Принцесса крови (ЛП) - Хоули Сара

Что толку в «жаль»? Девчонки в Тамблдауне бросали монеты в болото и «желали». Итог — пустой кошель. Я понимала: «жаль» — разновидность сожаления, а его у меня и так вдоволь.

— Ничего из случившегося сегодня уже не перепишешь, — сказала я. — Надо перегруппироваться и найти новый путь.

В этом свете его глаза казались серебряными, словно всё его тело отлито из редких металлов.

— Ты всегда выбираешь трудные тропы.

— Разве одна из них обещала лёгкость?

— Вряд ли.

Мы молча двигались дальше. Рядом пролихачила пьяная парочка, размеры смеха вдвое больше меры; он ловко увёл меня с их траектории.

— Выбрать Каллена — путь труднее многих, — произнёс он наконец.

Поворот был неожиданным.

— Я думала, мы говорим о сегодняшнем.

— Разве не всё связано? — Его глаза потемнели печалью. — Ты смеёшься с ним так же, как смеялась со мной.

Значит, он видел нас раньше. И что отвечать?

Он вздохнул, склоняясь ближе:

— Ты могла стать моей королевой, Кенна. Всё ещё можешь, если захочешь. Подумай о мире, который мы бы построили.

Я споткнулась; он подхватил, провернул меня по кругу и поставил на ноги.

— Не говори так, — выпалила я, когда дыхание вернулось. Злость зашуршала под кожей. — Не пытайся купить меня пустыми обещаниями. Ты не любишь меня и никогда не полюбишь. Я — не Мильдритa.

Он помолчал.

— Любовь не обязательна.

— Для меня — обязательна. — Я покачала головой. — И для тебя должна быть.

Вокруг его рта прорезались незнакомые морщины.

— Иногда я думаю, способен ли я ещё на неё.

— На любовь?

Он кивнул.

Часть моей злости растаяла от этой прямоты.

— Я не отвечу за тебя. Но если любил однажды — сможешь ещё. Только надо уметь отдавать, не требуя платы. — Я подняла брови. — Попробуй сначала потренироваться в этом в других сферах.

Он скривился:

— Пожалуй, это к лучшему. Вечность твоих нотаций — так себе судьба.

Ещё несколько тактов — и он разглядывал меня так, словно подбирал новые доводы, чтобы вырвать «да» в последние мгновения танца. Ведь для него всё, в конце концов, сводилось к короне.

— Он тебя любит? — тихо спросил он. — По-настоящему?

Вот что его интересовало — не мои причины, а любовь Каллена?

— Это между нами. — Первые признания — точно не в его объятиях.

Ресницы дрогнули.

— С трудом верится, что он на это способен. Но верю, что ты слишком упряма, чтобы согласиться на меньшее.

Музыка сменилась — пары должны были расходиться. Он не отпускал.

— Мне стоит найти кого-нибудь стратегически полезного для беседы, — сказала я, не зная, куда деть эту смесь тоски и примирения в его взгляде.

— Порекомендуешь?

Он покачал головой.

— Просто потанцуем, Кенна. Дай мне пару минут притвориться, будто я не знаю, что грядёт.

Ком встал в горле.

— Ещё один танец.

Мы двигались молча, и над нами висело то, что я не произнесла. Он знал, что я выбираю Гектора. И хотя сегодня он был честен, честности Друстaна часто оказывались маской; я не понимала, что он сделает в итоге.

Когда мелодия оборвалась, Друстан поклонился и задержал на моей ладони долгий поцелуй. Потом сошёл с площадки — к Рианнон и свите земных, — улыбка вернулась, и он снова стал безупречным политиком.

Я отошла в тень сталагмита — и не удивилась, когда рядом вырос Каллен.

— Как он? — спросил он вполголоса.

— Невесёлый, — так же тихо ответила я. — Мы не обсуждали, но он знает, что я за Гектора. — Я прикусила губу, понимая, что следующий кусок ему не понравится. — Он предложил сделать меня своей королевой.

Синь его глаз мгновенно затонула во Тьме.

— Смело.

— Попытка была вялая, и, разумеется, я отказала.

— Он бредит, если думал, что ты согласишься.

Каллен, казалось, был готов развязать ножны на поясе и метнуть клинок прямо в сердце Друстaна. За его явную ревность во мне шевельнулась вина.

— Ты злишься, что я танцевала с ним?

Он покачал головой.

— Меня злит существование Друстaна, но я не собираюсь указывать тебе, с кем танцевать. Это политика.

— Я бы предпочла танцевать с тобой.

Чернота в его глазах растворилась.

— Я тоже, — ответил он мягче и едва коснулся моей руки пальцами. — Позже, когда все напьются и можно будет перестать подслушивать.

— Позже, — согласилась я. — Ну а что ты заметил сегодня?

Каллен склонил голову набок:

— Ульрик избегает Имоджен.

Я проследила в указанную сторону и увидела лорда Иллюзий у стола с угощением.

— Думаешь, это имеет значение?

— Возможно, а возможно и нет. Но я слышал, как он язвительно высказался о её пьянстве. По его мнению, королевы в публичном пространстве обязаны держать планку. — Я уставилась недоверчиво, и уголок его губ дрогнул. — Встречается это среди фейри редко, но кое-кто всё же предъявляет к правителям более высокие требования.

Значит, Ульрик предпочёл бы трезвого лидера.

— Если у него закрались сомнения, есть шанс склонить его к поддержке Гектора.

Он явно доволен:

— Я о том же. Маловероятно, что он переметнётся, но подтачивать опору Имоджен нужно везде, где получится. Одна секунда колебания — и весы боя могут качнуться.

Ульрик стоял теперь один, изучая сыры.

— Пожалуй, стоит присмотреться к нему поближе.

— Я продолжу кружить, — наклонился Каллен, поднося ладонь к моему уху будто для шёпота, и под прикрытием лёгкого жеста осторожно прикусил мочку. — А потом заберу этот танец, принцесса.

Когда Каллен ушёл, я направилась к Ульрику. Тот хмуро вглядывался в бокал. Внутрь опустили перо, окантованное золотом, — перо феникса, такие же стояли в вазах на столах. Рядом слуга предлагал такой же напиток другому высокородному фейри.

— Принцесса Кенна, — сказал Ульрик, когда я остановилась рядом. — Какой восторг — быть удостоенным вашего присутствия. — Он выставил бокал. — Что скажете о таком «украшение»?

— Лорд Ульрик, — ответила я, вспоминая его склонность к этикету. — Честь для меня. А это… неудобно пить.

— Смысл перьев феникса — смотреть, как они вспыхивают. Но если поджечь, спирт испарится. — Он коснулся губ. — Дилемма.

Тон был лёгким, но я вспомнила, что подслушал Каллен.

— Имоджен точно не станет поджигать, если итог — пустой бокал.

Ульрик вынул перо и спрятал в карман. Я приподняла бровь на этот милый жест кражи, он пожал плечами:

— Не стоило выставлять то, что не готова потерять.

Голубые глаза горели особенно ярко под маской цвета спелой ежевики, и эти длиннющие ресницы с кудрями цвета красного золота слишком ясно напомнили Кариссу. Может, это и есть ниточка для сближения.

— Вы дядя Кариссы, верно? — спросила я.

— Был.

— Сочувствую случившемуся с ней…

— А я — нет, — невозмутимо произнёс он. — Слабым не место в Мистее.

Я отпрянула от этой холодности.

— Вам всё равно, что вашу племянницу убили?

— Она сама в этом виновата, значит — да. — Он отпил вина, наблюдая за мной. — Кто делает из своих слабостей спектакль, сам отвечает за последствия. Как бы важен он ни мнил себя.

Кожу обдало мурашками. Прозвучало как угроза.

— Это относится и к Имоджен?

— К королевам — в первую очередь. — Губы резко рванулись в улыбку, и он махнул слуге со стаканами, украшенными перьями. — Эй. Принцессе Кенне необходимо вино.

Спрайт Иллюзий торопливо подлетел.

— Всё для принцессы Крови, — горячо сказал он, протягивая бокал.

— Нет, благодарю, — ответила я. — Не хочется пить.

— Но мне так хочется услужить. — Лиловые, мерцающие глаза сияли обожанием; я подумала, не знаком ли он с теми слугами, что нашли убежище в моём доме.

— Посмотрите на беднягу, — рассмеялся Ульрик. — Так рвётся угодить. Вы ведь покровительница слуг — будьте добры, утешьте.

— Я ценю ваше старание, — мягко сказала я спрайту, — но…

— С пером пить неудобно, — перебил Ульрик, ловко выдернул перо и сунул в другой карман. — Пейте, принцесса Кенна. Наша королева ждёт от нас абсолютного разврата.