Искушение - Джейн Генри

Киваю. Сохраняю полную отстраненность. Быть из камня. Непроницаемым.

Сосредоточиться на задаче, потому что я обязан убить ее отца.

Раз, два, три, четыре, пять. Я снова пересчитываю чемоданы, которые беру с собой на рейс.

Не слишком ли много? У меня есть привычка брать с собой лишнее, чтобы быть готовой ко всему, но последнее, чего хочу, это выделяться. Нужно ли студентке магистратуры, отправляющейся на международную программу обучения, так много вещей? К счастью, все необходимые книги уместились в один увесистый чемодан, а остальное, в легкую дорожную сумку, купленную специально для этой поездки.

Тук-тук-тук.

— Входите!

Расправляю плечи и прикусываю губу, бросая взгляд на часы. Если хочу успеть прибыть в аэропорт за два часа двадцать минут до рейса, то мне нужно выезжать через час. Раньше я всегда летала на частных самолетах отца, но сейчас мне предстоит впервые воспользоваться обычным аэропортом. И по моим исследованиям, два часа двадцать минут идеальное время для прибытия.

— Ох, милая. Вера, — голос мамы дрожит, когда она входит. Ее короткие волосы, когда-то густые и черные, теперь с проседью, но морщинки вокруг глаз говорят о том, что она любит смеяться. Правда, сейчас глаза ее на мокром месте.

Сглатываю комок в горле.

— Неужели это правда? — она подходит ко мне, обнимает, отстраняясь чуть-чуть, чтобы заглянуть в мои глаза. — Ты выглядишь такой взрослой.

О нет. Только не это. Если она начнет плакать, я тоже не смогу сдержаться, а мне этого совсем не хочется. Нет, сейчас точно не время.

Но моя мама сильная женщина, и она воспитала меня такой же. Делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться, и готовлюсь сказать, что буду звонить ей каждый вечер и выходить на видеосвязь по воскресеньям, потому что это единственное время, которое могу выделить с учетом плотного графика. Но когда открываю рот, вместо этого вырывается: — О, мама, я буду так по тебе скучать.

И вот мы уже обнимаемся, обе плачем. Хорошо, что я не пользуюсь косметикой, потому что уверена, что она была бы размазана повсюду этими уродливыми слезами. Я уезжаю от своей лучшей подруги.

— Как же мне хочется поехать с тобой, — шепчет она. — Может, все-таки можно? Я могла бы снять квартиру где-нибудь в центре или дом подальше. Я могла бы...

— Мама, — мягко прерываю я. — Ты нужна здесь. Ты помогаешь Лидии с подготовкой к свадьбе. И если даже ты приедешь, у меня просто не будет времени на встречи. Мой график — это безумие. По сравнению с ним студенческие годы кажутся прогулкой. Но я обещаю быть на связи, и это всего лишь на шесть месяцев.

Всего шесть месяцев. 

Это звучит как целая вечность, быть в чужой стране, вдали от дома. А я люблю свой дом. Несмотря на все сложности, мама всегда старалась сделать наше детство нормальным.

Снова смотрю на часы. Осталось полчаса.

— Ладно, — вздыхает она. — Соберусь и переживу. Знаешь, я плакала, когда отправила тебя в детский сад, помнишь?

Улыбаюсь.

— Помню.

Она рассказывала эту историю сто раз. Отец был в командировке, это был мой первый день. Говорят, я «храбро держалась», хотя обычно тихая и замкнутая, а мама, оставшись одна, позвонила бабушке, и они рыдали в трубку вместе.

— Бабушка пришла попрощаться. Она внизу. Пойдём, выпьем чаю, и ты расскажешь ей о своей программе.

Прячу улыбку, потому что это отчасти мило. Мама хочет, чтобы я объяснила бабушке, потому что сама до конца не понимает. Впрочем, все в порядке. Правда, было бы удивительно, если бы отец вообще знал, куда я еду.

— Единственное, о чем жалею, что так и не научила тебя русскому, — вздыхает она, прикусывая губу.

Я отмахиваюсь.

— Мам, большинство людей, с которыми я буду общаться американцы. Я выучу то, что нужно. А еще говорят, лучший способ выучить язык, это полное погружение, так что я в этом смысле все предусмотрела.

Заставляю себя рассмеяться. Я хороша в медицине и науке, но совсем нет склонности к языкам. Все способности к ним достались Лидии.

Честно говоря, немного нервничаю из-за того, что не знаю языка. Но я узнала о зачислении на программу всего пару недель назад благодаря дополнительному гранту, так что времени на изучение русского просто не было.

Мама никогда не учила меня русскому, потому что ненавидит моего отца. Это не секрет. Она изо всех сил старалась воспитать меня как американку во всем. Моя мать, потомок польских иммигрантов, не видела смысла в русском языке, а отец был слишком занят собой, чтобы его это волновало.

Мама берет один из чемоданов.

— Мам, только не этот. Там мои книги, он слишком тяжелый.

Она напрягается под тяжестью груза, но подмигивает мне.

— Все нормально. Пойдем к бабушке.

— Мам, серьезно. Возьми что-нибудь полегче.

Забираю у нее тяжелый чемодан и уговариваю взять рюкзак.

— Ладно, ладно, — уступает она. — Давай отнесем все вниз. У меня есть кое-что, что должна тебе сказать, прежде чем ты уедешь.

Она не смотрит на меня, и это вызывает любопытство.

Отношу вещи к подножию лестницы и возвращаюсь за остальными. Когда отец дома, он обычно нанимает помощников, чтобы заниматься такими вещами, но, когда его нет, мама отпускает весь персонал. Мне нравится быть как можно ближе к обычной жизни и не привлекать к себе лишнего внимания.

— Что ты хотела сказать? — спрашиваю, когда мы идем в гостиную, откуда я смогу увидеть, когда приедет Uber, и заодно побеседовать с бабушкой перед отъездом.

— Твой отец звонил сегодня утром, — говорит она, шагая рядом и все еще избегая моего взгляда.

— Да? Он хочет встретить меня в аэропорту? Или пойти со мной ужинать, когда приеду? — закатываю глаза. Он любит делать вид, что заботливый отец, но мы с мамой знаем, что это не так.

— Нет, — осторожно говорит она. — Он... он настаивает, чтобы у тебя был телохранитель во время поездки.

Моя челюсть буквально отвисает, и я останавливаюсь посреди коридора, ошарашенно глядя на нее.

— Что?

Мамины добрые голубые глаза наполняются тревогой, брови сдвигаются, а морщинки вокруг рта разглаживаются.

— Я пыталась его отговорить, потому что знаю, как важно для тебя обрести независимость, Вера. Но он считает, что в Москве небезопасно, и настаивает, — она отводит