Отец на час. Работает спецназ (СИ) - Коваль Лина

Глава 48. Федерика

Спустя две недели

Черт.

Будильник звонит, как всегда, не вовремя. Сон был прекрасен, а вот реальность все такая же: серость и одиночество, пропитанное моей гордостью.

Перевернувшись с левого бока на правый, жму на кнопку дребезжащего будильника, затем на вторую, встроенную в стену, чтобы открыть плотные шторы, и всматриваюсь в хмурое, утреннее небо.

Сентябрь наступил слишком быстро, унося за собой лето, надежды и… всю любовь.

Проклятый спецназовец.

Почему до него моя жизнь казалась насыщенной и полной, а сейчас совсем пустой?.. Он ведь ничего не забрал, кроме уязвленного женского самолюбия... Даже деньги вернул. Все. До копейки.

— Мамочка, доблое утло, — забегает в спальню босоногая Маша. Убирает с лица растрепанные кудряшки и улыбается, озаряя мою душу теплым светом. — Ты уже плоснулась?..

— Да, Маш. Иди ко мне, — гостеприимно приподнимаю одеяло.

Обняв дочь, утыкаюсь носом в пахнущую карамельками макушку и тяжело вздыхаю.

— Ты опять глустишь, мамочка?

— Почему ты так решила?

— У тебя лицо глустное и клуги под глазами, как у новой челепахи Эльзы.

— Ну спасибо, доченька, — закатываю глаза.

— Ты все лавно самая класивая, мамочка, — она разворачивается и гладит мою щеку теплой ладошкой. Смотрит хитро и дышит на меня чем-то сладким. Давно пора провести ревизию у нее в комнате. Полагаю, там огромные запасы. — А Владь сегодня не плидет? — спрашивает с надеждой.

— Нет, Маш. Мы ведь об этом уже разговаривали.

— А завтла? — улыбается.

— Хм… Вряд ли…

— А послезавтла? — теперь хмурится, как маленький смайлик.

— Маш…

— А послепослезавтла?.. — дочь складывает ладони в умоляющем жесте.

— Давай-ка будем подниматься, дорогая моя, — одергиваю хлопчатобумажную сорочку и встаю с кровати. Тяну за собой Марию. — Пора собираться и Леона с Эльзой будить. Школу никто не отменял, а тебе пора в садик. Первое сентября…

— А Леон на плобежке. У него нога больше не болит.

— Это, конечно, радостно и похвально!.. Тогда пойдем готовить завтрак?

— Килъзуху свалим? — восторженно спрашивает.

— Ну уж нет, я такое варить не умею! И не проси!..

— Тогда я буду кукулузные хлопья с молоком… — и замолкает, партизанка. — Можно, мамочка?

— Можно, — вздыхаю, не в силах выдержать еще одну атаку.

В последние недели я полностью выключила режим «идеальная мать», которой всегда хотела казаться. Все равно в этом своем стремлении была крайне непоследовательной, так в чем смысл?

На то, чтобы собрать всех детей и усадить их в новенький «Ленд Крузер», уходит больше часа. О макияже и укладке забываю, впрыгиваю в привычные джинсы и дополняю их блузкой без рукавов и свободным пиджаком.

Начинается дождь, поэтому заглядываю в детскую гардеробную за зонтами и с тоской смотрю на удивительный порядок, который здесь навел Влад. Все осенние и зимние вещи ровными рядами развешаны в шкафах, а обувь красуется на полках, как солдаты на плацу, шеренгой. Улыбаюсь, когда вижу записку на стене: «Устроил бедлам? Получишь щелбан», а потом хмурюсь и грустно вздыхаю.

Дети уходят в школу с цветами, а мы с Машей едем в детский сад, где сразу же встречаем надоедливого физрука.

— Илья Мимослалович! Здлавствуйте!

— Здравствуй-здравствуй, Маша. Федерика Теодоровна, а где же Владислав Алексеевич? Он обещал помочь мне довести до ума спортивную площадку.

— Не могу знать, — отвечаю сдержанно и, схватив дочь за руку, поскорее направляюсь в группу.

Натянутые нервы рвутся, когда воспитательница тоже вспоминает нашего бывшего няня.

— Машенька, а где же твой Владислав Алексеевич?..

— Он… на задании. На секлетном, — дочь тут же начинает выдумывать небылицы. — Под пликлытием, Валвала Селгеевна. Дело госудалственной… жадности.

— Важности, — тихо поправляю.

— Важности, — повторяет дочь.

— Вот как? Очень интересно…

— Врать нехорошо, Маш, — говорю, когда мы остаемся одни.

— Подумаешь, — она деловито хмурится и разглаживает подол нежно-розового платья.

Я готовлюсь к обычной утренней истерике, но и тут Маша меня удивляет своей недетской мудростью. Перед тем как уйти к ребятам, просит меня вытянуть сложенные лодочкой ладони.

Я послушно исполняю.

— Вот так вот! Делжи, мамочка!.. — шепчет и помещает в них свои ладошки.

— Что это?

— Это солнечный зайчик. Влад мне каждое утло его передавал, чтобы я одна не глустила.

Я чувствую подкатывающий к горлу ком и качаю головой:

— А ты как же?..

— Я уже взхрослая, — гордо произносит она и поправляет волосы.

— Какая-какая? — удивленно переспрашиваю и прислушиваюсь.

— Взхрослая, — Маша приподнимает подбородок, и я, конечно же, обнимаю ее и все-таки плачу.

Потому что она правда взрослая, а мне от этого очень страшно, грустно и… нестерпимо одиноко.

А потом я еду на работу вместе с солнечным зайчиком и думаю, что, наверное, была слишком резка… Непростительно резка с ним!..

Ренат Булатович вывалил на меня, неподготовленную и взбудораженную похищением, информацию о роли Влада в операции спецслужб, а я восприняла ее в штыки. Нахамила и отказалась выслушать, еще и оскорбила тем, что собралась выписать премию за «ответственный подход к делу и услуги личного характера».

Он, надо признаться, долго терпел, а потом задетое мужское эго не выдержало: вернувшись домой, собрал собаку, свои вещи, попрощался с детьми и… просто уехал.

Уехал.

Первая половина дня в офисе проходит как обычно: в скучных совещаниях и нелепых отчетах от регионов, а потом я бросаю все дела и еду за детьми в школу. Сама. Потому что научилась правильно расставлять приоритеты.

— Обязательно надо ходить на эту борьбу? — спрашиваю у сына, погладывая в зеркало.

Это все влияние Влада — я не дура, понимаю. Пробежки, занятия спортом, теперь вот секция борьбы.

— Я думала, ты вернешься в танцы, Лео. Даша до сих пор не может подобрать партнера.

— Да не, мам. Танцы — это для девчонок.

— Она тебе нравилась…

— Если женщина нравится, необязательно заниматься тем же, что и она.

— Как интересно…

— Даша и так будет со мной, я решил. А если мужчина решил — так и будет.

Я закатываю глаза и останавливаюсь возле Дворца игровых видов спорта.

— Ну иди… мужчина, — оборачиваюсь с легкой улыбкой.

Он медлит и неожиданно просит:

— Мам… в общем, можно, я завтра в Нижний Новгород поеду? Пожалуйста!

— Зачем?

— Ну… там рыбалка. Настоящая и мужская… Мне очень-очень хочется… Можно, мам?..

Я отворачиваюсь и судорожно тереблю оплетку руля.

Не знаю, шанс ли это все вернуть, но то, что Влад общается с Леоном, как-то обнадеживает. Хотя, возможно, он просто человек такой… порядочный. Порядочный человек, который так со мной поступил. Врал месяцами…

— Мам, отпустишь? — не сдается сын.

— Отпущу, — решаюсь. — Иди уже, а то мы в бассейн опоздаем.

Леон выпрыгивает из машины и хлопает дверью, а я снова встраиваюсь в плотный поток. Чувствую себя тревожно, потому что габариты новенького джипа пока не ощущаю, это придает особую остроту каждой поездке.

— Мама, я тут решила, — говорит Эльза, перед тем как выпорхнуть на улицу. — Больше не буду квадробером.

Отдает мне замызганный ободок с ушками.

— А кем будешь?.. — разворачиваюсь и ожидаю чего-нибудь похлеще.

Какие там новые увлечения у молодежи?.. Одно страшнее другого.

— Никем, — Эльза надевает рюкзак, и я вдруг замечаю, что ее черные, выжженные краской волосы почти отросли.

Какая она, оказывается, у меня красивая!.. Ладненькая! Совсем девушка уже.

— Как так — никем?

— Влад говорил, что в жизни важно быть собой и не играть никакие роли. Я подумала, это правильно. — Дочь закрывает дверь.

— Правильно, — жалобно всхлипываю, глядя ей вслед. — Это очень правильно!