Где мы начали (ЛП) - Муньос Эшли

— Она не хотела этого для тебя. Она возненавидит меня за это, Уэс. Она будет винить меня.

— Я не позволю. — По крайней мере, попытаюсь. Я не продумал до конца, как это отразится на нем. — Что ты хочешь, чтобы я сделал? Я могу снять жилет, сделать вид, что ничего не произошло.

— Все уже знают, Уэс. Потому что после того, как мы заключили сделку о ее освобождении, они отправились на ее поиски и вместо этого нашли женщину Дирка. Она ругалась с ним из-за похищения, а ее сын сказал, что это ты забрал Калли. Весь их клуб теперь знает, что ты украл заложницу у Дирка Ленера. Теперь у тебя на спине мишень, и поскольку ты с моей дочерью — она тоже в опасности.

Я усмехнулся, проводя рукой по волосам.

— Она никогда не была в безопасности, Саймон. Ее похитили за то, что она твоя дочь!

Боль мелькнула в его глазах, прежде чем он опустился на табурет возле своего рабочего стола.

— Тебе нужна наша защита. Лучше всего будет, если ты сохранишь нашивку и будешь носить наши цвета. Оставайся в клубе. Калли в конце концов смирится с этим, но тебе придется дать ей время.

Я знал, что он прав. И когда я объясню ей, надеюсь, она поймет — у нас не было выбора.

— Ты сказал, что заключил сделку…

Саймон поднял голову, глаза блеснули чем-то нечитаемым. Некоторое время он смотрел куда-то мне за спину, прежде чем его взгляд снова встретился с моим.

— Что-то в этом роде. Я заключил ее до того, как узнал, что ты ее вытащил. Дирк пошел за ней, и сказал, что, когда вернется, она будет мертва или без пальцев. Я не мог рисковать, поэтому согласился на сделку. Минутой позже его женщина и сын рассказали про тебя. Но было уже поздно, сделка была заключена. Я найду выход.

Его слова прозвучали зловеще, а тот факт, что он не стал вдаваться в подробности, настораживал.

— Теперь ты будешь приходить в церковь на собрания каждый понедельник в десять утра. Ты будешь работать в одном из предприятий, принадлежащих клубу. На твою удачу, мастерская, где ты сейчас работаешь, подходит. На бумаге ты станешь владельцем — нам нужно будет оформить тебя как владельца, чтобы снять напряжение в клубе. Мы начнем использовать ее как место для хранения оружия. Мы заключили сделку с «Бунтом Насилия» из Нью-Йорка. Если все пойдет хорошо, это может принести нам прибыль.

Он докурил сигарету. У меня внутри все перевернулось от информации, которую он только что на меня вывалил. Я не представлял, насколько масштабной была их незаконная деятельность, и шок, должно быть, отразился на моем лице.

— Что случилось, малыш Уэс? Не думал, что мы работаем в тени?

Я прочистил горло и покачал головой.

— Просто не ожидал, что…

Он прервал меня, хлопнув по спине и сократив расстояние между нами.

— Как думаешь, что означает эта нашивка «1%» на левой стороне твоей груди?

Потеряв дар речи, я просто смотрел на белую нашивку. Я никогда раньше не задумывался об этом и о том, что это будет значить для меня, если я присоединюсь.

— Теперь иди и объясни моей дочери, какое будущее ее ждет, если она выберет жизнь с «Каменным Всадником». Удачи, сынок.

С трудом сглотнув ком в горле, я смотрел на жилет, который он вручил мне.

Он был кожаный, как и мой, но с другими нашивками. Вместо нашивки участника на нем было имя Калли с инициалами клуба под ним, а на спине, вместо клубных цветов, было всего два слова, вышитых белым:

Собственность

Уэса

Глава 17

Калли

Письма лежали стопкой на столе, пока мы с Лорой потягивали виски.

Макс гонялся за теннисным мячом, который я запускала с помощью устройства для метания. Солнце уже село, лед в бокалах почти растаял, пока мы расслаблялись на заднем крыльце. Единственная причина, по которой Киллиан не гнал нас обратно в дом — двор Уэса был уединенным и скрытым от остального клуба.

Киллиан появился вскоре после того, как Лора разложила вещи, но едва увидев его, решила, что нам нужен свежий воздух, и вытащила меня на улицу. Он остался внутри, по другую сторону окна, смотрел телевизор и время от времени поглядывал в нашу сторону.

Лора нарушила повисшую между нами мирную тишину, повернув голову и поймав мой взгляд.

— Автовокзал в пятнадцати минутах езды к северу отсюда. Ты можешь отвезти меня туда завтра?

Я резко повернулась к ней.

— Что ты имеешь в виду?

Она тяжело вздохнула, теребя обивку кресла, затем прищурилась, наблюдая за Максом.

— Мне нужно вернуться.

— Что-то случилось? Я думала… мне казалось, тебе нравится быть здесь со мной.

Она слегка пожала плечами.

— Мне все еще нравится. Но я сильно недооценила, насколько… напряженным было твое детство. Это слишком для меня, и я чувствую, что у меня зудит под кожей от желания вернуться к работе. Мне нужно либо найти здесь квартиру и способ заработать, либо вернуться домой. Мои соседи ждут мою часть арендной платы.

Черт. Не то чтобы я предполагала, что она останется здесь навсегда… но я надеялась, что она будет здесь, пока я не буду готова уехать. Если я вообще когда-нибудь буду готова.

— Конечно, я отвезу тебя. Вообще-то, если хочешь, можешь забрать мою машину.

Лора покачала головой.

— Нет, она тебе понадобится, чтобы вернуться.

Она, конечно, была права, но в груди звенело странное чувство, будто я не вернусь.

Я отбросила эти мысли и опустила подбородок.

— Да, хорошо.

Она взглянула на Киллиана в доме и нахмурилась.

— Мы должны устроить одну из наших «бесславных девичьих ночей». Иди устраивайся в комнате для гостей, куда меня засунул этот угрюмый президент клуба, будем всю ночь смотреть сериалы и есть вредную пищу.

Я проследила за ее взглядом и попыталась понять, что происходит, но ее внимание уже вернулось ко мне, а вместе с ним и улыбка. Я сдалась и сжала ее руку.

— Пойдем опустошим его запасы.

Макс оживился, когда мы поднялись с кресел и направились в дом. Он галопом несся к нам, пока я придерживала для него дверь. Темные брови Киллиана приподнялись в молчаливом вопросе, когда мы направились на кухню, но он не пошел за нами и ни о чем не спросил.

Лора принялась рыться в шкафчиках, а я занялась морозилкой. У Уэса не было ничего, кроме мяса, водки и трех замороженных обедов.

— Пойду посмотрю, может у него в гараже есть еще один морозильник.

Я вышла через боковую дверь в крошечную прачечную, а затем оказалась в безупречно чистом гараже. Гул морозильной камеры слева от меня был единственным звуком, и без работающего кондиционера здесь было значительно теплее, но бетонный пол казался холодным под моими босыми ногами.

Включив свет, я направилась к холодильнику из нержавеющей стали, но мое внимание привлекла дальняя стена его гаража. Его инструменты были в идеальном состоянии, на рабочем столе лежало несколько деталей, над которыми он, очевидно, работал. Над столом на стене висели приколотые к стене фотографии.

По крайней мере, десять глянцевых снимков размером четыре на шесть дюймов. Я подошла поближе, отчаянно желая узнать, кто был настолько важен для Уэса, чтобы повесить их там, где он работал.

Наклонившись над столом, я практически ткнулась носом в изображение гораздо более молодого Уэса, его рука лежала у меня на плече. Мои глаза были закрыты, рот расплылся в улыбке, а голова склонилась к его плечу.

Он смотрел на меня с обожанием. Это была ночь, когда мы пробрались на концерт одной из моих любимых групп. У нас не было денег, но Уэс всегда находил лазейки летом, когда группы выступали на открытых площадках.

Я перешла к следующему снимку, на нем мы целовались. Нам было по восемнадцать лет, и мы жили в хижине. Он закинул руку мне за голову, чтобы сделать снимок, а я обнимала его шею. На следующем снимке мы танцевали на закате. Кто-то другой сделал это фото, потому что это было снято издалека — мы покачивались под золотисто-оранжевым небом. Свадьба моей подруги Дженни... вот почему на мне было платье, а на нем рубашка.