколько лет назад, оставив почти все свое наследство второй жене и ее сыну, — мне не было дела до наследства отца, а вот мама и Оля долгое время бегали по судам, пытаясь хоть что-то отсудить для себя, но отец еще при жизни переписал все свое состояние новой жене.

— А твой биологический отец? — интересуется Хасан.

— Я больше никогда его не видела, — пожимаю плечами. Неприятно осознавать, что он не за меня боролся, я была ему не нужна, этот человек всего лишь хотел отомстить бросившей его любовнице.

— Будь я на месте твоего отца, переломал бы своему другу все кости и выкинул на улицу. Следом бы отправил твою мать, но от ребенка, который столько лет был моим, никогда бы не отказался, — заявляет Хасан. Меня прорывает, слезы льются из глаз, а с ними уходит застарелая боль и обида. Если бы у папы было столько же благородства…

— Прости, я не хотел заставлять тебя плакать, — целует в висок, осушает влажные щеки поцелуями.

— Мы опоздаем на работу, — спустя несколько минут беру себя в руки. Хватит раскисать. Просто раньше меня никто не жалел, никто так глубоко не копался в моей душе. Я никому не рассказывала о себе так много. Этот мужчина стал мне очень близок и дорог, поэтому так тяжело думать о расставании.

— А твоя сестра? — спрашивает Хасан, когда мы все-таки садимся есть остывший завтрак. — Вы близки?

— Мы никогда не были близки, — с сожалением в голосе. — Оля… она очень непростой человек, — вспомнив, что они знакомы, стараюсь выбирать нейтральные фразы.

— Где она сейчас? — перестав жевать, Хасан задает вопрос, цепким взглядом смотрит мне в глаза, будто ищет в них ответ.

— Попала в очередную неприятную историю и сбежала за границу, — даю информацию, максимально приближенную к правде. Когда Хасан все вспомнит, не будет винить меня хотя бы за эту ложь.

— Что за история? — продолжает интересоваться он.

— Я деталей не знаю, но насколько сумела понять, она взяла крупную сумму у одного влиятельного человека и решила ему эти деньги не возвращать, — пожимаю плечами. Кивнув, Хасан возвращается к остывшей яичнице.

— Твоя сестра плохо закончит, если не возьмется за ум.

— Мы устали вытаскивать ее из всяких передряг. Оля никого не слушает, не делает выводы из своих ошибок, — пожимая плечами. Хасан больше не развивает эту тему.

Перед выходом из дома он ловит меня на крыльце, долго и страстно целует. Короткой тропинкой мы двигаемся в сторону фермы. По дороге встречаем местных жителей, здороваемся.

— Только на людях меня не целуй, — осматриваюсь по сторонам, предупреждаю, когда подходим к ферме. — Здесь и у стен есть уши и глаза.

— Не хочешь, чтобы в деревне пошли слухи? — хмурится он.

— Не хочу, чтобы меня начали жалеть, когда ты все вспомнишь и уедешь, —резко отвечаю. Что сегодня со мной? За много лет это было самое счастливое утро, а сейчас я его порчу своими страхами и опасениями.

— Жалеть тебя никто не будет, — заявляет Хасан.

Почти доходим до фермы, когда нам наперерез выезжает Валерка на своем старом УАЗике.

— Здорово, Хасан, — выйдя из машины, протягивает руку Хасу. — Привет, — менее напористо здоровается со мной. — Руслана, у меня к тебе разговор есть, отойдем? — спрашивает друг.