Игра титанов: Вознесение на Небеса (ЛП) - Райли Хейзел

— Моя тысяча.

Перед нами уже четыре тысячи долларов.

— Вот так ты тратишь деньги родителей? — поддеваю его.

Взгляд Ареса впивается в меня:

— А ты на что тратишь — на фраппуччино и средства для волос?

Я сжимаю челюсть:

— Я…

— Заткнись и решай, играешь или нет.

— Хоть бы объяснил правила, — бормочет Хейвен. Я знаю, четыре тысячи её манят. Это ещё один шажок в погашение отцовского долга. Небольшой на фоне общей суммы, но любой платёж кредиторам — шаг вперёд.

Арес говорит серьёзно:

— Я не скажу, в чём игра. Не дам предупреждения, как даёте вы. Потому что можно будет соскочить в любой момент. Но тогда вы теряете поставленные деньги. Кто дойдёт до конца, кто останется последним — забирает всё. Просто, да?

Ничуть не просто.

— С чего мне играть? Нам-то это зачем? — я киваю на братьев. — У нас деньги есть.

И тут меня осеняет: он играет не на нас, а на Хейвен. И, судя по её сосредоточенному виду, попадает точно. Чёрт.

И правда, отвечает она:

— У меня нет столько, чтобы ставить.

— Не страшно. Ставь, сколько есть. Вход свободный, — успокаивает Арес. Почти доброжелательно — но я знаю, он что-то замышляет. Чего от него ждать — не угадаешь.

Я крепче сжимаю её ладонь и шепчу:

— Не обязательно. Мы можем уйти и послать его к чёрту. Не сливай деньги. Даже если ты классно играешь и никогда не пасуешь. Забьём.

Смех Ареса заглушает ответ Хейвен.

— Но ведь вы же были королями игр, не так ли? Божествами Йеля, которых все боялись за ваши аморальные вечеринки? И теперь хочешь сдаться? — В его глазах вспыхивает странный огонёк. — Храбрые вы только в собственных играх? Жалкое зрелище.

Зевс закатывает глаза. Иногда мне хочется предложить ему перейти в нашу семью. Но тогда жалко было бы Посейдона и Геру, оставшихся один на один с Аресом. Хотя, может, просто исключить Ареса — и всё.

— Мы играем во что хотим, — отрезает Аполлон, уже поднимаясь. — А ты не настолько важен, чтобы тратить на тебя наше время.

— Тарзан, сядь, — лениво бросает Арес. — По глазам вижу, что тебе интересно. — Он постукивает пальцем по полу, прямо по куче наличных. — Плати.

Мои братья колеблются. Но и глаза у них горят: то ли любопытство испытать себя в неизвестной игре, то ли желание унизить Ареса.

Рука Гермеса тянется первой: он швыряет свою кредитку, даже не дожидаясь возражений.

— Две тысячи долларов.

Я таращусь на него с открытым ртом. И не только я — Аполлон с Афиной тоже.

— Ты рехнулся? — взрывается Аполлон.

Гермес откидывается назад, вытянув ноги, и пожимает плечами.

— Надоели его подколки. Хочу обыграть и содрать с него деньги. Если выиграю — отдам всё «Маленькому раю».

Ход умный. Мы могли бы все играть ради неё. Нам деньги ни к чему, а вот Хейвен они нужны.

Как будто читая мои мысли, Афродита тоже кладёт карту.

— Я ставлю две тысячи. — Она смотрит мне прямо в глаза и едва заметно кивает: «Если выиграю — отдам Хейвен».

Аполлон следит за обменом. Выглядит сомневающимся.

— Кронос с Реей спросят, почему такие транзакции, если мы проиграем. Что скажете? Что мы отдали деньги Хейвен ради её отца? Они взбесятся.

Он прав. И всё же не до конца.

— Кронос ненавидит Ареса, — напоминаю я. — Скажем, что это была ставка против него — он только порадуется.

Афина достаёт кошелёк.

— Три тысячи, — бросает с вызовом, словно подчёркивая, что Арес ставит меньше, хотя он хозяин игры.

Очередь Аполлона.

— Пожалею об этом, — бурчит он. — Две тысячи.

Я бросаю взгляд на растущую кучу карт и купюр.

— Хочешь сыграть? — тихо спрашиваю Хейвен. Слишком много денег. Я бы и сам поддался на искушение.

Хейвен кивает, не отрывая глаз от суммы, соблазнительной, как никогда.

— Никогда не видела сразу столько денег, — шепчет ошарашенно, и у меня сжимается сердце.

Мы играем на деньги ради развлечения, потому что их у нас в избытке. А украсть у отца и помочь ей я не могу. Как бы хотелось сделать для неё больше.

— Но у меня нет… много… — бормочет она, смущённая.

Прежде чем она лезет в рюкзак, я останавливаю её. Достаю кошелёк и бросаю свою карту.

— Три тысячи от меня. И ставлю за Хейвен тоже. Пять тысяч.

Посейдон и Зевс синхронно округляют глаза. Хейвен пытается возразить:

— Нет, Хайдес, нельзя. Это слишком и…

Я кладу её ладонь себе на колени и смотрю так серьёзно, что она замирает.

— Это мои деньги, и я сам решаю, куда их тратить. Я плачу за тебя. А если выиграю — сумма твоя.

Раздаётся саркастическое хлопанье в ладоши. Арес.

— Трогательно. Ну что, идём дальше? Кто остался?

Рука Лиама тянется к куче с десяткой.

— У меня только это, ребята. Надеюсь, пойдёт. — Он на секунду задумывается и вытаскивает яркий фантик. — И ещё мятная конфета, вдруг поможет.

Я невольно улыбаюсь. Кажется, я начинаю понимать, зачем мы всегда таскаем Лиама. Если он не болтает лишнего, а время от времени вставляет вот так — это разрядка для всей драмы.

— Отлично, — радуется Арес. — Пора объяснить правила. Моя игра называется «Меньшее зло».

Мы уставились на него.

Я уже жалею, что не ушёл.

— Знаете, как часто жизнь ставит перед выбором между двумя вариантами, оба хуже некуда, и приходится брать тот, что чуть менее отвратителен? Вот и всё. — Он скрещивает руки. — Я предложу два варианта. А вы выберете, какой предпочитаете, и выполните его на глазах у всех. Если откажетесь — выбываете и теряете ставку. Кто останется последним, забирает весь банк… двадцать одну тысячу десять долларов. Плюс мятная конфета, — добавляет с учётом вклада Лиама.

Хейвен рядом напрягается. Господи, как я хочу, чтобы выиграл кто-то из нас. Я уверен: даже Афина отдала бы деньги ей.

— Ну что ж, начнём. Северус Снегг, — выкрикивает Арес. Секунду никто не понимает, к кому он. Недовольное ворчание Аполлона даёт ответ. — Что выберешь: сбрить волосы или поцеловать Хейвен, большую любовь твоего брата?

— Чёртов мудак… — рычу я, подаваясь вперёд, чтобы схватить его за горло.

Арес даже не дёргается, словно ждал этого. К счастью для него, Аполлон меня удерживает. Гермес встаёт между мной и Хейвен.

— Уступи мне место рядом с ним. Нам пригодится сегодня. — Она подчиняется.

— Ну же! — усмехается Арес. — Волосы так дороги тебе? Что такого в стрижке? По-дружески скажу: не так уж они тебе и идут.

— А мне очень нравятся, — вмешивается Лиам, глядя на Аполлона с серьёзностью. — На твоём месте я бы не брился. Я бы поцеловал Хейвен.

Я беру слова обратно: присутствие Лиама абсолютно не нужно. Я сверлю его взглядом, и он съёживается, беззвучно изображая извинения.

К чёрту Ареса. К чёрту их семейку. И к чёрту эти игры.

Я провожу руками по волосам, глубоко вдыхаю и говорю:

— Поцелуй её. Ты мой брат. Я доверяю тебе.

— Что? — ошарашенно выдыхает Хейвен. Честно говоря, я сам удивлён не меньше.

Аполлон смотрит так, будто я велел ему раздеться догола.

— Хайдес, ты с ума сошёл?

— Мы должны выиграть, помнишь?

Он треплет волосы, перекладывая пробор то туда, то сюда, так что они сбиваются в спутанную копну. Вид у него нелепый. В конце концов он вздыхает.

— Нет, я не могу её поцеловать. Она твоя девушка. — И, прежде чем я перебиваю, добавляет: — Я делаю это из уважения к тебе и к ней.

— Скукотища, — язвит Арес. — Я бы её поцеловал без колебаний. — Подмигивает Хейвен, но она смотрит только на меня.

— Конечно, — спокойно отвечаю. — И знаешь, что потом бы не билось? Твоё сердце.

Арес уже открывает рот, но Афина резко обрывает:

— Хватит! — Она смотрит на Аполлона. — Так что решаешь? Нам искать ножницы?

— О, нет, — вмешивается Арес. Он вытаскивает из-за спины чёрный рюкзак. Копается и достаёт электробритву. — Вот они, готовы.

Этот ублюдок всё продумал. Интересно, что ещё у него там.

Аполлон смотрит на предмет, будто на дохлое животное. Моё терпение на исходе. Я бы и сам взял да сбрил ему голову — если бы он не проявил такую верность.