Греховное королевство (ЛП) - Лоррейн Трейси

Если бы они отказались... что ж, возможно, я бы и сейчас висел на кресте.

— Они погрузили меня в фургон, и тот, кто меня туда привез, устроил представление, вытащив меня и бросив к их ногам.

— Когда они собирались доставить нас с Зеем домой? — спрашиваю я.

— Без понятия. Я оставила их всех планировать это. Не то чтобы это имело значение, потому что они намеревались штурмовать это место, как только берег будет чист.

Наклонившись вперед, я столкнулся своим носом с ее.

— Я чертовски восхищаюсь тобой, Иви. В мире не так много людей, у которых хватило бы сил сделать то, что сделала ты.

— Как там говорят? — спросила она. — Любовь сводит с ума.

Улыбаясь, я приложил все свои усилия, чтобы нависнуть над ней.

— Я могу смириться с тем, что я сумасшедший.

Ее улыбка расплывается по лицу, заставляя мое сердце переворачиваться в груди.

Опустившись ниже, я сосредоточился на том, чтобы захватить ее губы, но как раз перед тем, как я закрыл пространство между нами, она произносит признание, которое пронзает каждый дюйм моего тела.

— Лучана - моя тетя.

Весь воздух вырывается из моих легких, как будто кто-то замахнулся битой по моей спине.

— Что?

— Моя… наша мама была старшей сестрой Лучаны.

Я откидываюсь на спинку кровати и смотрю на нее сверху вниз.

— Ни хрена себе, Иви. Это... невероятно.

Приподнявшись, она засовывает ноги под одеяло и подтягивает его к груди.

— Папины родители... они... они купили маму для него, видимо.

— Черт.

— А Лучана была продана Ривера несколько лет спустя. Их было пятеро. Выжила только Лучана.

Я ошарашенно смотрю на нее и провожу рукой по лицу.

— Она узнала, что произошло, и отправилась на задание, чтобы уничтожить организацию и узнать правду о своей семье. Она нашла нас благодаря всему этому. Благодаря тебе и Брианне, Риду.

— Ни хрена себе, — снова пробурчал я, видимо, не в силах придумать ничего более красноречивого. — Ты знала, что у нее были сестры?

Я покачал головой.

— Вау. Ты рассказала Блейк?

— Конечно. Она выглядела примерно такой же ошеломленной, как и ты сейчас.

— Понятно.

— Мы провели анализ ДНК, пока ты был в отключке, просто чтобы проверить.

— И они положительные? — спрашиваю я, хотя в этом нет необходимости. Во-первых, она не стала бы рассказывать мне все это, если бы результаты были другими, а во-вторых, глядя сейчас в ее глаза, я вижу это. — Черт. Иви, эта женщина, она...

— Красивая, свирепая, ужасающая.

Я не могу удержаться от смеха.

— Да, все это и многое другое. Итак, твоя мама была куплена для твоего отца. А потом, спустя столько лет, он развернулся и выставил тебя на продажу. Почему?

Она качает головой.

— Мы не знаем.

— Ты ведь можешь спросить его, правда?

Она снова качает головой.

— Что я упускаю?

Она издала болезненный вздох.

— Они нашли его мертвым в камере, в которой он сидел, несколько дней назад.

— ЧТО? — прорычал я. Несправедливость этого слова впивается в меня с такой силой, что, не сомневаюсь, я бы опрокинулся, если бы уже не сидел. — Черт, Иви. Мне так жаль.

Она отмахивается от меня.

— Неважно. Он ведь не заслуживал того, чтобы жить и рассказывать свои истории, — говорит она без малейшего сомнения в своих словах.

— Ты это серьезно?

— Да, правда. Злюсь ли я на то, что не получу ответов? Да, злюсь. Но грустно ли мне от того, что его больше нет в моей жизни? Нет. Меня окружают потрясающие люди, у меня есть новая тетя, которая, возможно, сожжет весь мир, чтобы уберечь меня, и парень, который будет стоять рядом с ней. Что еще мне нужно?

— Детка, — выдыхаю я, влюбляясь в нее еще сильнее с каждым ее словом.

— Теперь твоя очередь. Я знаю, что это будет нелегко, но ты расскажешь мне, что произошло? Помоги мне понять, через что ты прошел, чтобы я могла сделать все возможное, чтобы помочь тебе справиться с этим?

— Ты уверена, что это действительно то, чего ты хочешь?

— Я хочу всего, Алекс. Всегда. Неважно, насколько тяжело, больно или уродливо, я хочу всего с тобой. Конечно, если ты хочешь...

Зажав ее подбородок между большим и указательным пальцами, я наклоняюсь вперед и касаюсь ее носа своим.

— Нет ничего, чего бы я хотел больше. Я расскажу тебе все, что ты захочешь. Больше никаких секретов.

— Больше никаких секретов, — произносит она и скрепляет обещание нежнейшим поцелуем.

25

ИВИ

Когда Алекс закончил разрывать мое сердце на куски, рассказывая о том, как они с Зеем оказались в плену, он едва мог держать глаза открытыми.

Мы лежим, переплетя руки и ноги, он ищет утешения, а я просто держусь за жизнь, поскольку реальность того, как близко я подошла к тому, чтобы потерять их обоих, поселилась во мне.

Он был на кресте задолго до того, как я появилась у входа.

Если бы я этого не сделала... что могло бы случиться?

Спустили бы они его вниз, чтобы не потерять своего нового товарища по играм, или оставили бы его там истекать кровью до смерти?

Яростная дрожь пробирает меня до костей, мышцы покалывает от желания что-то сделать, причинить кому-то боль за то, что они с ним сделали. Но все кончено. Ничего не осталось.

Я сыграла свою роль. Я помогла их уничтожить.

Этого должно быть достаточно. Но слушать его признание, смотреть на него, когда свитер все еще скрывает его руки... Это больнее, чем я могла себе представить. Было бы легче справиться с этим, если бы я сама страдала.

Наклонившись вперед, я нежно целую его в кончик носа. Он не вздрагивает.

Понаблюдав за ним еще несколько минут, я отстраняюсь от него и как можно мягче поднимаюсь с кровати.

Схватив одну из его рубашек, проходя мимо комода, я проскальзываю в ванную и закрываю за собой дверь.

Душ в доме Стефаноса мог быть таким же хорошим, таким же мощным, как этот. Но в нем не было тех воспоминаний, которые вызывают улыбку на губах, когда я ступаю под струю, как в этом.

Закрыв глаза, я позволила себе погрузиться в мысли о своем первом визите сюда. В ту ночь я так беспокоилась о том, что Алекс зайдет слишком далеко в своем нападении на Гранта. Но, зная то, что я знаю сейчас, возможно, еще один-два удара могли бы все изменить.

С болезненным вздохом я потянулась за его шампунем, как тогда, у Стефаноса, несмотря на то, что Блейк позаботилась о том, чтобы меня ждал мой собственный. Частичка его запаха и воспоминаний о нем была слишком сильна, чтобы ее отрицать.

Алекс еще крепко спит, когда я появляюсь, и я уступаю своему желанию что-то сделать. Иду на кухню, прикидываю, где найду все необходимое, и открываю шкаф под раковиной.

— В точку, — шепчу я, доставая ведро с чистящими средствами.

Несмотря на уверенность в том, что у них есть уборщица - ведь здесь никто не жил с тех пор, как Алекс уехала в Вегас, и все еще безупречно, - я принялась за работу, сгорая от желания пойти и заново поджечь останки той церкви с каждым протиранием кухонного стола и окна.

Я скребу с таким ожесточением, что быстро потею, но не сбавляю темп. Мне нужно это.

Пока я работаю, гнев бурлит во мне, когда я повторяю то, что Алекс описал, находясь в той церкви. Ненависть, какой я никогда не знала, бурлит в моих венах, быстро отравляя меня изнутри. Мои движения становятся беспорядочными, а слезы обжигают, заставляя нос пощипывать, а рыдания грозят вырваться наружу.

Когда я перестаю видеть сквозь слезы, заливающие глаза, я кручусь на месте и ударяюсь спиной о стену. Тряпка в моей руке падает на пол, и я опускаю голову на руки, позволяя своим эмоциям вырваться наружу.

Мои колени подгибаются под тяжестью последних недель, и я падаю, приземляясь на задницу, как свинцовая гиря. Но я не чувствую этого. Я не чувствую ничего, кроме душевной боли от осознания того, что люди, которых я люблю, страдали, страдают и что я ничего не могу с этим поделать.