Принцесса крови (ЛП) - Хоули Сара

Наконец она кивнула.

В коридоре мы миновали Вилкина; остальную толпу, к счастью, разогнали. Он удивился, увидев, что Аня идёт рядом со мной. Я едва заметно наклонила голову, он ответил поклоном.

Наверху её комната была недавно прибрана. Пахло гардениями, а не кислым потом и разлитым вином; на полу — свежие одеяла. Я довела Аню до её гнезда, встала над ней, скрестив руки, пока она не забралась внутрь. Во мне всё ещё бушевал бурный коктейль горя и злости, магия рвалась перелиться через край, но я держала её на цепи. Ей нужна была моя крепость.

— Прости, — прошептала она, впившись пальцами в подушку.

— Знаю, — сказала я и присела на корточки рядом.

— А если в следующий раз будет хуже?

— Следующего раза не будет, потому что ты уснёшь. Я выясню, что может помочь от снов — не вино. Настой.

Она молчала, уставившись в дальнюю стену.

— Закрой глаза, — приказала я тем же жёстким тоном, который сегодня уже приносил результат.

Она послушалась, хотя складка между бровей не разгладилась. Костяшки побелели на пальцах, сжимавших подушку.

Ей не понравится то, что я задумала, но после всего — и после того, что могло случиться, выдерни она топор — выбора я не видела. Я закрыла глаза, выровняла дыхание с её дыханием. Затем представила, как моя Кровавая сила мягко скользит между нами и опускается за её веки.

Её мозг ощущался непостижимым, пугающе сложным. Сердце понятнее: оно бьётся. Лёгкие — яснее: они наполняются и пустеют. А вот процессы в этой плотной, хитро устроенной массе под черепом… Но в моей магии самое важное — намерение. Я собрала всё внимание в одну точку. Спи, — прошептала я мысленно, рисуя прилив, уносящий её в море. Спи.

Дыхание Ани стало глубже и ровнее — усталость взяла своё. Я осторожно отозвала силу и посидела ещё немного, убеждаясь, что сон держит.

Я вот-вот сломаюсь. Давление росло, как вода за плотиной. Но это не должно случиться на глазах у кого-либо: принцессы не рыдают — они делают, что должно.

Я, как во сне, спустилась вниз, разыскала Надин и сказала ей, что у меня встреча, а за дом отвечает Лара. Затем вышла из Дома Крови, нашла дверь в катакомбы и скользнула внутрь. Спрятавшись в темноте, осела на каменный пол — и наконец позволила себе расплакаться.

Глава 31

Я долго бродила по земным тоннелям.

Ежевичные дебри продвинулись вперёд. Я видела их в боковых ходах — тёмные, злые, они клубились на самой кромке света ключа. Сколько осталось до того, как они поглотят всё? Сколько до того, как и это убежище пополнит список всего утраченного?

Кого ещё — и что ещё — мне придётся оплакивать, прежде чем кончится эта война?

Аня не умерла, но слёзы, что я пролила из-за неё, были как траур. Всё должно было быть иначе. Она должна была исцелиться в Доме Крови. Должна была заново научиться безопасности и надежде, а я — идти рядом, поддерживая её. Мы обе, дальше вперёд, как всегда.

«Должна была». Эгоистичная мысль. Аня — не потускневший подсвечник, который надо вычистить до блеска и поставить обратно в привычную нишу моей жизни. Ей не нужны мои сказки о её выздоровлении.

Но защищать её я должна активнее. Я ходила на цыпочках, подчинялась её просьбам оставить в покое, позволяла ей запираться — и вот к чему это привело. Но если перестану принимать её «нет», не станет ли хуже, учитывая, что именно её ранит?

Я гоняла эти вопросы по кругу, не находя простого ответа.

Дошла до знакомого поворота и замялась. Этот кривой коридор вёл к борделю; внезапно, с тошнотой, мне захотелось вернуться туда, где страдала Аня. Ноги сами понесли меня вперёд, прежде чем я осознала выбор.

По камню эхом катились стоны, и у меня ползли мурашки. Четверть работников — пятнадцать людей и Низших фейри — были в борделе не по своей воле, а значит, сегодня здесь могли твориться мерзости. Среди новых фейри Крови нашлись бойцы — я, наконец, могла бы освободить тех, кого принуждают. Оставалось придумать, как провернуть всё так, чтобы никто не узнал, что это я. Имоджен этот дом и его «персонал» достались от Осрика — не сочтут ли это нападением на другой дом во время Аккорда?

Я взобралась в узкий лоток над комнатами, обтянутыми алым шёлком, одновременно боясь и желая увидеть, что творится внутри.

Кровати были заняты все, но сцены — на мой страх и риск — выглядели нацеленными на удовольствие и, кажется, согласие; хотя увериться было невозможно. Несколько пар лежали, обнявшись, перешёптывались — как я уже видела раньше. Теперь я понимала, почему для некоторых фейри такая фантазия — о близости — была желанна, и почему им приходилось за неё платить.

И всё же чем ближе я подбиралась к последней, самой большой комнате, тем сильнее нарастала тревога. Королевская опочивальня, где Осрик ломал женщин, которых называл «питомцами». Комната отпечаталась в памяти: белые стены с резьбой на похотливые сюжеты, опаловые пологи, низкий лиловый диванчик. В камине — приглушённый огонь, вокруг — мерцающие свечи, пародия на романтику. И в центре — огромная кровать с фиолетовым бельём.

Вероятнее всего, там никого не было бы — разве что Имоджен любила наведываться в это место. Но одна мысль о том, чтобы увидеть его вновь, сводила желудок. И всё же меня тянуло — словно, разглядывая место Аниной муки, я смогу взять часть этой боли на себя. Неразумно, но в моей жизни разумного вообще осталось мало.

Наконец я добралась до решётки и заглянула вниз, в лилово-белый кошмар, освещённый огнём в камине и дрожащими свечами.

Комната была не пустой. Внутри — Торин и Ровена. И Низшая фейри.

Я застыла: самая знаменитая «любовная» пара Мистея — в доме утех. Ровена сидела на lbdfyt, прозрачная ночная сорочка, бокал красного вина; Торин играл на флейте, а босиком танцевала сильфида Иллюзий — тонкая, хорошенькая, с радужными, как пленка масла, крыльями. Он был одет полностью — кожаный доспех, меч; лицо разрумянено, бронзовые волосы влажны от пота — должно быть, только что вернулся с тренировки иллюзорной армии. Зловещая кровать в центре была застелена идеально: либо они только пришли, либо пользоваться ею не собирались.

Сильфида закружилась, взметнулись крылья и воздушная юбка. Ровена улыбнулась в вино.

— Прелестно, — сказала она. — Ты так легка.

Сильфида захихикала:

— Благодарю, моя принцесса.

— Но всё это… — Ровена лизнула нижнюю губу, подбирая слово. — Предсказуемо. Мне говорили, ты лучшая танцовщица здесь.

Флейта утихла на полуслове — Торин опустил её.

Холодок ударил в грудь. Я узнала этот взгляд — обещание расплаты. Из-за танца? Нет. Он переводил ожидание на Ровену. Потому что сильфида разочаровала её.

Улыбка танцовщицы погасла.

— Простите, моя принцесса, — она присела. — Я могу исполнить другой танец.

— Да, — сказала Ровена. — Исполнишь. — И нежно улыбнулась Торину: — Милый, будешь так любезен?

— Всё для тебя, любовь моя, — ответил он, положил флейту на постель, подошёл к камину, взял щипцы и сунул их в огонь, поправляя поленья.

Сильфида заметно занервничала.

— Вам холодно, мой принц? Принести дров? Я с радостью.

Торин пошевелил в огне нечто — не дерево: продолговатый предмет раскалялся добела.

Тревога сжала грудь. Что это?

— Свяжи её, — сказал Торин.

Я едва не ахнула. Ровена поднялась и заломила руки Низшей за спину.

— Не кричи пока, — прошептала она, когда сильфида пискнула и дёрнулась. — Закричишь, когда будет по-настоящему. Когда почувствуешь.

Что они собирались сделать? Смогу ли я остановить это? Кровь вспыхнула в пальцах — паника швырнула в меня магию.

Мысли метались ошалело. Если вмешаюсь — чем это обернётся? Аккорд под угрозой: я нападу на Торина и Ровену. Они узнают, что это я — узнают по самой магии тела, если я стану их сковывать или калечить, — и расскажут всем. Тогда виновной в преждевременном срыве мира стану я. Имоджен получит право бить безнаказанно. Мы потеряем поддержку. Хуже — мы проиграем войну. Войска Королевы Брайар всё ещё в пути, у нашей стороны до сих пор нет лидера из-за моей нерешительности.