Пока это не было любовью (СИ) - Романская Татьяна

— Ты хочешь, чтобы я с ней познакомилась?

— Я хочу, чтобы ты ей помогла, — сказал я. Мне казалось, что причина, по которой я рассказываю ей все это, очевидна, но, видимо, это не так. — Она боится, что все будут думать так же, как и ты. Что ее будут считать виновной заодно с мужем, хотя она понятия не имела, за кого вышла замуж.

— Понятия не имела? Даже ты признаешь, что он был неоднозначной личностью. Оглядываясь назад, можно сказать, что он вполне мог быть способен на мошенничество.

— Любовь слепа, — ответил я.

— Верно, — сказала Инга. — Спасибо, что напомнил.

— Я говорю серьезно. Она доверяла своему мужу. Разве это грех?

Инга пожала плечами.

— Ладно, значит, она была шокирована, когда узнала, — сказала она, как будто не верила в то, о чем я говорю.

Это даже хорошо, что она настроена скептически. Никто не хочет читать льстивого журналиста — хотя я бы предпочел, чтобы Инга была менее скептично настроена ко мне с самого начала. Но, когда дело дошло до Татьяны, очень важно, чтобы писатель, который расскажет ее историю, был авторитетным и непредвзятым.

— Ты хотя бы поговоришь с ней? — спросил я.

— Зачем?

— Чтобы выслушать ее. Она боится, что ее разорвут на части.

— Я думала, ты сказал, что она пойдет на сделку со следствием. Она даст показания как свидетель обвинения. Из того, что ты говоришь, следует, что в тюрьму ее точно не посадят.

— Она не боится тюрьмы. Она обеспокоена тем, что проживет всю свою жизнь, и все будут ее осуждать и думать, что ей это сошло с рук.

Инга промолчала, но взглянула на меня с пониманием. Татьяна, конечно, все объяснит. Нет такого вопроса, на который она не сможет ответить. Ей нечего скрывать. Инга просто должна убедиться в этом сама.

— Если бы ты услышала ее историю и узнала ее, ты могла бы написать о ней. Донести до всех правду.

Она начала покачивать ногой. Я понял, что это признак того, что она обдумывает мое предложение. Через некоторое время она сказала:

— Может быть интересно. Но нет гарантии, что я ей поверю.

— Что ты теряешь, если встретишься с ней? Выслушай ее. Если после этого ты решишь, что она лжет, то можешь отказаться. Но ты этого не сделаешь.

— Почему ты так уверен в этом?

— Потому что я ее знаю, — ответил я, а затем понизил голос: — И я знаю тебя.

Мы встретились взглядами, и на долю секунды мы снова оказались в объятиях, в той бане в конце сада моих родителей. Ее лицо было освещено лунным светом, а мои руки скользили по ее волосам. Почувствовала ли она это? Это тепло? Эту связь?

— Инга, — сказал я полушепотом.

— Хорошо, я поговорю с ней. После этого я дам тебе знать, готова ли я написать ее историю. Но, ты же понимаешь, Гордей, я не могу обещать, что напишу то, что вы оба хотите прочитать. Я должна говорить правду, какой я ее вижу.

— Все, что ей нужно, — это чтобы кто-то написал правду.

В этот момент в мою дверь позвонили, и Инга соскользнула со стула.

— Я умираю от голода. Ты доставай тарелки, а я принесу еду.

Я взял салфетки, тарелки и столовые приборы и расставил их на столе. Инга задерживалась у входной двери, поэтому я решил посмотреть, что там происходит.

— Очень интересно, — сказал курьер, оглядываясь на меня. — Полагаю, тебе пришлось даже переспать с ним, чтобы расположить к себе. Какая беспринципность! Вся в мать!

— Это еще кто? — спросил я, подходя к Инге сзади. Этот человек определенно не был похож на курьера доставки.

— Я — Сергей, коллега Инги, — представился мужчина, протягивая руку. Я не стал ее пожимать. — Она меня, конечно, удивила! Вот уж не ожидал и не думал, что она способна настолько отдаться своей работе. — Он пожал плечами. — Видимо, не стоило недооценивать дочь Екатерины Борисовой.

Екатерины Борисовой???

Инга резко повернулась ко мне и, схватив за руку, затащила внутрь.

— Это тот придурок с работы, о котором я тебе рассказывала. Он пытался украсть у меня работу с тобой, помнишь? Оказывается, он за нами подсматривал. — Она с силой захлопнула дверь и, словно потеряв дар речи, уставилась на меня. — Я собиралась тебе рассказать, — наконец сказала она.

— О чем именно? О том, что ты спишь со мной ради статьи, или о том, что ты дочь женщины, которая рушит мою политическую карьеру?

— Конечно, я сплю с тобой не ради статьи! Ты же знаешь это, Гордей!

Я знал это. А может и не знал.

— Почему ты не сказала мне, кто твоя мать? Ты делилась с ней информацией обо мне?

Я ненавидел сплетников, особенно ту, что писала лично обо мне.

— Я бы никогда так не поступила. Я же говорила тебе, что моя мать тоже журналистка, — сказала Инга, когда я развернулся и направился обратно по коридору.

— Сплетни — это не журналистика, — ответил я, поворачиваясь к ней лицом. — Ты солгала мне!

Она начала заикаться, словно пытаясь защититься. Потому что так оно и было.

— Господи, Инга. Все, что я тебе рассказал, никто больше не знает! Никто!

— Я знаю, — сказала она, протягивая ко мне руку. — Я никому не скажу.

Я отступил и обошел кухонный стол с другой стороны.

— Я доверял тебе. Ты познакомилась со всей моей семьей. И у тебя даже не хватило порядочности сказать мне, что твоя мать пыталась меня погубить!

— Гордей, когда мне поручили работу с тобой, ты был для меня чужим человеком. Какое мне было дело до того, знаешь ли ты, кто моя мать? Это статья, которая могла бы обеспечить мне постоянную должность в нашей редакции. Я просто хотела хорошо сделать свою работу.

— С тех пор многое произошло. У тебя было много возможностей рассказать.

Даже если бы я признал, что она не собиралась говорить, кто ее мать, в первый день в моем офисе, она намеренно скрывала это от меня, когда я был для нее открыт, как книга.

— Я собиралась рассказать тебе, — сказала она. — Вот почему я пришла вчера! Вот почему я видела, как Татьяна ушла. Я знала, что наши выходные вместе все изменили, и мне нужно было рассказать тебе.

— Так почему ты этого не сделала?

— События взяли верх. Я увидела Татьяну и…

Она посмела обвинить меня в том, что я скрываю от нее что-то, хотя на самом деле это она была нечестна со мной.

— Вот почему ты не позволила мне отвезти тебя домой в воскресенье, — сказала она. — Боялась, что я увижу твою мать.

Она кивнула.

— Я не хотела все портить. Это были чудесные выходные, и я старалась выбрать подходящий момент. — Она замолчала, словно собираясь с мыслями. — Послушай, Гордей, я — не моя мать. То, чем она зарабатывает на жизнь, не имеет ко мне никакого отношения!

— Но ты скрыла это от меня, а это имеет значение, — сказал я.

Между нами словно образовалась пропасть. Я слышал, что она говорит, и мог видеть ее, но все казалось другим. Искаженным.

— В моей жизни есть только те люди, которым я доверяю.

— Гордей, — сказала Инга и обошла стол, чтобы оказаться лицом к лицу со мной. — Ты можешь доверять мне. Конечно, можешь. Это ничего не меняет.

— Это все меняет. Тебе лучше уехать. Возвращайся к своей матери. Насколько я понимаю, это она подсказала тебе идею переспать со мной, чтобы втереться в доверие.

— Гордей, что ты такое несешь! — ахнула она и отступила на шаг. — Не говори так. Ты же знаешь, то, что у нас есть, никак не связано с моей работой!

Как она могла подумать, что между нами что-то есть? Даже ее личность оказалась обманом. Я обманывал себя, полагая, что Инга — нечто большее, чем просто временное развлечение. Ведь вокруг было много других прекрасных вариантов — женщин, которые не лгут и не зарабатывают деньги на сплетнях.

— Я попросил тебя уйти. Не заставляй меня выталкивать тебя силой, — сказал я и отвернулся.

Мне следовало быть более осторожным и не доверять Инге. В конце концов, она была дочерью этой Екатерины Борисовой, а яблоко от яблони, как известно, падает недалеко.

Глава 24

Инга

Я даже не стала переодеваться и сразу села за ноутбук, не сняв халат. Когда я вернулась домой после разговора с Гордеем, то сразу пошла в душ. Я дала себе пять минут, чтобы поплакать, а затем взяла себя в руки.