Бессмертная и непопулярная (ЛП) - Дэвидсон Мэри Дженис

Показательный пример: Алонсо. Сначала он даже не вспомнил, как убил Софи. Уже довольно плохо быть убитым, но, чтобы ваш убийца отнёсся к этому так бездумно и небрежно?

- Уверена, ты что-нибудь придумаешь, - сказала Лаура, что было мило, хотя и совершенно бесполезно. - Хочешь, чтобы я ушла?

- Ну, просто это, э-э, личное дело Софи. Я просто хотела объяснить, почему мы не смогли встретиться сегодня вечером, хотя у нас были планы.

- Всё в порядке, - сразу же сказала она. - Вместо этого я пойду на вечернюю службу.

Я допила свой напиток.

- Снова в церковь? - слава богу. С тех пор, как я впервые встретила её, она перестала посещать церковь, и я начала думать, что оказываю на неё очень плохое влияние. Хотя, как заметила Джессика, у Лауры могли быть привычки и похуже, чем иногда пропускать девятичасовую службу. В качестве примера она привела бесплатную продажу кокаина.

Лора выглядела обиженной.

- Я пропустила всего несколько раз.

- Верно, верно. Милая, я не в том положении, чтобы судить, - я не могла вспомнить, когда в последний раз посещала церковные службы, хотя ничто из того, что я вампир, не мешало мне делать это сейчас. Кресты, святая вода, рождественские ёлки - ничто из этого не могло причинить мне вреда. - Я просто справедлива. Ты знаешь. Комментирую.

- Ну, мне лучше уйти, пока не пришла твоя подруга, - она встала, наклонилась и небрежно поцеловала меня в щеку. - Мы перенесём встречу, да?

- Ещё бы. Передай от меня привет своим родителям.

- Передам. Передай привет моим... твоим родителям тоже, - о, конечно. Моя мачеха, которая родила Лауру, будучи одержимой дьяволом, а затем бессердечно бросила её в приёмном покое больницы, и мой отец, который понятия не имел о существовании Лауры. Я бы сразу с этим разобралась. Тогда я бы вылечила рак и отдала всю свою обувь на благотворительность. Я смотрела, как она уходит. Я была не единственной. Прочистив горло достаточно громко, чтобы меня услышали, я уставилась на парней, разглядывающих задницу моей сестры, пока они все не вернулись к своим напиткам. Конечно, упаковка была симпатичной, но меня беспокоило то, что было внутри. Лаура была не только дочерью дьявола, ей было предсказано, что она завладеет миром. Её способом восстать против своей матери было быть милой, а не захватывать мир. И это было хорошо.

Но мы все гадали, сломается ли она - и когда именно - под таким давлением.

Как только она вышла, вошла Софи, не обращая внимания на угрюмую хозяйку, и устремилась к моему столику, как ракета «Скад». Она встала надо мной, скрестив руки на груди, и спросила:

- Он ещё не умер?

- Я забыла, какой кофе ты пьёшь, - ответила я, не слишком удивлённая. Я имею в виду, что после вчерашнего вечера у меня была идея, как пройдёт наша небольшая встреча. - Кроме того, тебе, наверное, не помешало бы выпить.

Она плюхнулась на сиденье рядом со мной.

- Я недавно поела, - рассеянно сказала она. - Лиам настоял.

- Я имела в виду мартини или типа того.

- На самом деле, - продолжала она, как будто я ничего не сказала, что было совсем на неё не похоже - обычно она была воплощением французской вежливости, - мне пришлось уговаривать его позволить мне приехать сюда одной. Он всё равно мог последовать за мной. Он... он очень сердитый. Как и я.

- Милая, я была там. Я знаю, что ты злишься. И я чувствую себя дерьмово из-за этого. Правда-правда. Я готова рассмотреть варианты. Что мы можем сделать?

- Подайте мне его голову.

- Видишь ли, это просто бесполезно. Ты должна работать со мной, Софи.

Она не улыбнулась.

- При всём уважении, Ваше величество, если вы не можете - или не желаете - помочь мне, то я не вижу смысла в этой встрече.

- Дело в том, что я расстроена из-за того, что ты расстроена, и я хотела поговорить с тобой об этом. Давай найдём компромисс.

- Ваше величество, - она пронзила меня взглядом. - Компромисса быть не может.

Я вяло водила стаканом по воде, оставляя на столе круги.

- Вот это настрой.

- Я не... слепа к вашему положению. Но вы должны понять моё. Он подло убил меня, и это не должно сойти ему с рук.

- Ну, если бы ты, э-э, подумала об этом, если бы он не убил тебя, ты бы никогда не приехала в Америку, не встретила Лиама и ничего подобного. Не начала бы новую жизнь.

- Мне пришлось начать новую жизнь, - сказала она так, словно разговаривала с ребёнком - злым, глупым ребёнком, - потому что он украл мою старую.

- Да, да, я тебя услышала.

- Я понимаю, что у вас могут быть связаны руки в политическом плане, - она тонко улыбнулась. - В конце концов, я Француженка.

Я рассмеялась.

- Но поймите меня правильно: если вы не можете действовать, могу я.

- Видишь ли, эм, - я взяла свой пустой стакан, повертела его в руках и поставила обратно. - Ты, эм, не можешь этого сделать. Я имею в виду, я запрещаю. Теперь я знаю, что...

Я разговаривала с воздухом. Она встала и направилась к двери так быстро, что я не успела уследить за её движением. Иногда мне казалось, что у вампиров есть ноги - они могут сделать один шаг и пересечь комнату.

- Эй, ты не можешь этого сделать! - крикнула я ей вслед. - Я отдала тебе приказ! Я постановляю! Ты не можешь игнорировать приказ! Ты навлечёшь на себя кучу неприятностей! Софи! Я знаю, что ты всё ещё можешь… на что ты смотришь?

Вампир за соседним столиком, худощавый блондин с усами прямо из 1970-х, беззастенчиво пялился.

- Мне нравятся ваши туфли, - пробормотал он, практически заикаясь.

Успокоенная, я отмахнулась от приближающейся официантки.

Парню не мешало бы побриться, но у него был вкус. На мне был мой обычный весенний наряд - коричневые капри, белая шелковая футболка и шерстяной блейзер, но обута я была в по-настоящему эффектные коричневые замшевые босоножки Констанция Басто. Пятьсот сорок девять долларов в розницу. Это был мой ранний подарок мне на день рождения. Синклер, этот пройдоха - должно быть, это был он - постоянно засовывал стодолларовые купюры в носки моих туфель, и к тому времени у меня уже был приличный обувной фонд.

Я скрестила ноги и подняла носок - старый трюк, который привлекал внимание к моим (если я сама так говорю - в том, чтобы быть шестифутовым болваном должны быть свои преимущества) красивым ногам.

- Спасибо, - сказала я.

- У меня кое-что для вас есть, - сказал Тысяча Девятьсот Семидесятый, полез под стол и вынырнул с той-пуделем в наморднике. Он извивался, как червяк на горячем тротуаре, и издавал тихие булькающие звуки вокруг морды.

- Убери это от меня, - чуть не закричала я. Я не была любительницей собак. Особенно мне не нравились собаки, которые весили не больше упитанной лабораторной крысы.

Семидесятый заключил кудрявое дрожащее создание в свои костлявые объятия.

- Я думал, вы любите собак, - сказал он обиженно.

- Они меня любят, - парировала я. Ещё одна жуткая сила - собаки следовали за мной повсюду, пуская слюни и тявкая. Кошки игнорировали меня. (Кошки игнорируют всех, даже нежить. Во всем этом есть что-то египетское.) - Я их не люблю. Ты не мог бы положить эту штуку обратно в карман?

- Простите. Я думал... В смысле, я пришёл сюда с даром, потому что...

- С даром? Типа с подарком? Я не хочу никаких подарков. Или даров. Считай, я бездарная. У неё нет дара. И если бы я хотела дар, которого у меня нет, я бы предпочла что-нибудь от Джимми Чу.

Он кивнул кому-то ещё у стойки бара, невысокой брюнетке с вызывающе розовыми щеками, и она встала, подошла, взяла сэра Тявкалку Большого и незаметно исчезла где-то в задней комнате.

- Боже мой, - сказал Тысяча Девятьсот Семидесятый. - Похоже, я с самого начала всё испортил.

- Что испортил?

- Ну... - он погладил усы, и я не собиралась оставаться с ним достаточно долго, чтобы отучить его от этой отвратительной привычки. - Все говорят, что если я в городе, то обязательно должен прийти сюда. И что лучше всего, знаете ли, потратить здесь много денег и всё такое.