Греховное королевство (ЛП) - Лоррейн Трейси

Наконец он закрывает глаза, разрывая нашу связь, пока пытается впитать истину моих слов.

— Потребуется немного времени, чтобы поверить в это, детка.

— У нас есть все время в мире, — шепчу я, осыпая поцелуями его лицо, а затем приникая к его губам.

Его глаза распахиваются, и я вижу, что в них нет ничего, кроме любви и преданности.

— Да, черт возьми, так и есть.

Взяв мои бедра в свои руки, он снова побуждает меня покачиваться на нем.

— О, о, о, — напеваю я, когда он попадает в какую-то волшебную точку глубоко внутри меня.

— Трахни меня, детка. Я хочу почувствовать, как ты кончаешь.

Я краду его губы, пока он не закончил это требование, и целую его до тех пор, пока мои легкие не начинают гореть, а тело не начинает кричать о большем.

— Вот дерьмо, — простонал он, когда я села, позволяя ему впиться в меня под совершенно новым, умопомрачительным углом. — Так чертовски горячо, Иви. Блядь, — кричит он, когда я начинаю трахать его сильнее. — Да, вот так. Позволь мне посмотреть, как подпрыгивают эти сиськи.

Я закрываю глаза, откидывая голову назад, и сосредотачиваюсь на ощущениях, пронизывающих мое тело.

— Поиграй со своим клитором. Мне нужно, чтобы ты кончила, пока я не испортил твою милую маленькую киску.

— У тебя грязный рот, Александр Деймос, — выдавливаю я из себя сквозь тяжелое дыхание.

— Даже не притворяйся, что тебе это не нравится. Твоя киска практически душит мой член каждый раз, когда я упоминаю, что ты моя грязная девочка. Видишь? — Ухмыляется он.

Мой вздох разрывает воздух, когда пальцы сталкиваются с моей чувствительной плотью.

— Вот так, детка. Покажи мне, как ты это делаешь. Используй меня. Заставь себя кончить. Позволь мне услышать твои крики.

Клянусь, под таким давлением проходит всего пять секунд, прежде чем я делаю то, что мне говорят, и выкрикиваю его имя.

— Блядь, Иви. Чееерт, — простонал он, его член яростно дергается внутри меня, когда он заполняет меня.

Осторожно я падаю на его грудь, потная и насыщенная.

Все еще с полутвердым членом и счастливым быть внутри меня, Алекс обхватывает меня руками и целует в макушку.

— Я так тебя люблю.

— Я тоже тебя люблю, — шепчу я, когда глупые слезы обжигают глаза.

Я могла потерять его. Если бы я не сделала то, что сделала, и тогда, когда сделала, он мог бы умереть там, на кресте, и у меня никогда бы не было этого снова.

24

АЛЕКС

Возможно, это было бы больно, но я хотел, чтобы вес Иви давил на меня как можно дольше. Кроме того, то, что мой член все еще находился внутри нее, тоже было определенным преимуществом этой позиции, но, как и следовало ожидать, через несколько минут она скатилась с меня, слишком испугавшись причинить мне боль.

Я не произносил этих слов, но после всего, через что мне пришлось пройти, я понял, что единственное, что может причинить мне настоящую боль, - это то, что она поймет, что я ее не стою, и отвернется от меня.

Я не тот парень, которого она встретила впервые. Мне не нужно смотреть на бинты, украшающие обе мои руки, чтобы понять это. Она продолжает говорить все правильные слова, но под всей моей бравадой и уверенностью в себе даже я признаю, что мне страшно.

И мои опасения только усиливаются, когда я оглядываюсь и вижу, что по ее румяным щекам текут слезы.

— Иви, что случилось? — спрашиваю я, сердце замирает в горле.

Клянусь Богом, если она скажет мне, что все это, возвращение сюда, секс со мной были ошибкой, то я не совсем понимаю, как я смогу это пережить.

К счастью, все происходит иначе.

Вместо этого на ее губах появляется застенчивая улыбка, и она качает головой.

— Ничего. Просто... я немного перегружена всем… — запинается она, поднимая руку, чтобы вытереть щеки. — Все эти глупые мысли о том, что могло бы быть, и я так чертовски счастлива, что их не было, что ты здесь.

Ее маленькая рука ложится на мою челюсть, и она приподнимается, чтобы поцеловать меня медленно, чувственно, с облегчением.

Соленый вкус ее слез покрывает мой язык, и мне хочется украсть их все прямо из ее глаз и избавить ее от боли.

Интенсивность поцелуя не увеличивается, и через несколько минут она отстраняется, откидывая голову на подушку рядом со мной.

Перевернувшись на бок, я, не обращая внимания на боль в руке, протягиваю другую, притягивая ее ближе.

— Поговори со мной, Иви. Я хочу знать все, начиная с той минуты, когда я ушел на экзамен.

Она на мгновение закрывает глаза, и я начинаю думать, что она собирается отказаться, но потом они снова открываются, ее губы раздвигаются, и она начинает говорить.

— Я думала, что поступаю как бунтарка, выходя на улицу, чтобы заняться йогой. Мне нужно было расслабиться после всего, что произошло, после всех тех ужасных вещей, которые я тебе наговорила. Я понимала, что рискую, находясь там одна, но, как оказалось, это помогло спасти мне жизнь. Это дало мне преимущество, которое было необходимо, когда они появились в доме.

— Этого не должно было случиться, но они нас раскусили. Они вычислили расписание нашей службы безопасности и знали лучшее время для удара. Мне очень жаль.

Она смотрит мне в глаза, ее лицо серьезно.

— Это не твоя вина. Это было неизбежно.

— Но этого не должно было быть. Я обещал защищать тебя.

— Я здесь, не так ли? — говорит она с улыбкой. — Меня спасла собака по кличке Мерфи.

Я не могу удержаться, чтобы не усмехнуться.

— Собака по имени Мерфи? — спрашиваю я.

— Да, — радостно говорит она, а затем рассказывает обо всем: от того, как она сбежала с веранды, до того, как умоляла случайную женщину подбросить ее до папиного дома, обещая, что они о ней позаботятся.

Она рассказывает мне о своем пребывании там и о том, как ребята почти каждый час выходили из дома, пытаясь разработать план. О том, каким разбитым выглядел мой отец из-за моего отсутствия, и о небольшом разговоре, который они устроили в середине ночи. А потом она подслушивала в его кабинете.

— Надеюсь, ты понимаешь, что прослушивание секретной информации может повлечь за собой смертный приговор, — предупреждаю я низким, смертоносным голосом.

Она нервно сглатывает.

— Нас с Ди поймали, когда нам было... не знаю, шесть, наверное. Я никогда не видел, чтобы мой отец так выходил из себя, как в тот день.

— О чем они говорили? — шепчет она, словно это по-прежнему самый большой секрет Семьи.

— Это самое страшное. Мы понятия не имели. Мы не смогли бы никому рассказать, даже если бы были настолько глупы, чтобы поделиться этим.

— Иисус.

— Мы научились, однако. После этого мы даже не замедляли шаг, когда проходили мимо его кабинета.

— Наверное, мне повезло, что он меня не поймал.

— Что-то подсказывает мне, что мой отец неравнодушен к тебе. Он бы наверняка отпустил тебя без наказания.

— Помогает то, что я спасла его сына, да?

— Да, примерно так... Насколько сильно мне нужно ранить Анта, когда мне станет легче?

Она усмехается.

— Нет. Ты должен благодарить его за то, что он послушал меня. Если бы он этого не сделал, и я никогда… — Она осекается, не желая произносить слова, заполнившие ее голову.

— Так что он послушался, и отвел тебя в «Империю», — говорю я, вспоминая, что мне об этом известно. — И застенчивая маленькая Иви Мур стояла с гордо поднятой головой перед самыми опасными мужчинами города.

— И женщиной, — поправляет она, ее глаза вспыхивают чем-то, что я не могу прочесть.

— Ах да, Лучана. Там тоже есть своя история, не так ли?

Она прикусила губу и кивнула.

— Ну так вперед.

Гордость переполняет меня, когда она рассказывает о том, как стояла перед столом Дэмиена и требовала, чтобы они согласились на сделку.

У меня кулаки сводит от злости, что они вообще решили поставить ее в такое положение. Но, черт возьми, как же я рад, что они это сделали.