Бабочка огня (СИ) - Ловыгина Маша

– А как он хотел вывезти меня и мальчиков заграницу? У меня же нет загранпаспорта.

– У таких, как он, всегда есть возможности. На самом деле сначала вы должны были вылететь в Северную Осетию, а уж потом в Турцию. Окажись ты в чужой стране без документов, сама понимаешь, никто бы тебя не нашел. Думаю, он планировал сделать паспорта, пока вы будете там.

Я покачала головой, представляя все, что могло со мной произойти. Действительно, случись что, никто бы и следов не нашел...

– Мне надо срочно связаться с сестрой, – прошептала я.

– Я уже позвонил в детский дом и сказал, что мы приедем через неделю.

– Через неделю?! – Воскликнула я. – Правда?

– Да. Мне нужно кое-что уладить по рабочим вопросам, а потом мы поедем за твоей сестрой. Сегодня же возьмем билеты.

Я испытала самое настоящее счастье. Ни постная физиономия Руденко, ни мое «уплывающее» из-под носа наследство, ни туманные перспективы не могли погасить разгорающийся внутри костер. Я смотрела на Илью с детским восторгом, словно он – самый настоящий волшебник, спустившийся ко мне на голубом вертолете!

Глава 67

Рита

То, что я испытывала к Илье, невозможно было выразить одним словом. Меня распирало от благодарности, тепла и какой-то щенячьей нежности, словно я была маленькой девочкой, потерявшейся в темном лесу. Возможно, так и было: ведь я давно ощущала на себе холодность окружавшего меня мира. Но жизнь в очередной раз доказала, что не все так однозначно, и если не повезло однажды, то это вовсе не значит, что так будет всегда.

Наконец-то я могла раскрыться, ощутить себя нужной. И не только по причине того, что я делала уколы Илье, готовила или занималась мальчиками, Илья разговаривал со мной, интересовался моими мыслями и подробностями моей жизни. Да, он был журналистом, но делал это очень аккуратно, чтобы не ранить меня. А я испытывала крайнюю необходимость в том, чтобы поведать ему о своих злоключениях, тем самым будто очищаясь от дурных домыслов и подозрений.

Сколько должно пройти дней, недель или лет, чтобы обрасти броней? В моем случае – совсем немного. Но мальчики Кречетова сумели прорвать ее, разбередить мне душу, а я даже не поняла, как это получилось.

Василиса Семеновна принесла коробку со старыми игрушками, Макар и Ваня накинулись на них, словно две чайки на рыбу, и женщина не смогла сдержать слез, глядя на то, как они восхищенно крутят юлу и возят по полу покоцанный грузовичок.

– Небалованные, значит, ребята? – Спросила она, промокая кончиком платка уголок глаза.

Я покачала головой.

– При таких-то деньжищах! – Вздохнула она.

Мне нечего было ей ответить. Кречетов, понятное дело, по-своему относился к воспитанию. У него не было детства, он привык обходиться без игрушек и всех тех вещей, которыми нормальные родители задаривают своих чад. Наверное, считал, все это ерундой. Не мне его винить, сама выросла, играя тем, что найду. И все же для своего ребенка я бы...

Я вздрогнула от этой мысли. Неужели я думаю о том, что у меня когда-нибудь будут дети?

– Все хорошо, Рита? – Подошел ко мне Илья. – Ты так побледнела. Как себя чувствуешь? Может, тебе полежать?

– Иди, касатка, полежи, а я пока сырников вам налеплю! Как же хорошо, что вы у меня теперь есть! – всплеснула руками Василиса Семеновна. – Я ведь как скучала-то, как скучала! Дела по дому переделаешь и хоть волком вой! А с вами я будто душой отогрелась.

Она толкнула меня плечом и шмыгнула носом.

– Красивые вы, молодые. Дай вам бог счастья!

Ее слова отозвались в моем сердце теплом и радостью. Я не знала, что будет дальше, и как Илья относится ко мне. То есть, конечно, я ощущала его внимание каждую секунду, но мне хотелось услышать от него только одну фразу, которая крутилась у меня на языке и которую я сама боялась озвучить...

В день похорон Кречетова, мы встали рано. За нами приехал друг Ильи – Максим Алакшин. Мне он показался очень добрым. Но, кажется, я была готова полюбить любого человека, который хорошо относился к Илье.

Я долго думала, брать ли мальчиков с собой, но потом решила, что должна сделать это. Ваня был еще мал, но Макар уже осознавал ситуацию. Он бы все равно стал спрашивать меня об отце, так что по-другому поступить я не имела права.

Перед кладбищем было огромное количество дорогих автомобилей. Поначалу я думала, что все пройдет так, как с Ольгой, но Максим привез нас сразу на кладбище. Уму непостижимо, как Илья смог все это организовать?!

– Рита, – обратился он ко мне перед тем, как мы покинули машину, – здесь мы пробудем недолго. Постарайся все время быть рядом.

– Я никуда не уйду! – Непонятно чего испугалась я. – Столько людей...

– На похороны Михо приехали те, кто хорошо его знал и с кем он... работал, понимаешь?

– Да... – Кивнула я, разглядывая через окно проходящих мимо мужчин.

Некоторые лица показались мне знакомыми. Ну, конечно, я же видела их в доме Кречетова! Криминальные авторитеты, вот кем они были. А еще я заметила несколько прячущихся за оградками и памятниками фотографов. И много, очень много крепких парней-охранников с каменными лицами, под одеждой которых было оружие, а в карманах разрешение на него.

Уверена, что многие их этих людей даже не подозревали о том, что я являюсь законной женой Кречетова. Во всяком случае, мало кто из них вообще останавливал на мне свой взгляд. И только когда я вывела детей из машины, спиной ощутила на себе внимание тех, кто пришел проститься или убедиться в том, что Михо Кречет мертв.

Максим поднял Макара, а я Ваню. Илья шел рядом и придерживал меня за локоть здоровой рукой. Я смотрела только вперед, стараясь не оказаться в самой гуще толпы, которая направлялась к месту захоронения. Когда позади раздался сигнал, люди разошлись, пропуская черный лакированный катафалк.

– Господи, сколько же это все стоит, Илья?! – Не удержалась я от вопроса.

– Понятия не имею.

– То есть как? Разве не ты оплачивал похороны?

– Нет. Представляешь, оказывается, у Михо уже все было оплачено заранее.

– В смысле...

– Думаешь, он надеялся прожить сто лет? У таких, как он, каждый день может стать последним.

– Вот попади он в тюрьму, мог бы и прожить, – Подхватил нашу беседу Максим. – Никогда бы не подумал, что окажусь на похоронах самого Михо Кре... – Он запнулся и прижал Макара к груди.

Площадка перед могилой была завалена цветами, словно прощались с кинозвездой или известным певцом. В сущности, так и было: наверняка о Кречетове еще долго будут говорить. Перед моими глазами пронеслись короткие фрагменты нашего с ним общения. Что я могла сказать ему на прощание? Уже ничего. Все было сказано там, в больничной палате...

Мы встали чуть в стороне. Я рассматривала тех, кто был впереди, и была уверена, что многие из них не то что не любили Михо, они его ненавидели. Но, вероятно, он все равно вызывал уважение, раз они пришли сюда и теперь стоят с непокрытой головой. Традиции или что-то иное, неважно. Перед лицом смерти все равны.

– Папа спит? – Спросил Ваня и прижался щекой к моей щеке.

Я погладила его по плечику.

– Ты не замерз?

Он потерся о мою кожу носом, а потом погладил по другой щеке, и от этого жеста у меня глаза наполнились слезами.

Илья повернулся к нам и обхватил меня за плечо. Так мы и стояли рядом, пока произносились прощальные речи. В толпе я заметила еще пару знакомых лиц – людей Руденко, они находились в доме, когда я приходила туда за детскими вещами. Наверное, я должна была чувствовать себя спокойнее, зная, что полиция тоже здесь, но я испытывала несколько иное, словно достигла того понимания, что в этом мире все взаимосвязано совсем иначе, чем мне бы этого хотелось.

Когда гроб опустили в яму, меня уже трясло от нервного холода. Ни о каком коме земли в могилу я даже не думала. Это было просто выше моих сил.