Хорошие девочки попадают в Ад (СИ) - Индиви Марина

Постояв немного у кабинета, я развернулась и направилась прямиком к себе. Приняла душ, упала на кровать, стараясь не думать о том, что мне рассказал Лукас. Стараясь вообще о нем не думать, потому что уже очень, очень скоро он станет моим прошлым. И об этом я тоже старалась не думать, равно как и о том, что больше не увижу Амиру. Как и о том, что вся наша с ним странная история знакомства только-только начала оживать: здесь, под мальдивским солнцем.

И пока я обо всем этом старалась не думать, я провалилась в сон, чтобы проснуться уже от яркого солнца и визга Амиры над ухом:

— Ники, вставай, надо завтракать! Скоро за нами придет яхта!

Ах, да. Яхта! Надо еще и Амиру собрать, взять все самое необходимое. Поэтому я мигом открыла глаза и быстро подхватила девочку на руки.

— С тобой будильники не нужны, ты в курсе?

Она залилась смехом, и я потащила ее прямо на руках в ее комнату, в таком виде мы и наткнулись на Лукаса: Амира, висящая на мне как обезьянка, и я, взъерошенная со сна. В его взгляде промелькнуло что-то такое, совершенно новое, человеческое, а потом…

— Амира, немедленно отпусти Ники. Ты уже взрослая.

Девочка перестала смеяться, а мне пришлось ее отпустить.

— Беги к себе в комнату.

— У тебя тут военный полигон, что ли? — не удержалась я, когда ребенок скрылся за дверью.

— Ей незачем к тебе привыкать.

Упс. Ауч. И снова упс.

— Ну да, как же я забыла.

Похоже, человеческое в его глазах мне просто показалось, потому что я еще не проснулась. А вчерашний разговор… ну, у всех бывают свои маленькие слабости.

— Я могу остаться, — сказала я, — чтобы она ко мне не привыкала.

— Эта яхта преимущественно для тебя, Ники.

Для меня?! Да что с ним не так?!

— У тебя пограничное расстройство?! — прошипела я ему в лицо. — Или как это называется?

— Может быть, — пожал плечами он.

Совершенно. Невыносимый. Тип.

— Жду не дождусь, когда избавлюсь от твоего общества! — выплюнула ему в лицо.

— Потерпи еще немного.

Жаль, в неравной борьбе у меня не получится скинуть его с яхты на корм акулам. С другой стороны, Амира без отца останется. В том, что она его любит, нет ни малейшего сомнения. Как у него вообще появилась такая девочка? Должно быть, там мать была святой. Просто святой.

Я обошла его и направилась к Амире, чтобы помочь ей собраться, и спустя полтора часа мы уже отошли от острова. Сказать, что яхта была роскошной — значит, ничего не сказать. Здесь была и зона отдыха, и каюты, и шезлонги. На борту был и бар, и детское питание, и места, где можно позагорать и навесы, чтобы не превратиться в горячие мальдивские угли. Для себя я уже однозначно решила, что не обращаю на Лукаса внимания. Провожу время с Амирой, наслаждаюсь, а потом — привет, Москва! Привет, обледеневшие дорожки, но такая привычная жизнь. Теперь я уже не была так уверена, что мне стоит возвращаться в город, где я родилась и выросла, но проблемы надо решать по мере их поступления.

Сейчас у меня одна очень важная: как не зажариться до хрустящей корочки и не превратиться в курочку гриль. А главное, надо следить, чтобы Амира не сгорела, детская кожа нежнее и вообще не создана для такого солнца.

И я следила, но, что самое удивительное, для меня это не было в тягость. Раньше, когда мы с Ди отдыхали на курортах, меня отчаянно раздражали дети. Разумеется, мы старались останавливаться в отелях восемнадцать плюс, но когда-то и нам самим восемнадцати не было, и вот это был просто лютый трэш. Меня бесило, что они визжат и брызгаются, прыгают с бортиков, носятся между шезлонгами, летят прямо на тебя на скользких камнях у бассейна, и что родителям — даже в самых дорогих отелях совершенно положить болт на то, что это происходит. Я не представляла, как можно вообще выносить это орущее нечто больше пяти часов подряд, с Амирой же…

Все это было в радость. Возможно, я просто повзрослела. Или Амира была для меня особенной, но мне не составляло труда по десять раз загнать ее тень. Сесть смотреть с ней мультики, когда она начинала капризничать. Следить, как она барахтается в воде в жилете, барахтаясь рядом с ней. Укладывать ее спать в каюте и смотреть, как смешно она сопит, перевернувшись на живот, гоняя дыханиемм легкую светлую прядку по подушке туда-сюда.

Раньше я не могла себя представить няней, но сейчас поняла, что рядом со мной просто были не те дети. И даже когда я представляла себе семью с Робом, в ней не было и сотой доли тех чувств, которые я испытывала сейчас.

— Спи, маленькая принцесса, — сказала я едва различимым шепотом и погладила ее по щеке. И пусть твой папа совершенно долбанутый король, я все равно буду рядом, пока у меня есть такая возможность.

Несмотря ни на что.

Глава 19

Ники

Вечером Лукас пришел ко мне в спальню впервые за долгое время. Несмотря на то, что сегодня на яхте он мне больше ничего не говорил про Амиру и про то, что она со мной ненадолго, видеть его совершенно не хотелось. Ни одна нормальная женщина не захочет видеть рядом с собой того, кто постоянно швыряет тебя то в ледяную пропасть, то в жерло вулкана. Иносказательно, но что-то мне подсказывало, что Лукас способен на такое и буквально.

— Мне раздеться? — поинтересовалась я, когда он вошел. — Какую позу принять?

— Я думал, мы с тобой перешагнули эту ступень.

— Я тоже так думала, но я больше не собираюсь разбираться в твоих причинах и мотивах, Лукас. Ты взрослый мужчина, знаешь, что существуют психологи и вполне способен понять, что проецировать свои травмы на хрупкую женщину — это кринж.

— Я никогда не проецировал на тебя свои травмы, — он закрыл за собой дверь и подошел ко мне.

— Ты просто меня трахал, ага.

Я сложила руки на груди, чтобы отгородиться от него. Между нами не было чувств, между нами было какое-то странное, безумное болезненное притяжение, у него — потому что я напоминала ему Марию, и это был совершеннейший изврат. У меня — потому что я привыкла к тому, что меня наказывают, к тому, что я должна постоянно доказывать всем, что я достойна любви, и постоянно за это получать. Но ничего здорового в этом не было, ни с его стороны, ни с моей.

— Я хочу, чтобы в оставшиеся несколько дней все было по-другому.

— И поэтому ты сегодня утром сказал, что Амире незачем ко мне привыкать.

— Одно другого не отменяет.

— Для меня отменяет. Для меня ненормально… — Вообще-то я не собиралась всего этого говорить, но раз уж такой разговор зашел, почему бы и нет. — Делать больно намеренно. Знаю, ты можешь сказать, что я жила в таких отношениях, но это мое прошлое. В настоящем я такого не хочу, и повторять этот опыт не хочу тоже. Ни в моральном плане, ни в физическом. Может быть, я и поломанная игрушка, но я хочу себя починить, и быть игрушкой я больше не готова.

Он кивнул.

— Поэтому если тебе не составит труда, просто не мешай мне быть рядом с твоей дочерью. Я тебе не соперница, и, как ты сам недавно сказал, нам осталось совсем немного времени вместе. Я действительно привязалась к ней, я…

Я хотела сказать, что полюбила ее, но поняла, что это всего лишь громкие слова. Ни одни слова не передадут моих чувств к этой девочке.

— Я хочу, чтобы она запомнила меня счастливой, я хочу подарить ей радость на этом отдыхе. И совершенно точно я не хочу, чтобы она видела, как я бью ее отца кокосом по голове. И как меня потом топят в океане.

Улыбка на его губах мелькнула и тут же пропала.

— Я не воспринимал тебя всерьез, Ники.

— Да, это мы уже проходили…

— Не из-за тебя, — перебил он. — Из-за себя. Мне сложно говорить о своих чувствах, и с ними тоже все сложно. Но наш разговор на берегу… это оказалось для меня слишком. Поэтому я сорвался на Амире и на тебе утром. Мне жаль.

Это сейчас воспринимать как извинение?

— Мне жаль, что я привез тебя во Франкфурт так, как привез. Мне жаль, что я говорил тебе все, что я тебе говорил.