Пандора - Дария Эссес

Но всё, что я получал – это слова медсестер:

«Состояние критическое. Мы делаем всё, что возможно».

Она получила серьезное сотрясение мозга, переломы ребер и носа, множественные ушибы. Кажется, после этого я разбил стекло в какой-то палате, разнес к чертям коридор и сполз по стене, устремив взгляд на свои окровавленные костяшки.

Меня сотрясала крупная дрожь, а глаза щипало от слез, которым я не дал пролиться. Вроде бы не дал. Хотя помнил, как Малакай обнимал меня за плечи и тер мои щеки, будто я в чем-то испачкался.

Я всё забыл.

И последние четыре дня тоже.

Перед внутренним взором стояла сцена, которая навечно запечатлелась в моей памяти – беззащитное тело Дарси, что будто интуитивно потянулось ко мне, когда я вошел в склад.

Я виноват, что не ответил на тот звонок.

Я виноват, что не был рядом, когда ее похитили.

Я виноват, что она пережила ад на земле, как и мой брат.

И если я могу искупить перед ней этот грех, заставив ее обидчиков страдать, то они увидят самую страшную и мучительную смерть. Я вырву их сердца и принесу к ее ногам, чтобы заслужить прощения.

Но если Дарси захочет, то убьет их собственными руками.

Глава 32

Воздух пах стиральным порошком и свежестью, которую чувствуешь, когда стоишь около водопада. Лицо орошали брызги воды, и я сморщила нос, тихо хихикнув. Внезапно пространство нагрелось, будто я очутилась на пляже в Калифорнии, где мы отдыхали с отцом в мои семнадцать. Спустя секунду тело сотрясла мелкая дрожь: пушистые хлопья снега, превратившие меня в снеговика, заставили поежиться и обхватить предплечья.

Я переносилась из пространства в пространство, из вселенной во вселенную, так и не решаясь открыть глаза. Видимо, я всё-таки умерла. Меня охватила жгучая тоска из-за осознания, что я ни с кем не попрощалась. Ни с Бишопом, ни с Леонор, ни даже со своим отцом.

– Открой глаза…

Удивленно приподняв бровь, я повернулась на женский голос.

– Открой глаза, Дарси…

Такие знакомые слова. Где же я их слышала?

Я сделала успокаивающий вдох. Сжав ладонями крупицы уверенности, медленно разлепила веки и тут же зажмурилась от потока пронзительного света.

Черт, я на солнце? Почему здесь так светло?

Пространство вокруг было белым-белым. Опустив взгляд, я увидела на себе такого же цвета платье, будто сотканное из звездной пыли. Кажется, даже моя кожа светилась.

Я подняла взгляд и вдруг, словно в замедленной съемке, увидела перед собой ее.

Одетая в балетную пачку, мама кружилась вдалеке на одной ноге, напоминая мне ангела. Ее длинные черные волосы развевались от изящных движений, пока на лице сияла мягкая улыбка. Мое сердце на мгновение остановилось, после чего забилось быстро-быстро, как бабочка со сломанными крыльями, пытающаяся вылететь в закрытое окно.

Из горла вырвался всхлип, который тут же перерос в настоящее рыдание.

Это она. Настоящая.

Прямо передо мной.

– Мамочка…

Я сорвалась с места и бросилась в ее сторону. Заметив мое движение, она остановилась и расширила голубые глаза.

Господи, какая же она красивая! Я даже забыла, настолько мы с ней похожи!

– Боже, Дарси… Что ты… Что ты здесь делаешь?

Преодолев последние шаги, я бросилась в ее объятия.

Мама ненадолго опешила, но затем ее руки обхватили меня так крепко, что грудная клетка сжалась от боли. По моему лицу градом потекли слезы, которые не пропитывали ее одежду, а растворялись в воздухе, как бисеринки света. Впервые за столько лет отколотый кусочек души встал на свое место. Впервые за столько лет я вновь увидела человека, который подарил мне жизнь.

– Я искала тебя… Я так долго искала тебя, – всхлипнула я, утирая ладонью влажное от слез лицо. – Мамочка, я думала, ты меня бросила. Боже, я так скучала…

– Любимая, что ты здесь делаешь? – Он а обхватила ладонями мое лицо, заставив поднять голову, и встретилась со мной испуганным взглядом. На ее щеках виднелись мокрые дорожки, прямо как у меня. – Ты не должна здесь находиться. Еще рано, понимаешь? Ты… Что с тобой случилось?

– Видимо, я умерла, – икнула я, но попыталась улыбнуться. – Круг Данте. Они хотели… хотели продать меня…

– Боже, моя маленькая девочка…

Она снова обняла меня, как медведица, готовая пожертвовать собой ради ребенка. Я вцепилась в ее балетную пачку и вдохнула знакомый запах, который напоминал мне дом. Которы й и был тем самым домом.

– Тебя тоже нет в нашем мире, да? – прохрипела я.

Положив голову на мою макушку, она слабо кивнула.

– Да.

Я крепко зажмурилась и подавила очередное рыдание.

– Кто это сделал? За… за что, мам?

– Плохие люди есть просто потому, что миру нужен баланс, – прошептала она, погладив меня по волосам. – Наверное, не существуй в наших жизнях камней, из-за которых мы падаем и разбиваем колени, мы бы превратились в фарфоровых кукол. Без историй, без шрамов… Я часто спотыкалась, Дарси. Падала, поднималась, падала вновь. Но однажды… просто не смогла встать. Ты узнаешь эту историю, когда придет время. Пока что тебе нужно подождать.

– Но папа… папа любит тебя и верит, что ты… что ты жива…

Мама тяжело вздохнула.

– Ох, Ричард… Он совершил много ошибок, но я простила его. Наш брак никогда не был браком по любви, однако после твоего появления я сделала всё, чтобы создать счастливую семью. Ненадолго у меня это получилось, но…

Положив подбородок на ее грудь, я заглянула в нежные глаза и прошептала:

– Но ты всегда любила Адриана, да?

Ее взгляд наполнился вековой тоской.

– Безумно сильно, – ответила она сломленным голосом. – Никто не знал его, любимая . Только я. Так же, как только ты знаешь своего мальчика. Сын Адриана перенял у своего отца ту черту, за которую я полюбила своего первого мужа. Глубокую, почти животную преданность. Он пройдет через девять кругов ада, если увидит хоть царапину на твоем теле.

Я слабо улыбнулась.

– Он такой. Иногда даже перегибает.

– Картрайты умирают за свою любовь, Дарси, – уверенно прошептала мама. – Бишоп не герой, который пожертвует тобой ради мира . Он уничтожит этот мир ради тебя. Понимаешь разницу?

Эти слова заставили