Его самое темное желание (ЛП) - Робертс Тиффани

Кинсли посмотрела вниз на воду, влажные волосы упали ей на плечи.

— Было время, когда я чувствовала себя одинокой, и люди помогли мне пережить это.

Было время, Кинсли? Кого ты пытаешься обмануть?

— Разве у тебя не было пары в твоем мире? — нерешительность в голосе контрастировала с резкостью.

ГЛАВА 18

Кинсли замерла. Тишина, последовавшая за вопросом Векса, давила на нее, мешая дышать.

Почему? Почему он спросил об этом?

Она подтянула ноги ближе и снова впилась ногтями в ладони. Глаза защипало от угрозы расплакаться. Она уже чувствовала себя такой уязвимой, сидя обнаженной перед ним, но каким-то образом этот вопрос заставил ее почувствовать себя еще более уязвимой.

— Кинсли…

— У меня был муж, — прошептала она.

Его голос стал жестче.

— Ты замужем?

Кинсли прикусила нижнюю губу и сделала глубокий вдох, пытаясь сдержать слезы. Она не могла плакать, не хотела. Она пролила столько слез по Лиаму, что их хватит на всю жизнь.

— Была, но больше нет.

Кинсли медленно подняла голову и посмотрела на Векса. Ее сердце подпрыгнуло при виде него. Одна его рука была сжата в кулак, в то время как другая так крепко вцепилась в край ванны, что костяшки пальцев побледнели, а когти поцарапали кварц. Густые, темные, правильной формы брови были резко сдвинуты к переносице, губы приподняты, обнажая клыки, а в алых глазах горел огонь.

— Ты… сердишься на меня? — нерешительно спросила Кинсли.

— Нет.

— Ты выглядишь сердитым.

Он слегка опустил подбородок.

— Не на тебя.

Кинсли всмотрелась в его лицо. Злится ли он из-за нее или… ревнует? И почему при мысли о его ревности у нее затрепетало в животе?

Она сделала глубокий вдох и снова посмотрела на воду, позволяя мышцам расслабиться.

— Я родилась в Соединенном Королевстве, недалеко от Лондона, но моя семья переехала в Штаты, когда мне было восемь. Это место за океаном, к западу отсюда, в тысячах миль. Лиам был моим первым другом там. Мы с ним всегда были близки, а с возрастом стали только ближе. Мы были… неразлучны. Когда мне исполнилось шестнадцать, он попросил меня стать его девушкой. Мне всегда казалось, что я предназначена для него, как будто он был единственным, и я мечтала, что мы будем вместе навсегда. Звучит как глупая фантазия маленькой девочки, но… Я была влюблена. Нам было по двадцать, когда мы поженились, и мы были счастливы, у нас вся жизнь была впереди. Но потом наши жизни, казалось, разделились. У нас обоих была работа на полный рабочий день, а Лиам еще и учился, так что мы не часто виделись. Мы проводили вместе столько времени, сколько могли, но его было так мало.

Кинсли закрыла глаза, сдерживая жгучие слезы, потом продолжила.

— Наши настоящие проблемы начались пару лет спустя.

Она поджала губы. Было так много того, что она хотела сказать, так много того, что она хотела выпустить, но не могла. Не с Вексом. Она не могла рассказать ему о боли, через которую прошла, о потере. Она не могла сказать ему, что единственная вещь, которую он потребовал от нее в обмен на ее жизнь, была вне его досягаемости.

Зашуршала ткань, и Кинсли открыла глаза, обнаружив, что Векс повернулся к ней лицом.

Он наклонился к ней, опустив голову и не сводя с нее глаз.

— Эта боль, которую ты несешь, Кинсли, эта мука… Это из-за него?

Сама того не желая, она придвинулась к нему ближе, ослабив хватку на своих руках. Что-то глубоко внутри Кинсли подталкивало ее к нему, чтобы искать утешения, обрести покой.

— В том числе, — сказала она. — Дистанция между нами росла, и мы оба стали несчастны. В конце концов, он нашел кого-то, кто… кто мог дать ему все, что он хотел. Даже когда он сказал мне, что все еще любит меня, он выбрал кого-то другого, — взгляд Кинсли встретился с Вексом, ее нижняя губа задрожала. — Почему меня было недостаточно?

Векс протянул руку и обхватил ее щеку ладонью, поглаживая большим пальцем кожу. Огонь в его глазах горел в знак солидарности с ее болью; он взывал к гневу, который она таила в своем сердце, к гневу, который она едва позволяла себе чувствовать. Гнев, который она спрятала под своей болью.

Несмотря на бурю в его глазах, прикосновение Векса было сильным, но нежным, теплым и успокаивающим.

— Он не заслуживал тебя, Кинсли.

У Кинсли перехватило дыхание, а глаза вспыхнули. Вся ее вселенная сузилась до ощущения его прикосновения. Где был тот холодный, властный гоблин, которого она впервые встретила? Это… это был не тот мужчина, который считал ее ниже себя, который обращался с ней как с мерзким, невыносимым созданием, как с инструментом, полезным только до тех пор, пока она не выполнит свою задачу.

Внутри нее закружился водоворот эмоций — гнев, боль, замешательство, и все это вокруг сердцевины желания. Ее кожа оживала там, где Векс прикасался к ней, и тепло, которое не имело ничего общего с водой в ванне, распространялось по ее телу.

То, как он смотрел на нее…

Казалось, что он разнесет на части весь мир, чтобы избавить ее от боли, как будто он перевернет небеса и землю ради нее.

Смотрел ли кто-нибудь когда-нибудь так на Кинсли? Смотрел ли Лиам хоть на одно мгновение на нее так, словно она была всем?

И она наслаждалась этим. Она жаждала большего.

Векс хотел ее, и она каким-то образом знала, что это было не из-за их договора. Тоска в его глазах была не по ребенку, которого она ему обещала, а по самой Кинсли.

Она так долго плыла во тьме, одинокая и брошенная на произвол судьбы. Ее семья помогла, но они никогда не смогли бы заполнить пустоту, оставшуюся в ее сердце.

Рука Векса, его прикосновение, его голос…

Что, если он был всем, что ей было нужно? Он не был светом во тьме, не был путеводным маяком. Нет, он был тьмой. И теперь, когда она узнавала его лучше, она могла видеть, что его тьма не была плохой, что ее не стоило бояться. Она была убежищем, щитом от всей суровости в мире, которая маскировалась под все светлое и хорошее. Она была утешением.

Он был ее утешением.

Почему бы не ощутить себя желанной? Почему бы не побаловать себя этим, почему бы не насладиться, хотя бы ненадолго?

Не отводя взгляда от Векса, Кинсли убрала руку со своего тела, зная, что выставляет грудь напоказ его пристальному взгляду, и накрыла его ладонь своей.

— Ты был серьезен, когда сказал, что не будешь прикасаться ко мне?

Его зрачки сузились в щелочки. Он резко втянул воздух сквозь зубы, мышцы напряглись, когти слегка укололи ее плоть. Она почувствовала сопротивление в его руке, прежде чем он убрал ее. Увидела нежелание, ясно написанное на его напряженном лице.

— Прости меня, — прохрипел он, сжимая кулак, когда тот повис у него на боку.

Грубость его голоса заставила Кинсли вздрогнуть.

Векс хотел ее, но его клятва не позволяла ему обладать ею. Это знание дало ей ощущение силы, уверенности и контроля, которого она не испытывала слишком давно.

Но это также пробудило в ней что-то чувственное. Что-то… озорное.

Кинсли улыбнулась и откинулась на спинку ванны, полностью обнажаясь.

— Ты не можешь прикоснуться, но… можешь посмотреть.

Она провела рукой по ключице, прежде чем переместила ее к груди, где обвела сосок кончиками пальцев. Он затвердел на прохладном воздухе.

Векс внимательно следил за ее движениями, и его челюсть дернулась.

— Что ты делаешь, Кинсли?

— Я расслабляюсь в ванне, Векс, — она опустила другую руку между грудей в пузырящуюся воду. — Ты можешь уйти, если хочешь.

В его груди зародилось рычание.

— Я останусь.

Сердце Кинсли забилось быстрее, когда она провела рукой по своему животу. Она никогда не делала ничего подобного раньше, никогда не играла роль соблазнительницы, даже с Лиамом, но с Вексом… Боже, она хотела увидеть, как он теряет контроль.

Раздвинув бедра, она просунула пальцы между ними, чтобы найти клитор. Вспышка удовольствия, вызванная этим первым прикосновением к чувствительному бугорку, заставила ее губы приоткрыться с тихим вздохом.