Искушение - Джейн Генри

— М-м. Да. И почему твой отец сам тебе не сказал, что хочет, чтобы ты посетила этот... как ты его назвала? Благотворительный вечер?

— Уфф, потому что он всегда так делает, — подавляю желание заскулить. — Если он подозревает, что я не захочу выполнять его пожелания, он просит маму поговорить со мной вместо него. Я просто не могу ей отказать.

— Понятно. И когда?

— В эти выходные. И Марков, если он думает, что может выставлять передо мной свою любовницу... Мне все равно, твоя она тетя или нет. Это просто неправильно.

— Согласен, — говорит он с серьезным кивком. — В любом случае, мы разберемся с деталями предстоящего мероприятия. Но пока что займемся текущим вопросом.

Отворачиваюсь и прикусываю губу.

— Насчет этого...

— М-м, — он произносит серьезно, протягивая руки, чтобы схватить меня за бедра. — Я ведь предупреждал, что тема не закрыта, верно?

— Да, но...

— Никаких «но». Иди сюда, Вера. Мы поговорим прямо сейчас. У меня на коленях.

— Марков! — протестую я, пока он перекидывает меня через свое колено. Он ничего больше не предпринимает, только кладет свою большую ладонь на мою задницу.

— Теперь, — продолжает он, — давай поговорим.

Мгновенно возбуждаюсь. Кажется, будто вся кровь в моем теле устремилась между ног.

— Ты ослушалась папочку, да, Вера?

Почему это кажется таким неправильным, но так... почему мне нравится слышать, как он это говорит?

— Эм. Возможно, да.

Задыхаюсь, когда его ладонь со шлепком опускается на мою попку. Вспышка возбуждения ускоряет пульс. С трудом сдерживаю стон.

— Здесь нет никаких «возможно»!

— Нууу... у меня была веская причина, — начинаю я, и он снова шлепает меня.

— Давай послушаем причину, — говорит он. — Хотя могу гарантировать, что ты всегда будешь отвечать за непослушание.

— Я... я...

Кажется, в моей голове произошло короткое замыкание.

Хочу ли я этого?

Да, хочу.

Но... папочка?

Боже, как горячо.

Я плохо соображаю.

Я взрослая женщина!

Взрослая женщина, которая обожает, когда ее называют маленькой девочкой... он называет.

Но он собирается отшлепать меня, и говорит о всяких вещах вроде... повиновения.

Горячо.

Боже!

— Я боялась за тебя. И не хотела, чтобы тебе причинили вред. И я... — ладно, сейчас будет жестокая правда. — Я еще не поняла, что чувствую, когда ты мне приказываешь.

Уже готовлюсь к очередному шлепку, но вместо этого он ласкает мою попку рукой.

— Хорошие ответы, Вера. Очень честные.

Спиной чувствую тепло его груди, когда он приближает губы к моему уху.

— Папочке нравится, когда ты говоришь ему правду.

О. Мой. Бог.

Почему это так чертовски горячо?

Я могла бы с этим жить... Еще парочку таких его приемов, и да... я полностью увязну в этом.

— Хорошие и послушные девочки получают награду.

От его бархатистого голоса, я расплываюсь лужицей.

О, правда?

Интересно и какая она будет?

Пальцами он ловко расстегивает мою юбку и стягивает ее с моей разгоряченной задницы. Ооо.

Практически задыхаюсь, когда он раздвигает мои ноги и погружает один палец между складок.

— О Боже, — стону. Я уже такая чувствительная, такая мокрая, и так сильно возбуждена, что готова взорваться в любую секунду. — Это так... мой Бог... как ты узнал?

— Узнал, что шлепки папочки тебя заводит?

И не только это, хочу сказать я. Мой Бог, это все. Шлепки, то что я перекинута через его колени, вся эта тема с папочкой.

— Я не был уверен. Но предполагал. Видишь ли, меня тоже, в какой-то степени, можно назвать ученым, малышка, прямо как тебя. У меня была гипотеза, и я ее проверил. И похоже, сейчас совершил собственный прорыв.

Он обводит мой клитор теплыми, грубыми пальцами, и мои бедра дергаются сами по себе.

— Ты непослушная маленькая девочка, которой это нравится. Ты оживаешь, когда папочка тебя наказывает. Ты жаждешь большего, большего от меня. Наверное, именно об этом фантазируешь, когда трогаешь себя, да? Говори правду, Вера.

Утвердительно киваю в ответ. Я фантазировала о грязных вещах, которые Марков мог бы со мной делать, с той самой секунды, как встретила его, потому что он так легко заменил мою коллекцию фантазий о Джейсоне Борне.

— Расскажи, что ты представляешь, когда прикасаешься к себе.

— Я не...

Он шлепает меня, сильно. Черт, это больно, особенно по голой коже.

Почему я хочу, чтобы он сделал это снова?

— Не ври папочке, Вера.

Откуда он знает, что я вру?

Ерзаю на его коленях.

— Да, да. Я представляю, как ты связываешь меня. Представляю... вот это. Как лежу у тебя на коленях. Представляю, как ты читаешь мне нотацию перед тем, как отшлепать. Представляю... ну... может быть, как ты... используешь на мне всякие штуки.

— Хорошая девочка, — говорит тем самым голосом, от которого я плавлюсь. — Например, что?

— Ну... например, когда ты использовал ремень. Или, может быть... не знаю, что-то вроде... связать мои запястья. Я... я только читала об этом, и не знаю, что мне нравится или чего хочу.

Выдыхаю и завершаю свою исповедь. Я потратила практически все силы.

— Но готова ли ты это выяснить?

Никогда не думал, что Вера раскроется таким образом.

— Да. Да, папочка, — говорит она. Она даже не может смотреть на меня, когда произносит это, и от этого ее щеки становятся ярко-красными. Но Вера возбуждена так, как никогда раньше, а я едва прикоснулся к ней.

Блядь.

— Раздвинь ноги, — говорю хриплым голосом. Ее послушание самый сильный афродизиак, который только можно представить. Член болезненно твердеет, когда она сразу же подчиняется.

Но ей все еще нужно усвоить урок.

Шлепаю ее красивую, идеальную, маленькую голую попку.

— Что скажешь, Вера?

— Д-да, папочка, — выдыхает она, раздвигая ноги шире.

Продолжаю ласкать ее, пока она не выгибает спину.

— Умоляй папочку дать тебе кончить, детка. Умоляй меня.

— Пожалуйста, — шепчет она, задыхаясь. — Пожалуйста, папочка.

Ласкаю клитор, пока она не кончает, ее спина выгибается, а голос превращается в смесь стонов и мольбы. Оргазм все продолжается, когда перекладываю ее на кровать.

— Ласкай себя. Продолжай, детка. Продолжай трогать себя.

Расстегиваю свой ремень, пока она делает