Греховное королевство (ЛП) - Лоррейн Трейси

Именно там Алекс и находит меня некоторое время спустя.

— Иви, — кричит он, бросаясь ко мне, падая на колени и заключая меня в свои объятия. — Детка, я здесь. Все хорошо. Все хорошо". Его голос грубый со сна и хриплый от эмоций.

— Я-я знаю. Мне грустно.

— Эй, тише. Все в порядке, — шепчет он мне в волосы, прижимаясь ко мне так крепко, как только может, чтобы удержать меня.

Между нами воцаряется тишина, а мои рыдания продолжаются, и мое тело дрожит у него на руках.

Проходят долгие минуты, прежде чем мне удается взять себя в руки и оторвать лицо от его груди. Его рубашка насквозь промокла от моих слез. Мое лицо покраснело и покрылось пятнами, глаза опухли и налились кровью, но он смотрит на меня так, словно я самая красивая девушка в мире. Мое сердце переворачивается и грозит новой порцией слез.

Но прежде чем я снова рассыпаюсь, он прижимает меня к себе и ведет обратно в спальню.

Не отпуская меня, он укладывает нас в постель и обхватывает своим большим телом мое.

— Все кончено, детка. Я больше никому не позволю прикасаться к тебе.

Я прижимаюсь к его груди, молясь, чтобы не причинить ему боль, и просто вдыхаю его, впитывая его силу, обещания и любовь. Это пьянящее чувство, и я погружаюсь в сон, чувствуя себя легче, чем когда-либо. Эмоциональный срыв позади, все хорошо, и он прав; все закончилось, и мы все будем в порядке.

***

Tепло руки Алекса, скользнувшей под мою рубашку, разбудило меня за секунду до того, как его пальцы защекотали мои ребра.

Мои соски напряглись, быстро просыпаясь вместе с остальным телом. Я выгибаю спину, предлагая ему себя, и прижимаюсь к его утреннему стояку.

— Я могла бы просыпаться так каждое утро, — шепчу я, когда он наконец берет в руки одну из моих грудей и щиплет за сосок.

— Можешь, — шепчет он, осыпая поцелуями мою шею, отчего по коже бегут мурашки. — Каждый. Каждый. День. Я могу будить тебя поцелуями.

Я стону от наслаждения, всем телом погружаясь в матрас.

— Еще.

— Как будто я остановлюсь, — смеется он, прижимаясь бедрами к моей заднице, давая понять, как сильно ему нравится просыпаться со мной. — Я никогда не насыщусь тобой, Иви. Никогда.

— То же самое, — задыхаюсь я, пока он посасывает чувствительную кожу под моим ухом, пока это не становится больно в самом лучшем смысле этого слова.

— Тебе больно? — спрашивает он, будучи тем самым заботливым парнем, которого я слишком хорошо помню по прежним временам.

— Не настолько, чтобы беспокоиться, — говорю я, протягивая руку через голову, чтобы запустить пальцы в его волосы.

— Не могу обещать, что ты будешь говорить это через тридцать минут.

— Тридцать минут?

— Я очень, очень хорошо выспался, — рычит он мне в ухо. — У меня есть энергия, которую нужно сжечь, прежде чем мама придет меня пытать.

— Она заботится о своем мальчике, следит, чтобы ты как следует поправился, — возражаю я.

— Думаю, ей втайне нравится причинять боль за все те седые волосы, которые я ей подарил за эти годы.

— С этим не поспоришь.

— Дело в том, что я не думаю, что вел себя достаточно плохо.

Я застонала от разочарования, когда его рука выскользнула из-под рубашки, оставив мою кожу холодной и отчаянно жаждущей его прикосновений. Но тут он немного отодвигается от меня, и обжигающий жар его члена проникает между моих бедер.

— Подними ногу и оттолкнись чуть дальше, — требует он.

Что-то подсказывает мне, что он ненавидит тот факт, что не может просто притащить меня на место сам, но пройдет не так много времени, прежде чем он снова сможет полноценно пользоваться своими руками.

— Умница, — похвалил он, когда я переместилась в нужное положение.

Он вводит кончик в меня и стонет, дразня меня и не давая больше.

— Я едва прикоснулся к тебе, а ты уже вся мокрая, Лисичка.

— Ты нужен мне.

— Да, блядь, да.

Его хватка на моем бедре усиливается, а затем все его тело смыкается позади меня, и он подается бедрами вперед. Я вскрикиваю, когда он заполняет меня.

— Надеюсь, ты знаешь, что со дня на день я смогу двигаться более свободно и буду трахать тебя так сильно и так долго, что ты не сможешь ходить целую неделю.

— Большие обещания, — задыхаясь говорю я, когда он снова делает толчок, попадая в точку внутри меня, от чего у меня разбегаются глаза.

О, теперь мне предстоит открыть для себя столько нового.

— О Боже, Алекс, — кричу я, когда он снова ударяет по ней.

— Хорошо? — спрашивает он, его тон самодовольный и высокомерный.

— Ты знаешь, что это так, — отвечаю я.

— Приятно знать, что все эти годы тренировок не прошли даром.

У меня сводит желудок даже от самого краткого представления о том, через что ему пришлось пройти. Он не рассказывал о том, что включало в себя его «обучение», но у меня неплохое воображение. Надеюсь, когда-нибудь, когда он будет готов, он сможет открыто поговорить об этом со мной. Но торопиться не стоит. Он сможет разобраться со всем этим в свое время. Мы оба сможем. Я, конечно, никуда не уйду.

— Ты потрясающий. И не только в постели, — быстро добавляю я. — Я влюбилась в тебя задолго до того, как узнала, насколько искусен твой член, — промурлыкала я, как идиотка.

— Приятно слышать. Но... Как насчет того, чтобы заставить тебя упасть еще сильнее, используя эти навыки?

— Невозможно.

Он усмехается, его пальцы снова впиваются в мою бедренную кость, когда он увеличивает темп.

— Клитор, детка. Дай мне почувствовать, как ты кончаешь на моем члене.

Не подвергая сомнению его требование, как это было раньше, моя рука немедленно переходит к действию.

— Блядь, да. С тобой так чертовски хорошо.

— Алекс, — кричу я, нетерпеливо отстраняясь.

— Пусть тебя услышат все, детка. Все в этом гребаном городе должны знать, что Александра Деймоса так просто не свалить.

Мне хочется рассмеяться, сказать ему, что он самый большой в мире идиот с самым большим на планете эго, но я не успеваю сделать ни одной из этих вещей, потому что он толкает меня за край, и я кричу, когда он кончает в меня.

— Иви. Блядь. Лисичка. Я люблю тебя. Я люблю тебя, — повторяет он, прежде чем упасть, и его тело оказывается у меня за спиной.

Наши тяжелые вдохи наполняют воздух вокруг нас, когда мы спускаемся с высоты.

— Лучшее утро в жизни, — шепчу я.

— Не знаю, — признается он, заставляя меня поднять брови. — Дай мне несколько дней, в худшем случае неделю, и я думаю, что смогу сделать лучше.

Я хихикаю, эндорфины, полученные в результате освобождения, делают меня легкой и парящей.

Он стонет от разочарования, когда я отстраняюсь, вытесняя его из своего тела, прежде чем перевернуться.

— Доброе утро, мой парень, — шепчу я, радостно улыбаясь ему.

— Ммм, я могу привыкнуть к этому, моя девушка.

Приподнявшись на локте, он нависает надо мной и впивается влажным и грязным поцелуем, не обращая ни малейшего внимания на наше утреннее дыхание.

Мы только вошли в привычную колею, как зазвенел будильник.

— Нет, — жалуется он сквозь наш поцелуй.

— Мы можем сразу вернуться сюда после того, как твоя мама осмотрит тебя, — предлагаю я. — Проведи весь день в постели.

— Как бы чертовски удивительно это ни звучало, мы обещали пойти к Зею.

— О черт, Зей, — задыхаюсь я, садясь так быстро, что чуть не ударяюсь головой об Алекса. — Я не позвонила ему вчера вечером.

— Да, — с гордостью объявляет Алекс.

— Что?

— Я отправил ему сообщение по FaceTim, пока ты спала.

Все мое тело смягчается от облегчения.

— Ты слишком идеален, ты знаешь об этом?

На мгновение, на чертово мгновение, его глаза переместились на руки, которые все еще были прикрыты.

Мне бы хотелось, чтобы я могла что-то сделать, чтобы он понял, что это не имеет значения. Но я знаю, что только время залечит эти раны, как и раны на его теле.

— Мне нужно принять душ. Я уверен, что моя мама не захочет приближаться ко мне, пока от меня пахнет сексом с моей девочкой.