Бабочка огня (СИ) - Ловыгина Маша

Охранник открыл перед нами дверь. Изнутри пахнуло теплом, жареным мясом и специями. В носу засвербело. Я потерлась о плечо Вани и спросила:

– Хочешь в туалет?

Мальчик покрутил головой и выставил пальчик перед собой, указывая на вывеску-меню:

– Хочу пирог!

– Сначала надо помыть руки, да? – Ответила я, встретившись взглядом с черноволосым мужчиной за стойкой.

Мне не понравился его взгляд. Слишком пристальный и совсем не дружелюбный. Хотя, может быть, мне показалось. Свет в зале был приглушенный, я могла ошибиться.

– Где у вас туалет? – Спросила я у него и поставила Ваню на пол.

Мужчина качнул головой.

– Там? – Уточнила я и повела мальчиков в конец зала.

Когда мы зашли в туалет, первое, что я увидела, было стоящее посреди него ведро с водой. Швабра лежала рядом. Перешагнув ее, я толкнула дверь и завела Макара. Помогла ему стянуть штаны и приподняла пижамную рубашку и спортивную куртку. Потом то же самое проделала с Ваней. Меня не покидало ощущение, что происходит что-то непонятное, будто за нами наблюдают. Но внутри никого не было, я бы обязательно услышала. Да, слишком тихо...

Мы помыли руки. Я старалась не смотреть на свое отражение в зеркале, словно боялась увидеть в нем чужое лицо. Выключив воду, я вдруг ощутила панический ужас, который сковал меня по рукам и ногам. Мальчики тоже притихли, стояли рядышком и смотрели на меня. Будто два вихрастых птенца-воробышка, случайно выпавших из гнезда.

Когда раздался хлопок, у меня перехватило дыхание, а сердце подскочило до самого горла. Время скукожилось до доли секунды и то, что я сделала потом, не поддавалось никакой логике, мной руководило нечто потустороннее, по-иному я назвать это просто не могу. Я схватила швабру и просунула ее через дверную ручку. Затем запихнула мальчиков в одну из кабинок и заперлась изнутри. За первым хлопком последовал второй, я зажмурилась и прижала детей к себе...

Глава 61

Рита

Через пару минут в дверь постучали, а затем стали дергать за ручку.

– Рита, у тебя все в порядке?

Услышав голос Кречетова, я не поверила своим ушам. Черт его знает, что бы я успела себе надумать, подойди он к туалету чуть позже. Я все еще находилась в ужасе и боялась за детей, которые жались к моим ногам. Словно губки, они моментально впитали в себя мои эмоции, поэтому стояли тихо-тихо и смотрели на меня.

Мне не могло показаться. Я точно слышала выстрелы! Но, как бы то ни было, мне нужно было ответить, иначе Кречетов просто вышибет дверь. Не сам, конечно, его подручные. Получается, сейчас мы выйдем, сядем в машину и уедем? Где же этот пресловутый Руденко?

– Рита!

– Да-да, мы уже идем! – Крикнула я и глубоко вздохнула. Все не так... все должно быть не так...

Вытащив швабру, я открыла дверь.

– Что происходит? – Спросила, глядя прямо в глаза Кречетова.

Он вскинул бровь, рассматривая швабру в моих руках.

– Я слышала выстрелы, – продолжила я, сжимая деревянное древко.

– Стая бродячих собак, – коротко ответил он и усмехнулся. – Ненавижу их.

– Вы что, стреляли в них?! – Ужаснулась я, не успев подумать о мальчиках.

– Да нет, в воздух. Чтобы убежали.

Я испытала новый шок. Этот человек был абсолютно уверен в собственных действиях, как будто стрельба на улице являлась вполне обычным делом. Собственно, в его видении мира, вероятно, так и было.

– Ну что, вы тут закончили? – Как ни в чем ни бывало спросил Кречетов.

– Рита, я хочу пирог! – Напомнил Ваня, оценив нашу беседу как вполне мирный разговор.

– Сейчас все будет, сынок, – пообещал Кречетов.

Мне пришлось пойти за ним. Когда мы оказались в зале, дети стали двигать стулья, чтобы занять место за столом. Я обернулась к стойке, но черноволосого мужчины там уже не было. Кречетов перехватил мой взгляд и нахмурился, рука его медленно поползла к груди, где, как я знала, находится оружие.

– Быстро в машину, – сказал он.

– Но...

– Быстро, я сказал!

Я не стала спорить, взяла детей и поплелась к выходу. Холодный ветер мазнул по разгоряченной коже. Я увидела машину и стоявшего возле нее Дмитрия. Рядом с ним курили два охранника: огоньки становились ярче, когда они подносили сигареты к губам. Вторую машину со своего места я видеть не могла.

Кречетов был напряжен, я физически ощущала исходившую от него волну. О чем он думал в этот момент, я так и не узнала, потому что вдруг увидела движущийся прямо на нас слепящий свет фар, а затем услышала визг тормозов. Кажется, предчувствие не обмануло меня, и совсем скоро я поняла, что то, что должно было произойти, происходило прямо сейчас...

Оконное стекло на втором этаже чайханы разлетелось вдребезги. Словно во сне, я наблюдала, как ночную темноту озаряют короткие вспышки. Так сверкают молнии прежде, чем загремит гром.

– С-сука... – Прошипел Кречетов и выхватил пистолет. – Уводи детей, Рита! – закричал он. – Давай, обратно!

Оглохшая и дезориентированная, я ломанулась обратно, но дверь оказалась заперта. Прошло не больше пары минут, как мы вышли на улицу, но, по всей видимости, хозяину чайханы удалось накинуть засов.

Вокруг творилось что-то невообразимое. Казалось, стреляли со всех сторон сразу. Я сгребла мальчишек и потащила их в сторону фуры, чтобы укрыться за ней. Пули свистели над моей головой, одна из них вошла в шину, другая попала в стекло кабины, и нас осыпало осколками.

Макар закричал, Ваня вцепился в мои волосы с такой силой, что у меня выступили слезы. Я попыталась запихнуть их под фуру, но они упирались, хватаясь за меня.

– Мальчики... миленькие... ну, пожалуйста... – Умоляла я. – Я никуда не уйду, я с вами...

Боже мой, что в этот миг творилось со мной! Я стала сгустком животного страха, но в то же время, перед лицом смерти все еще продолжала бороться за детей.

Кречетов отстреливался. Я видела, как он уводит от нас тех, кто пришел, чтобы убить не только его, но и всех, кто был с ним. У меня не осталось ни малейших сомнений в этом, когда я услышала выкрики на незнакомом мне языке. Это не Руденко, промелькнуло в моем воспаленном мозгу. Это кто-то другой...

Накрыв детей собственным телом, я раскинула руки и уткнулась лицом в грязную насыпь стоянки. От нее пахло бензином и чем-то горьковато-затхлым. Глотая этот мерзкий запах, я балансировала на грани сознания, желая и превозмогая это желание впасть в беспамятство. Подо мной часто-часто бились два маленьких сердца. Я подгребала пыль, словно пытаясь выстроить вокруг нас стену, но лишь сдирала кожу на ладонях. Не в силах больше выносить этого состояния, я обернулась и увидела Кречетова.

Одна секунда, и он, вскинув руку, вдруг упал. Но потом, откуда-то из темноты, к нему метнулась тень. Я хотела закричать, предупредить его, но горло сдавило спазмом. Тень склонилась над ним, сделала какое-то движение, а затем вытянула руку в направлении стрелявших и... Вновь загрохотали выстрелы.

Я уже не знала, чего ждать, да и был ли в этом хоть какой-то смысл? Одна только мысль колотилась внутри: пощадят ли они детей? Все во мне сопротивлялось осознанию того, что я и мальчики – ненужные свидетели, и те, кто пришел забрать жизнь Кречетова, не остановятся ни перед чем, чтобы стереть с лица земли его продолжение. И тут уже неважно, кто я – няня или его жена, плевать им было на такие тонкости.

Тот, кто сейчас находился рядом с Кречетовым, скорее всего, уже заметил нас. Между нами было всего лишь несколько метров, которые он преодолеет за столь короткое время, что я не успею даже произнести имена моих мальчиков. Какая ирония, я думаю о них как о своих. Они стали мне родными, и я ничего не могу с этим поделать.

Мои слезы смешались с пылью. Я прижимала головы детей, а они даже не сопротивлялись. Умные маленькие мальчики, которые узнали об оружии раньше, чем о пластилине и красках...

Вдалеке раздался вой полицейских сирен. Возможно, они были гораздо ближе, чем я думала, я наполовину оглохла и с трудом различала что-то кроме биения наших сердец и свиста пуль. Выстрелы стали реже, стали слышны сдавленные стоны и хрипы.