Его самое темное желание (ЛП) - Робертс Тиффани

На вопросительный взгляд Векса огонек покачала головой. Сердце Векса упало.

Придвинувшись ближе, Тень прошептала ему на ухо.

— Их поиски вывели их далеко за пределы этого царства, маг. Мы были истощены преследованием. Только одна женщина услышала наши призывы. Когда другие люди сказали, что ничего не слышат, она списала это на усталость. Я приношу свои извинения.

Хотя казалось, что у него ломаются ребра, и каждое слово давалось ему с трудом, Векс ответил мягким, ровным тоном.

— Тебе не нужно извиняться, мой друг. Я хочу, чтобы вы трое были в безопасности. Прими мою благодарность за попытку.

Огонек склонил голову.

— Ради Кинсли и мага, нет ничего, чего бы мы не сделали.

Векс улыбнулся. Выражение его лица было теплым, но без радости.

— Отдыхай. Я позову, если нам что-нибудь понадобится.

Бросив долгий взгляд на Кинсли, Тень удалилась.

Векс опустил голову, возвращая внимание к своей паре. Она не пошевелилась во время его короткого разговора с огоньком, даже не издала ни звука.

Он хотел бы сказать, что ее сон был мирным, но знал, что на душе у нее неспокойно.

И все же ты знаешь, что должен делать.

Переместив крыло, Векс открыл руку Кинсли и нежно сжал ее запястье. Под медленным движением его большого пальца ожил связующий знак, кольцо из плюща и шипов, сияющее зеленым на ее бледной коже. Оковы, приковывающие ее к этому месту.

Он рассеянно потер метку, наблюдая, как ее магия увеличивается и ослабевает в ответ на его прикосновение.

Все, что Кинсли надеялась сделать, увидеть и испытать, вихрем пронеслось в его голове, все мечты, которыми она поделилась за те часы, что они провели за разговорами. Он потерял свое прошлое из-за этого проклятия. Она потеряла свое будущее.

Что-то защипало ему глаза. Ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что это слезы. Сделав медленный, прерывистый вдох, он усилием воли отогнал это ощущение. Он не хотел, чтобы эта ночь была омрачена его слезами.

После стольких столетий он наконец-то познал вкус счастья, наконец-то обрел радость и мужество, чтобы отдаться ей всем сердцем. Он нашел ее — и она принадлежала только ему.

У него будет целая вечность, чтобы негодовать из-за того, что у него отняли. И у него будет вечность, чтобы оплакивать те мгновения блаженства, что он обрел среди тысячелетий мук.

Сейчас, этой ночью, эти мгновения принадлежали ему. Она принадлежала ему. И он будет наслаждаться ей. Он будет восторгаться ею. Он позаботится о том, чтобы они навсегда запечатлелись в душах друг друга, что бы ни случилось.

И тогда он предпочтет ее счастье своему собственному, как делал всегда, когда у него был выбор.

Векс медленно скользнул ладонью вверх по ее руке, позволяя кончикам пальцев исследовать каждый дюйм ее шелковистой кожи, пока не достигли плеча. Нежно он перевернул ее на спину.

Кинсли нахмурила брови, но не открыла глаз, положив ладонь ему на грудь.

— Векс?

Он взял ее руку, поднес ко рту и поцеловал каждую костяшку, прежде чем перевернуть и прижаться губами к ее ладони.

— Я здесь, моя Кинсли.

Она улыбнулась. Это было такое мягкое, едва уловимое выражение, но оно наполнило его теплом.

— Такая красивая, — положив руку Кинсли себе на грудь, Векс приподнялся и навис над ней, обхватив пальцами ее шею. Его губы встретились с ее губами в нежной ласке.

Тихо вздохнув, Кинсли подняла лицо и ответила на поцелуй. Ее пальцы прошлись по его коже, а другая рука скользнула в волосы прямо за ухом. Она оживала под его лаской, выходя из дремоты в самый сладкий сон Векса.

В их реальность.

Жар окатил его, и его член запульсировал, твердый и жаждущий. Воздух наполнился ароматом ее возбуждения, становясь сильнее и более дразнящим с каждым его вздохом. Его крылья задрожали. Внутри взревело звериное желание взять свою пару. Оно скрежетало клыками и выпускало когти, требуя повиновения, требуя освобождения, но Векс подавлял этот первобытный аппетит.

Он не станет торопить события.

Прервав поцелуй, он прошептал:

— Я никогда не пробовал ничего более сладкого, чем ты. Твои губы…

Он чувственно провел губами по ее губам, прежде чем перейти к остальной части ее лица. Он целовал ее подбородок, челюсть, щеки. Ее нос и веки, брови и лоб, виски. Он целовал ее уши и дразнил их кончиками языка, прежде чем переместиться к шее.

Ее хватка в его волосах усилилась, и она откинула голову назад, обнажая для него горло. Упершись рукой в кровать, он прошелся ласками по ее шее вниз, наслаждаясь ощущением мягкой плоти на своих губах.

— Твоя кожа, — сказал он, уткнувшись в ложбинку у ее шеи.

Векс опустил поцелуи еще ниже; к ее сердцу, которое трепетало под его губами, к податливой плоти ее груди. Дыхание Кинсли сбилось, когда он добрался до соска. Он втянул затвердевший бутон в рот и обвел его кончиками языка.

Она выгнула спину и притянула его ближе.

— Векс…

Он поднял взгляд и увидел, что ее глаза открыты, темные и блестящие от вожделения.

— Твое желание, — сказал он, перемещая рот к другой груди, чтобы уделить ей такое же внимание.

Кинсли прикусила нижнюю губу, но не отвела от него взгляда. Она поерзала под ним, беспокойно потирая бедра, лаская его голову пальцами и сжимая волосы.

Векс сильно втянул ее сосок, заставив ее судорожно вздохнуть, прежде чем успокоить его языком.

— Твои стоны.

Он положил руку ей на бедро. Ее кожа была горячей, и этот жар возбуждал огонь в его сердце. По его настоянию она раздвинула ноги. Он встал между ними, возвышаясь над ней и опираясь рукой о кровать.

Она пристально наблюдала, как он опустил голову, чтобы продолжить дорожку поцелуев вниз по ее мягкому животу к волосам на лобке. Дыхание Кинсли участилось, и она задрожала.

Когда он скользнул вниз по кровати, то судорожно выдохнул. Трение члена о простыню вызвало глубокую пульсирующую боль в паху, пробуждая зверя, которого он сдерживал все это время. Он схватил Кинсли за бедра и развел их шире, все еще немного сдерживая этот порыв.

Лепестки ее влагалища блестели от влаги, и ее аромат наполнил его нос.

— Но самое сладкое из всего, — прорычал он, опустив лицо, — твои соки.

Не сводя глаз с ее лица, он провел кончиками языка по ней снизу доверху, собирая эту влагу, пока не достиг клитора, лаская его. Он застонал от ее вкуса. Его крылья расправились, прежде чем прижаться к спине.

— О Боже, — простонала Кинсли, закрыв глаза, когда ее бедра дернулись вверх.

Векс усилил хватку, удерживая ее

— Взывай ко мне, мой лунный свет. Для меня.

Он прижался языком к ее клитору, пощелкивая и поглаживая его кончиками. Она вцепилась в постель обеими руками и выкрикнула его имя напряженным, задыхающимся голосом. Ее стоны затопили его, влились в него, проникли в его сердце и душу, и он позволил своим векам закрыться, наслаждаясь этими звуками. Наслаждаясь ею.

— Именно так, — промурлыкал он.

Обхватив руками ее бедра, он притянул ее ближе и продолжил лизать и дразнить ее интимную плоть. Ее влага была идеальной смесью сладости и соли, чистым воплощением ее, его пары, всего, что у него есть. Векс никогда ее не забудет. Все остальное он будет сравнивать с ней до конца своей вечности, и все это окажется ничтожным.

Каждое ее движение — пульсация влагалища, движения бедер, уколы ногтей в его голове — разжигало пламя желания Векса. Он наслаждался ее тихими стонами и хриплыми всхлипываниями. Наслаждался ее запахом и теплом, наслаждался ощущением ее учащенного пульса и дрожи мышц ее ног под его ладонями.

Все, что она делала, каждую ее частичку он запечатывал в своей сердцевине. Это будет принадлежать ему навсегда.

Она будет принадлежать ему навсегда.

Крепче зажмурив глаза, он погрузился в радость от ее наслаждения, в удовлетворение от осознания того, что все ее реакции, потеря контроля были вызваны им. Ее дыхание стало быстрым и прерывистым, а хватка усилилась. Кончики его языка кружились вокруг ее клитора. Она извивалась на кровати, почти вырываясь из его объятий.