Коллектор - Ульяна Соболева

— Ты можешь говорить мне "нет", — произносит он холодно, но в его голосе нет холода. Там жар, который проникает в мои кости. — Но мне плевать!

Эти слова, будто удар. Я срываюсь:

— Ненавижу тебя! — кричу, руки сжимаются в кулаки, голос надрывается от злости и боли. — Ты рушишь мою жизнь! Ты ломаешь меня!

Но он не двигается. Слушает меня так, как будто я говорю нечто незначительное, как будто мои крики его не касаются.

— Ты думаешь, я хочу этого? — продолжаю я, но мой голос начинает дрожать. — Думаешь, я хочу, чтобы меня к тебе тянуло? Чтобы каждое твоё прикосновение сводило меня с ума? Я хочу ненавидеть тебя, но это… это грёбаное влечение убивает меня!

Он делает шаг вперёд. Медленно, словно тигр перед прыжком.

— Не приближайся, — шепчу я, но мой голос едва слышен, и он это знает.

Его рука поднимается, и я ожидаю чего угодно — нового удара по моему сердцу, нового унижения, — но он лишь грубо хватает меня за затылок. Пальцы впиваются в мои волосы, наклоняя мою голову назад, так что я чувствую его дыхание на своих губах.

— Вера, — шепчет он, и моё имя звучит как последняя нота перед обрушением всего мира.

А потом он целует меня.

Поцелуй жадный, дерзкий, жестокий. Его губы давят на мои так сильно, что я чувствую, как дыхание захватывает в горле. Я пытаюсь упереться ладонями в его грудь, но мои руки дрожат, теряют силу.

Поцелуй не отпускает. Он разрывает меня изнутри, словно лавина, и я уже не знаю, чего хочу больше — ударить его или притянуть ещё ближе.

Мои руки, которые сначала сопротивлялись, начинают скользить вверх по его шее, к его волосам. Пальцы сжимаются на затылке, и я ненавижу себя за это, но не могу остановиться.

Грудь тяжело вздымается, тело горит. Его поцелуй требует подчинения, но самое ужасное — я подчиняюсь.

Ноги подгибаются, внутри всё сворачивается в тугой клубок жара и боли. Я хочу закричать, но все звуки застревают в груди.

"Остановись," — шепчет мой разум, но тело предаёт меня снова и снова.

И в этот момент я понимаю самое страшное: я хочу его так же сильно, как боюсь.

Я вырываюсь из его рук так резко, что чуть не падаю обратно на сиденье. Воздух бьёт в лёгкие, обжигая, как будто я только что выбралась из-под воды. Грудь тяжело вздымается, глаза щиплет от слёз, но я не могу дать себе времени на размышления. Ручка двери хрустит под моими пальцами, я рву её на себя и почти выпрыгиваю из машины.

Ноги спотыкаются о мелкие камни, но я удерживаюсь на ногах и бегу. Бегу в темноту, не зная, куда. Лишь бы дальше от него. Лишь бы дальше от того огня, который только что едва не сжёг меня дотла.

Я слышу, как ветер свистит в ушах, чувствую, как он хлещет меня по лицу, но это ничего не заглушает. В голове всё ещё его голос, его поцелуй, его руки на моём теле.

Забудь. Беги.

Но даже на бегу я знаю — от этого не убежать.

Слёзы катятся по щекам, холодный воздух превращает их в ледяные потоки, но я не вытираю их. Это не те слёзы, что вызывают жалость. Это слёзы ярости. К себе.

— Чёрт! — выкрикиваю я в ночное небо, но оно молчит. Оно всегда молчит, когда я прошу его помочь.

Асфальт под ногами твёрдый, гладкий, но каждый шаг даётся с болью. Внутри всё скручено так сильно, что кажется, если я остановлюсь, меня разорвёт на части.

Ненавижу его. Я должна его ненавидеть.

Но стоит закрыть глаза — и снова этот поцелуй. Его губы, его дыхание, его рука, сжимающая мои волосы.

— Нет! — шепчу я, сжимая руки в кулаки, ногти впиваются в ладони. Я должна выбросить это из себя, но оно застряло глубоко, как заноза, которая с каждым движением проникает ещё дальше.

Ты же сильная, Вера. Ты не сломаешься. Ты обещала себе, что не сломаешься.

Но что делать, если ломает именно то, что тебе нравится?

Эта мысль, как удар током, заставляет меня замедлить шаги. Я останавливаюсь посреди пустой дороги, дыхание сбито, ноги дрожат. Вокруг ни души. Только ночная тишина и фонари, которые кажутся такими же потерянными, как я.

Я поднимаю лицо к небу и закрываю глаза. Слёзы продолжают катиться по щекам, но уже бессильно.

Я ненавижу его. И я хочу его.

Это правда. Я не могу её отрицать. Я хочу его даже сейчас, когда моё сердце колотится так, будто оно пытается сбежать из груди.

Мне страшно от этой правды. Она переворачивает всё внутри, заставляет чувствовать себя грязной, слабой. Как я могу хотеть того, кто ломает меня снова и снова?

Но разве это что-то меняет?

Я делаю шаг вперёд, но ноги подкашиваются, и я падаю на колени прямо на холодный асфальт. Ощущаю, как он обжигает кожу сквозь тонкую ткань джинсов, но мне всё равно.

Я хочу кричать, но не могу. Все звуки застряли внутри вместе с болью и этим ненавистным желанием.

Я должна убежать. Должна уйти навсегда.

Но в глубине души я знаю: если он снова меня найдёт, я снова не смогу сказать "нет".

Мокрый снег с дождём падает мне на лицо, капли стекают по щекам, сливаясь со слезами. Я иду быстро, почти бегу. В груди всё горит, ноги скользят по мокрому асфальту, но я не останавливаюсь.

Слева я слышу гул мотора. Аслан едет рядом, не отставая ни на секунду. Окно открыто, и его голос — низкий, издевающийся — режет тишину.

— Долго ты так идти собираешься? — спрашивает он лениво, будто просто мимо проезжал и решил развлечься. — Думаешь, я тебя не догоню?

Я не отвечаю. Сжимаю кулаки так сильно, что ногти врезаются в ладони.

— Может, лучше сядешь? Всё равно промокнешь до нитки.

Ветер бросает в лицо ледяные капли. Волосы прилипают к щекам, одежда тяжелеет от воды, но я упрямо шагаю дальше. Пусть лучше ноги сотру до крови, чем снова поддамся ему.

— Вера, ты же знаешь, что я не отстану, — его голос звучит ближе.

Я зажмуриваю глаза и ускоряю шаг. Сердце колотится так сильно, что кажется, я слышу его даже через шум дождя.

Внезапно машина резко тормозит. Скрип колёс отдаётся эхом в ночи. Я слышу хлопок двери и звук его