Королевство иллюзий - Элина Градова

— Бартоломео? — не удержалась от вопроса, но королева, кажется, не заметила косяка, — да Барт — младший брат Ригондо. Так вот, теперь у нас большой выбор.

— А покажите-ка эту посуду, — не знаю, что мною движет, только наличие младшего брата настораживает, — Бартоломео уже отобрал какую-то?

— Нет, ещё не всё успел, — оправдывается королева.

— Вот что он не успел, я сама осмотрю, чтобы не утруждать его лишними заботами.

Когда слуги натащили достаточно, выбираю всё что нужно и благословляю так же, как стол в доме Матео, и Валерии настрого приказываю,

— Только эти приборы, никаких других! Мыть будешь своими руками, протирать своим полотенцем, хранить у себя под надзором и пищу контролировать тебе придётся!

— Богиня, это был яд? — у королевы глаза на лоб, вот наивная, ещё только дошло! — кто? Что делать?

— Осторожней быть! — у меня свой вопрос, — король давно с наследником не встречался?

— Три месяца назад Роберто приезжал в Саленсу, с тех пор не был. Ригондо уже не здоровилось тогда, поэтому хорошего общения не получилось.

— Ясно, лечитесь… — что с них спрашивать, ни тот, ни другая иллюзора не разглядели, не до этого было.

Когда уже собираюсь уходить, и так часа два не меньше провела во дворце, двери королевской опочивальни распахиваются безо всякого предупреждения, слуги так не заходят. Влетает стремительной походкой мужчина с длинными распущенными волосами очень похожий на короля и на Берти, делает несколько быстрых шагов и валится передо мной на колени, лбом в ковёр,

— Наивеличайшая Дадиан, позволь облобызать твои ноги за спасение брата!

— Бартоломео?

— Он самый, — поднимает голову, и я, с трудом удержавшись, чтобы не ахнуть в голос, гляжу.

Мужчина насколько прекрасен одной стороной лица, настолько уродлив другой! Справа — это почти что мой Костя, только старше, ему примерно сорок пять или около того. А слева, то, что я сразу не заметила, было скрыто под волосами! Огромное родимое пятно, чёрное выпукло-бугристое, волосатое наползает со лба, захватывает глаз так, что теряется бровь, и стекает грязной смолью на скулу, щёку, прихватив уголок рта, на подбородок, оканчивается в шейной складке. Барт мгновенно считывает моё смятение, и отвечает с ухмылкой, которая выглядит зловеще,

— Не пугайтесь, богиня, я могу вот так, — резко поворачивается правой стороной, пряча уродство, но проницательный холодный взгляд успел просканировать меня до мурашек.

Прокололась! Я тупо прокололась! Всего один миг, он меня испытывал, а я была не готова! Собралась быстро, но одно мгновение страха, всё-таки, было. Пытаюсь выправить ситуацию,

— Эпидермальный невус — неприятное зрелище, и только… Можешь поворачиваться, как угодно. Тут Бартоломео на какой-то момент теряет интерес ко мне, а я замечаю как в его синих, таких же ярких фамильных глазах Гаурелли пробивается теплота. С чего бы?

Тут, наконец-то отмирает Валерия. Неужели мне не почудилось?

— Наидобрейшая, можно ли надеяться, что Вы не оставите нас вниманием? — королеву интересует своё, а я уже и позабыла зачем здесь,

— Загляну, но не завтра! Выполняйте строго все рекомендации! Сама решу, когда прийти. У Храма не ждите, лучше позаботьтесь, чтобы стража во дворец пропустила.

— Безусловно, Наимудрейшая, — вклинивается Барт, всё ещё стоя на коленях, — лично распоряжусь, чтобы без задержек!

— Может, встанешь? — хочется по-быстрому проститься и сбежать, но сначала надо с церемониалом покончить. Он вскакивает с готовностью. Высокий, статный, ловкий, такой же светловолосый, как Костя, возможно, немного седой, но седины в блонде не видно. Одежда сидит ладно. В цветах доминирует чёрный, что выгодно оттеняет цвет волос. И всё в нём прекрасно, если бы не дьявольская печать.

— Позволит ли Великая Дадиан проводить её до Храма?

— До Храма, пожалуй, слишком, но до кареты можно, — не хватало ещё, чтобы отследил мой путь домой…

Когда выходим из королевских покоев, понимаю, что легко мне от Бартоломео не отделаться. Стараюсь скрыть напряжение, интересно, он понял, что я не Дадиан или нет?

— Благодарю, Наимудрейшая, что помогли выявить причину загадочной хвори Его Величества! Кто бы мог подумать, что всё дело в посуде из которой он ест!

— А разве королю Астурции неизвестно, что свинец ядовит?

— Так и у нас никому неизвестно, — раздумывает серьёзно. Я был в посольской делегации, принимали прекрасно. Да и как бы по-другому? Сватовство — дело хорошее, тем более, когда заинтересанты с обеих сторон. Смысл травить? Разве что Югонду не терпится увидеть зятя королём, а стало быть, свою дочь при нём королевой, — опять укол прямо в сердце, спасибо Джакопо, что предупредил, а то сейчас бы челюсть отвисла, — а не ждать пока трон освободится естественным путём.

— Ну, возможно, возможно, — говорю максимально безразлично. Мне, как богине, должно быть абсолютно по фигу, кто кого переживёт в этом ядовитом раю. Вот и демонстрирую пофигизм.

Идём галереей, собеседник проводит полный экскурс в историю фамилии Гаурелли, подолгу задерживаясь возле каждого портрета и расписывая подвиги и личностные качества предков. Вскоре у меня уже рябит в глазах от практически одинаковых мужских лиц, и в голове чехарда от перемежающихся Ригондо и Роберто, а также их жён. Останавливаюсь сама только возле портрета Констанс. Всматриваюсь, выискивая общие черты у матери и сына, и нахожу. Не ярко выраженное, но неуловимое сходство. А в облике покойной королевы поистине утончённая красота. Русые волосы собраны в высокой причёске, большие зеленовато-прозрачные глаза немного печальны, аккуратный прямой нос и нежно очерченные губы. Лёгкий румянец на идеальной светлой коже, минимум украшений. А я думала, что в Абекуре среди знатных женщин всегда было принято ёлочно украшаться. Значит, мода в угоду новой королеве.

— Красавица, не правда ли? — прерывает мои размышления Барт. Не знаю почему, но очень хочется, чтобы прокололся! Оглядываюсь и понимаю, что он в это время разглядывает совсем другой портрет. Это Валерия. Выходит, не показалось.

Руки чешутся, вернее, язык, толкая на провокацию. Но я лишь одариваю герцога Новельского снисходительной всё понимающей улыбкой, а спрашиваю иное,

— Почему Бартоломео в этой галерее только один, в самом начале? — и он с искренним благоговением отвечает,

— Этого почётного места удостаиваются только короли Абекура и их супруги, являясь консорт-королевами. За портретом Ригондо шестого, следующим повесят портрет Роберто шестого, нынешнего герцога Оберона, а рядом