Заточение - Джейн Генри

Они все будут здесь — Михаил, старший и один из самых опасных. Он занял место отца после его смерти и теперь правит всей Бухтой, территорией между Кони-Айлендом и Манхэттеном. За ним по старшинству идет Александр, компьютерный гений, а за ним — Никко, их киллер. У него великолепное зрение и идеальтная меткость, но я не стану его целью.

Виктор тоже будет здесь. Самый крупный из них, весь в татуировках и шрамах, Виктор — их верный питбуль в человеческом обличье. Олли, молчаливый и сдержанный парень, отвечающий за международные связи, вернулся домой из Москвы благодаря мне. По словам моих источников, он учился в Колумбийском университете, и я знаю точно, что этот сукин сын гораздо более испорчен, чем показывает.

Младший брат, Лев, тоже будет здесь, но я о нем не беспокоюсь. По моим данным, он практически ребенок. Хавьер настроен против Льва, но я не совсем понимаю почему, да и не уверена, что это важно. Хавьер ненавидит всех, кого считает личной угрозой.

Снова достаю очки ночного видения и смотрю вниз. Вижу стол с подробными картами и документами. Хм. Интересно. Я бы хотела рассмотреть их поближе, но не решаюсь выйти из своего укрытия.

Едва сдерживаю крик, когда пронзительный визг разрывает ночь. Стараюсь держаться как можно увереннее. Человек?

Нет... нет. Рысь, полагаю, или какие еще дикие хищники которые здесь водятся. Когда дыхание выравнивается, снова прокручиваю в голове все, что знаю о Романовых.

Самое сложное во всем этом то, что Романовы чертовски лояльны. Каждый из братьев готов отдать жизнь за другого, за их жен, детей, сестру и мать. Это делает практически невозможным заговор против семьи, которая так предана друг другу. Нет слабого звена, которое можно было бы использовать.

Моя семья? Ха. К счастью для меня, мы животные, жаждущие власти, готовые убивать ради мясистой косточки. Нужно лишь знать, чей голод разжечь и с чьей дороги уйти, чтобы совершить убийство... и убедиться, что тебя самого не сожрут.

Но я не зря оттачивала свои навыки.

Откидываюсь на спинку стула, спрятавшись в тени. Дождь все сильнее барабанит по жестяной крыше, и этот неумолимый звук заглушает все, что происходит снаружи. Это не имеет значения. Они придут. Закрываю глаза, чтобы немного отдохнуть. Нельзя заснуть и позволить кому-то обнаружить меня, но небольшая передышка приятна.

Плотнее закутываюсь в огромную толстовку с капюшоном. Здесь чертовски холодно. Прохладный воздух и стук дождя убаюкивают, и мне приходится бороться с желанием закрыть глаза. День был долгим, а ночь только начинается.

Теряю концентрацию, когда непрошеные воспоминания всплывают в памяти.

Мне десять лет, я стою перед отцом в его кабинете, глотая слезы из-за того, что видела и слышала: очередная ссора между отцом и матерью. Он победил. Он всегда побеждал, и даже тогда я знала, что это только потому, что он сильнее и могущественнее.

Тогда я поклялась, что никогда не стану такой. Я бы никогда не позволила мужчине помыкать собой, сколько бы у него не было денег, какой бы властью он ни обладал, что бы он ни пытался мне навязать.

— Не смей плакать, — рявкнул отец, он хмуро посмотрел на меня, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди.

«Las emociones son para los débiles, Isabella. Serán tu perdición si las dejas».

Эмоции — для слабых, Изабелла. Они станут твоей погибелью, если ты им поддашься.

Я почувствовала холодок от его слов, хотя и дала торжественную клятву восстать против него. Один из первых шагов к взрослой жизни — это осознание того, что взрослые не всегда правы. Это была неправда. Эмоции не для слабых.

Трусость удел слабых.

Эмоции присущи человеку.

Я не такая, как мой отец, и он больше не имеет надо мной власти.

Стискиваю зубы и вновь напоминаю себе, почему я здесь: я не позволю наследию моего отца, полному ненависти и холодного равнодушия, определять меня или людей Колумбии.

Я буду использовать свои навыки, чтобы защитить людей, которых люблю, и буду вершить правосудие, которого заслуживает мой брат. Я буду защищать трон и наследие моей семьи.

Но сначала… Романовы.

Выпрямляюсь, услышав приближающиеся тяжелые шаги. У меня перехватывает дыхание от звука низких мужских голосов. Я улыбаюсь в темноте.

Внизу со скрипом открывается дверь.

— Кто еще сегодня здесь? — Олли идет рядом, наши шаги приглушены на влажной лесной почве. Легкий дождь оживляет холодную осеннюю ночь, капли падают на кожаную куртку Олли, пока мы приближаемся ко входу в наш заброшенный склад. Это место, расположенное глубоко в лесу, вдали от основных дорог, обеспечивает нам приватность и скрытность. Вдалеке слабый запах дыма смешивается с ароматом влажного мха, намекая на костер.

— Все, — отвечаю тихим, но твердым голосом. Олли молча поднимает брови, признавая серьезность ситуации. Мы редко собираемся все вместе. Виктор недавно получил тревожное сообщение, и когда он передал его Михаилу, нашему Пахану, была поднята тревога. Нас всех вызвали обратно в Бухту.

Слева от меня раздается треск. Я резко оборачиваюсь и осматриваю тускло освещенное пространство.

— Просто животное, — бормочет Олли. Кого-то другого это могло бы и не успокоить, но я лучше встречусь лицом к лицу с черным медведем или ядовитой змеей, чем с одним из наших врагов.

Никто не знает об этом убежище, и мы намерены сохранить его в тайне. Много лет назад этот склад использовался якобы для ремонта тяжелой техники и промышленного оборудования, что вполне объясняло его удаленное расположение и шум, который он производил. Его истинное предназначение было гораздо более тайным: это был подпольный завод по производству и сборке оружия. После смерти отца мы приобрели его через человека из круга знакомых. Он сказал, что это подарок.

Когда подходим к входу, замечаю большой черный грузовик Александра, почти скрытый в тени. Теперь понятно, как приехали остальные. Алекс, второй по старшенству и технический гений, живет с женой в Бухте. Молодой охранник, которого нанял Алекс, стоит на страже у главного входа. Киваю ему, и он отвечает тем же. Если бы что-то было не так, мы бы уже знали.

Олли отходит в сторону, давая мне доступ к панели безопасности. Я провожу большим пальцем по экрану для идентификации, бросая последний взгляд через плечо, пока Олли делает то же