Секретарь чудовища (СИ) - Сурмина Ольга

— В чем дело? Что-то случилось, рубашки не готовы? — Нэд сдвинул брови.

— У нас тут кое-что случилось. — Глаза взволнованно носились по полу. — В общем, одна наша стажерка перепутала бирки, и у нас случился небольшой казус…

— Что за казус? — Молодой человек стиснул зубы и заметно напрягся.

— Ну, в общем. — Она быстро куда-то отошла, затем принесла из соседнего помещения свежую, выглаженную стопку… розовых рубашек. — В общем, там, перепутали бирки. И их стирали с каким-то красным платьем одной женщины. Но краска плохая, и они, в общем… покрасились. — Девушка низко опустила голову. — Вы… вы можете не платить.

— Не платить⁈ — Нэд вытаращил глаза на свои вещи. — Знаешь на сколько тысяч долларов тут рубашек?!!

— Простите, так получилось. — Сотрудница топталась на месте, пока по виску стекала капля холодного пота. Она не предлагала компенсации, не предлагала поговорить с начальством, потому что в противном случае её, как главную здесь, и стажерку быстро бы уволили.

Ротман долго смотрел ей в лицо. То со злобой, то со смесью негодования и презрения, то… с тоской. В конце концов, он любил эти рубашки.

— Ладно. — Сухо сказал он, затем взял вещи и стал складывать их в сумку. — Мне нужно идти. Удачи.

— Удачи, до свидания, мистер Ротман! — Облегченно завопила девушка, но Нэд лишь лязгнул зубами себе под нос.

Сегодня без чаевых.

«Ну вот что теперь с этим делать, а?» — с мрачной улыбкой спрашивал молодой человек у пасмурного неба, когда вышел наружу. Снежинки падали с неба, медленно опускались на драповое пальто, и не таяли. Жаль выбрасывать. Вещи, все же, восхитительно свежие и новые. «Ладно, черт с ним» — Ротман медленно побрел к машине. «Побуду, теперь, мечтателем».

* * *

Ему казалось, что его ответы звучали хуже, чем фразы нейросети в самый плохой день. Поверхностные, пустые, а еще Нэд нисколько в них не вдумывался. На автомате кидал слова, так же на автомате улыбался и кивал. Дерека с подозрением косилась на своего жениха, несколько раз пыталась спрашивать, все ли нормально, но тот улыбался еще шире и много раз кивал, как китайский болванчик.

«Может, самому постирать их с отбеливателем?» — между тем крутилось в голове. «А хуже не будет? Может, отвезти их в другую прачечную, и сказать, чтобы сделали белыми? А хуже не будет? Я люблю эти рубашки, и не хочу всрать их окончательно».

В конце концов, он их так никуда и не повез. Просто вернулся домой, вежливо пожав руку Дереке вместо прощального поцелуя, затем упал головой в белую подушку, на кровать, выдохнул и зажмурился. Ротман прекрасно понимал, что вел себя просто карикатурно нелепо. Чудовищно плохо, хуже только, если бы он за столом с девушкой засунул палец в нос и стал громко икать, пока все смотрят. «Нет, Бобби, это по твоей части» — с ухмылкой подумал Нэд и перевернулся на бок. В том, что его старый знакомый мог легко отжечь что-то такое, он не сомневался. Хотя, возможно, часто утрировал его негативные черты чтобы посмеяться.

Похмелье не отступало, раскалывалась голова. Как Дерека не заметила черные синяки у него под глазами и остаточный запах перегара, Ротман не знал. Быть может, заметила, просто вежливо промолчала. Какой позор. Жених мечты, ничего не скажешь.

Жених. Передергивало от этой мысли. Что если мисс Грейвс захочет детей вместо того, чтобы поступать в университет? Нэд схватился за голову и скривился, понимая, что у него просто восхитительный стол на работе, и под ним будет вполне удобно спать, если такое случится. Хотя, как такое может случиться? Подумав о своей старой вазэктомии, он облегченно выдохнул, правда напряжение не проходило. Вряд ли будущая жена потащит его на ЭКО.

А что если потащит? Ротман опять перевернулся на другой бок. Что, если внезапно выкатит условие? Мол, всегда мечтала стать мамой и хочет малыша как можно скорее.

Жуть. Ей придется отказать. Так или иначе, ей придется отказать. Он не был готов к детям, нисколько. А когда представлял Дереку матерью своих детей, разочарованно, тяжко вздыхал. Словно воображал при этом не своих детей вовсе, а только её. Много маленьких мисс Грейвс. Что-то внутри адски противилось такому раскладу, вызывало раздражение и тоску.

Интересно, а Одри хотела бы детей? Нэд вновь перевернулся, на этот раз на спину, и отсутствующим взглядом уставился в потолок. По ней вообще сложно сказать, чего она хотела. Вечно молчала, отмахивалась, говорила на любые темы, только не о своих желаниях. У нее они вообще были? Наверняка были, просто мужчина о них не знал.

Хотя у нее было одно желание. Небольшая просьба, которую она, однажды, озвучила.

«Я никогда не делал этого. Не думал, не пробовал. Не знаю, как оно. Я просто не знаю» — Ротман прикрыл глаза. Губами, обычно, он касался только еды, кружки и зубной щетки. Женщины не входили в этот скромный список, и уж тем более их гениталии. Особенно с такими физическими «несовершенствами», как волосы или раны. Вообще женские гениталии сами по себе одно сплошное физическое несовершенство. Всегда влажные, со странным запахом, довольно скользкие. Нэд удивлялся, почему с таким отношением он нисколько не асексуал, но что есть, то есть. Молодой человек оправдывал себя тем, что родился мужчиной, что его на глубинном уровне должно тянуть спаривать такое. И тянуло, при чем сильно.

«Сколько мужиков тебя поимело за жизнь, Одри? И ты предлагаешь мне это облизывать?» — Ротман прищурился. Затем порылся в кармане, достал телефон и стал вбивать довольно странный запрос в поисковой строке. То ли чтобы убедиться в том, какая промежность женщин отталкивающая, то ли…

Перед лицом возникла случайная статья. Нэд сузил глаза и стал медленно пролистывать её вниз. Иногда взгляд становился отсутствующим, иногда каким-то грустным. «Малые половые губы — это две кожные складки, которые стыкуются сверху, образуя капюшон клитора, и снизу. Имеют множество кровеносных сосудов и нервных окончаний, являются одной из основных эрогенных зон. Очень травматичны, закрыты большими половыми губами, которые…»

И схематичная анатомическая картинка.

«Я знаю, спасибо» — пробормотал Ротман, выключил телефон и прикрыл глаза. «Может, это не так уж и мерзко…» — веки вновь приоткрылись, взгляд меж ресницами становился безучастным. Должно быть, ей бы было очень приятно. Приятно, и после такой прелюдии она бы от секса с ним точно не шарахалась. Какой был бы вкус у этой мягкой хрупкой кожи? Почему-то Нэд внезапно для себя думал, что приятный. И запах в воспоминаниях в какую-то секунду перестал казаться странным. А вполне себе приятным, необычным, и даже манящим.

«Да уж» — с некоторой неловкостью процедил мужчина, ощущая в штанах плотный, болезненный стояк.

* * *

Настроение давно стало отрицательным. Очередное утро с легкой мгой не вызывало никаких чувств, единственное, что на данный момент их вообще вызывало, это свое отражение в зеркале. Ротман горько ему усмехался, глядя на розовую, цвета светлой маммиллярии, рубашку. Синие галстуки на её фоне выглядели чужеродно, серые — странно, а черные — словно Нэд собрался на тусовку эмо. Скрепя сердце, мужчина вынул из шкафа бордово-красный галстук, и стал завязывать его в узел на шее. Ну вот, еще более или менее.

Мечтатель. Зная, сколько раз он по жизнь проваливался, может и вправду мечтатель.

Он накинул черный пиджак, вновь осмотрел себя с ног до головы и вздохнул с кривой усмешкой. «Сегодня скажут, что мне к лицу, лицемеры несчастные».

Погода не располагала. Под ногами хлюпал подтаявший снег, с неба сыпалась странная мга, то ли снежная, то ли дождевая. Влажный холодный воздух обжигал кожу горла, а на ручках автомобиля лежала мокрая наледь. Сейчас Ротман чувствовал себя не меньше, чем зомби, почему — не мог понять, а размышлять об этом было лень. Силы итак на исходе. Ночью он то ли спал, то ли нет, не понятно. Все время ворочался, пинал одеяло, вставал за водой. Неспокойно. Неизвестно, почему.