Принцесса крови (ЛП) - Хоули Сара

Шрамированной кожей. Изгибы отметин были знакомы — не такие замысловатые и не такие частые, как у Ани, но сразу было ясно, чьих рук делало.

В горле хрипло щёлкнул звук — начало бесполезного запрета или вопроса без приятного ответа. С учётом того, что нужно, чтобы шрамы остались на фейри, либо он был совсем юн, либо король хотел, чтобы Каллен носил вечное напоминание о пытках.

Он стянул обувь и носки — под стать моим босым ступням, — провёл рукой по распущенным волосам.

— Дерёмся, пока ты не скажешь «стоп».

— Ты тоже можешь сказать «стоп».

Он покачал головой, веки опустились тяжелее:

— Я — нет.

От этого обещания меня передёрнуло. Мы ещё даже не начали, а напряжение уже было слишком.

Его обнажённые руки заставили меня остро почувствовать собственную одежду. Брюки из мягкой ткани обтягивали бёдра и струились у щиколоток, безрукавная туника оставляла больше кожи, чем мне обычно комфортно. Кайдо спиралью обвивал плечо, пульсируя нетерпением. Ему тоже хотелось битвы.

Никакого питья из него, — напомнила я кинжалу.

Кайдо недовольно проворчал, но не возразил. Я погладила металл, и кольцо выпустило крошечные зубчики, чтобы прикусить меня.

— Заставишь меня кровоточить? — спросил Каллен.

— Не этим. — Я глянула на подушечку пальца, наблюдая, как затягивается свежий надрез. Последняя капля крови блеснула — я размазала её по металлу, позволяя Кайдо впитать вкус. — Хотя тебе придётся поверить мне на слово.

Он кивнул — будто доверять мне легко, хотя это точно не так.

— Можешь пустить мне кровь иначе. Поставь синяки. Сломай кости. Никаких границ, Кенна. — Он отступил в центр зала.

Никаких границ. Он правда это имел в виду? На лице — будто бы даже желание, чтобы я ему что-нибудь сломала. Пугающий уровень дозволения — и ещё страшнее было иметь это дозволение в руках.

Кристаллы под потолком вспыхнули ярче, подстраиваясь под наши намерения. Свет зацепился за тёмные волосы Каллена, за резь его скул, за излом шрамов. Это было почти слишком — видеть его так отчётливо. Если сумею подступиться, то оставлю на этих открытых руках и плечах свои синяки. Он наверняка схватит меня — и ничто не смягчит касание. Моя кожа узнает его — так, как ещё не знала.

Где-то глубоко, между бёдер, забилось пульсом. Страшно, страшно, всё это страшно — и я жаждала этого пугающе сильно. Это было нужно.

Он стоял как хищник — собранный, ожидающий, позволяющий добыче подойти самой. Но по мере того, как я дышала чаще, а пульс отбивал дурманящий ритм, мне вдруг показалось, что хищник — может быть, и я.

Я шагнула.

Каллен едва заметно улыбнулся. Его взгляд не отпускал моего лица.

Ещё шаг.

Он сместил вес, отставил правую ногу, колени пружинисто согнулись. Руки поднялись — не в кулаки: свободно, так, чтобы можно было мгновенно ударить, парировать, схватить. Каллен всегда натянут, будто невидимый поводок впился в тело, и он не может не тянуться вперёд. Но он никогда не бывает таким расслабленным, как в момент перед дракой.

Только телом — не взглядом. В глазах полыхнуло так, что кожа пошла мурашками. Я знала, как быстро эта ровность превращается в завораживающую, беспощадную силу.

— Поторопись, принцесса, — прошептал он. — Или страшно?

Я оскалилась — и эйфория хлынула во мне горячей волной. Я рванула вперёд, готовая затолкать его слова обратно — в эти прекрасные, дразнящие губы.

Мой кулак прошелестел у его скулы — он дёрнулся в сторону. Второй удар пришёлся в живот, но он быстро ушёл с линии. Я развернулась и снова прыгнула.

Он парировал, отбивая мои руки, блокируя предплечьями — и сам пошёл в ответ. Он сдерживал силу — мы оба знали, — но не жалел меня. Я закрыла один, другой, третий — и всё же один лёг на рёбра: сладкая, чистая боль заставила меня охнуть.

— Слишком? — спросил он, отбрасывая со лба прядь и расхаживая вокруг меня кругом.

— Мало, — отрезала я. Яркая вспышка ощущения оказалась слишком короткой.

Его ресницы дрогнули.

— Я не собираюсь по-настоящему тебя калечить. Ты понимаешь?

— Понимаю. — Потому что это Каллен, и хоть он и сказал, что сегодня границ нет, и хоть, наверное, действительно имел в виду «без границ» для себя, под всеми слоями ледяной угрозы он умеет быть бережным. По отношению ко мне, во всяком случае. Может быть, только ко мне — и какая-то тёмная, алчная часть меня радовалась именно этому. — Но немножко — можно.

Его улыбка вышла едва заметной.

— Может быть, немножко.

Он рванулся вперёд, схватил меня за запястье и дёрнул к себе. Я вскрикнула, ударившись грудью о его грудь, — и в следующее мгновение он развернул меня, стянул назад: одна рука туго легла на талию, другая перехватила поперёк груди, так что костяшки предплечья врезались между моих грудей. Его грудь — твердая, как панцирь, — прижалась к моей спине; плечи сомкнулись над моими — и уже нельзя было не чувствовать, насколько он больше. Не громоздкий — высокий, сухая сила под кожей. Это тело было оружием, и от того, что оно упиралось в меня всем весом, у меня кружилась голова.

Он наклонился, и его дыхание горячо коснулось моей щеки. Мы застыли так — на длинную, натянутую как тетива паузу. Потом он повёл головой и прикусил мочку моего уха. Из горла сорвался рваный звук.

— Ещё раз, — прошептал он.

Вызов хлестнул меня яростью и радостью вперемежку. Я на секунду обмякла в его хватке — смакуя, как его руки обводят меня кольцом, зная, что он мог бы раздавить мне рёбра, если бы захотел. Но не захочет. Никогда. Затем резко откинула голову назад — и лбом врезалась ему в переносицу.

Он вскрикнул и разжал руки. Когда я повернулась, кровь уже лилась из его носа. Неужели я действительно его сломала? Раскаяние обожгло. Я хотела, чтобы больно — да, — но сейчас я куда сильнее, чем когда-то.

— Прости… — начала я.

— Нет, — резко бросил он. — Я же сказал. Без границ. — Он вправил нос, провёл тыльной стороной ладони, стирая кровь. Поток уже стихал — тело заживляло, — но на губах и подбородке осталась размазанная алая полоса. Он оскалился, и красное блеснуло на зубах. — Ещё.

Дрожь перекатилась по мне. В его голосе звучало новое — хриплое, тёмное. Это был уже не тот сдержанный, выверенный Каллен. Он шагал вокруг меня по кругу, как волк, готовый прыгнуть, и жар в его взгляде совпадал с тем, что шипел у меня под кожей.

Это неправильно? Не ощущалось неправильным. И это пугало — но это был страх, которым хотелось упиваться. Я хотела пить его до дна. Хотела захлестнуться им.

Мой взгляд скользнул по его телу — грудь, талия… стояк, выпирающий за тканью брюк в паху.

Каллен был возбужден.

Я разбила ему нос — и он возбудился.

Воздух вырвался из меня, а между бёдер потекла влага. Я и до того была мокра — от пьянящего ритма драки, от того, как он выглядел — едва сдерживая порыв, который вот-вот всё изменит. Но это желание росло опасно быстро, и казалось, что ему не будет конца.

Без границ.

Он смотрел на меня так, как будто действительно имел это в виду. Как будто жаждал на вкус собственной крови.

Я тоже её хотела. Хотела слизать её с его губ, пот — с его кожи. Хотела обхватить его горло ладонью и слышать, как он выдыхает моё имя.

— Кенна, — в его голосе сплелись приказ и мольба. — Не останавливайся. Возьми, что тебе нужно.

Вздох сорвался с губ наполовину стоном. Безумие.

Я снова рванулась на него — кулак целился в горло, но он принял удар предплечьем. Не сбавляя напора, взвела ногу, пытаясь заехать ему голенью в пах. Он был готов: корпусом ушёл с линии, ладонью отбил мою ногу и одновременно уклонился. Слишком быстрый. Всегда, всегда слишком быстрый. Его кулак снова нашёл меня в боку — точно под защитой, — и, будь это урок, он наверняка потом прочитал бы мне нотацию.

Я отскочила, прикусив губу, чтобы не выдать взвизг. Не от боли — а если и от неё, то от той, что я жаждала. У Каллена идеальная мера: он бил ровно настолько, чтобы сказать, понимаешь? но не калечить. И не относился ко мне как к хрупкой — как к равной. Как к достойному противнику.