Какие планы на Рождество? - Карен Понт

— Признаю, это была плохая шутка. Но видели бы вы свое лицо. Еще несколько минут, и вы бросились бы мне на шею, чтобы утешить. Между прочим, ваша рука еще лежит на моей.

— Подумаешь, — обиженно отвечаю я, поспешно отдергивая руку.

Стоит мне только почувствовать к нему симпатию, подумав, что предстоящие дни пройдут не так уж плохо, — как вдруг он умудряется оправдать мое первое впечатление. Этот тип невыносим. Отворачиваюсь и опять погружаюсь в созерцание пролетающих за окном пейзажей.

Проходит несколько минут, пока он не решается прервать молчание, ставшее уже тяжелым.

— Мне очень жаль, Полина. Мне не следовало шутить на такую тему. Это было совсем не смешно. Ведь я говорил вам, что у меня своеобразное чувство юмора.

— Да, вам не следовало шутить.

Я растаяла, сама того не желая. По крайней мере, можно сказать одно — мужчин, способных вот так извиниться, я встречала в своей жизни не часто.

— Впредь буду довольствоваться обычными шутками про вашего помощника директора по кадрам.

Нет, мне кажется, что под конец поездки я все-таки пришибу этого парня лопатой.

Часа через два с половиной мы останавливаемся в деревне в нескольких километрах от выезда на автотрассу — перекусить. Видимо, путь впереди еще долгий, но урчание желудка оказалось сильней.

— Заезжаю сюда каждый раз, как еду к матери, — объясняет он. — У них тут лучшие трюфеля во всем регионе.

Мы делаем заказ, и в ожидании, пока нам его принесут, я не без опаски все-таки снова спрашиваю его про семью.

— Брат и сестра старше вас?

— Сестра старше, причем не упускает случая мне про это напомнить. Ей на три года больше, чем мне. А брат самый младший в семье. Он на год моложе меня.

— Посерединке быть непросто, понимаю…

— Что вы об этом знаете? — перебивает он грубо. — Не вы ли мне говорили, что вы единственная дочь?

— Да… Но это не мешает мне иметь друзей, у которых тоже есть братья и сестры, и понимать, что быть посередке — позиция не самая желанная. Или я задела чувствительную струну?

— Нет, ничуть.

По быстроте ответа понимаю: он врет. Ну вот, случайно раскопала его слабости.

— Расскажите о вашей сестре.

— Что вы хотите знать?

— Чем занимается в жизни, какая она, ну все такое. Как обычно.

— Она модельер. Шьет подвенечные платья. И в Санта-Две-Ёлки у нее собственный бутик.

— Бутик подвенечных платьев, затерянный в деревушке на вершине горы?

— Да. А почему нет?

— Это местечко кажется смешным для торговли свадебными платьями.

— Ошибаетесь! Атмосфера там весьма располагает как к заключению брака, так и к торжественной церемонии. Ежегодно множество людей приезжает сыграть свадьбу именно в нашу деревню. Маделина со своими платьями там почти звезда.

— Вы сказали, что она замужем.

— Да, за Людовиком, это любовь ее юности. Они познакомились в лицее и с тех пор не расставались.

— Судя по вашему лицу, вас это не слишком воодушевляет.

— Нет-нет, я обожаю своего зятя, это парень что надо, и самое меньшее, что можно сказать о нем, — он до сих пор безумно влюблен в нее. Просто я так и не понял, можно ли их считать исключением. Столько лет быть с одним и тем же, никогда не утомляясь или не испытывая желания уйти, мне это кажется, ну… Скажем просто — такое не для меня. Между прочим, Маделина беременна. Они с Людо ждут первого ребенка — наконец решились ввиду естественного и неистребимого желания моей матери стать бабушкой.

— А ваш брат?

— О нем и сказать-то нечего. Донован, он и есть Донован. Семейная знаменитость, с тех пор как устроился работать манекенщиком. Ага, вот и официант с нашими трюфелями, потом скажете мне, как они вам!

Подозреваю, что он слишком обрадовался перемене темы. Не нужно быть психологом, чтобы догадаться о скрытом соперничестве братьев. Он втыкает вилку в блюдо с преувеличенным энтузиазмом, явно стараясь отвлечь мое внимание. Это оказывает на меня совершенно противоположное действие и вызывает любопытство. Никогда не умела, как говорится, останавливаться на полдороге.

— Манекенщик? Так, значит, он красавчик?

Каждому свой черед — теперь забавляюсь я: вижу, нервы у него на пределе.

— Говорят, да… — отвечает он мне со слоновьей грацией. — Но я не лучший судья в этом вопросе.

— А вы друг с другом ладите?

— Вы так и будете всю нашу трапезу говорить только о моем брате?

Меня удивляет нотка агрессии, промелькнувшая вдруг в его голосе.

— Нет.

— Вот и хорошо. Потому что у вас в тарелке настоящее чудо, и не стоит дать ему остыть.

Месседж принят. По крайней мере на эту минуту. Но пусть он не думает, что я забуду и успокоюсь. В любом случае, раз уж я проведу ближайшие дни рядом с ним, то точно не отстану.

Мое воодушевление удивляет даже меня саму.

Доедаем почти молча. Перебрасываемся репликами разве что о трюфелях — они и впрямь великолепные.

После вкусной и плотной еды меня почти мгновенно тянет ко сну — что и происходит, едва мы снова трогаемся в путь.

Убаюканная покачиванием машины и мягким вождением Давида, я дремлю еще почти два часа.

— Уже приехали? — Мой язык еле ворочается, когда я приоткрываю один глаз.

— А вы знаете, что спите с открытым ртом? Зрелище совершенно очаровательное. Иногда вы издаете даже легкие стоны, похожие на сексуальные стоны; вот если б вы еще и слюни не пускали.

Провожу рукой по щеке, и действительно: там влажно. В нормальное время, да еще в машине с красивым мужиком, я была бы до смерти уязвлена. Но раз тут и речи не может быть ни о каком флирте — снова берусь за свое.

— Зато нет ни единого шанса, что у вас разовьются ко мне любовные чувства. А то мне было бы смертельно скучно давать вам отпор.

— Я не так прост — думаю, я скорее из тех, кому трудно отказать.

Вот куда может нас завести словесная перепалка, пусть и шуточная!

— Отвечая на твой вопрос — по-моему, самое время перейти уже на «ты», правда? — нам остается ехать еще около двухсот километров.

— Восхитительно! Скорей бы туда. Так и хочется познакомиться с твоей семьей. Надеюсь, я им понравлюсь.

— Ах вот как? — спрашивает он, явно удивленный.

— Да нет же, на самом деле мне наплевать. Милый, я забыла надеть новые трусики! Так сказала бы настоящая подружка, а? Прости, забыла тебя предупредить, что уже вошла в роль.

Настал мой черед расхохотаться ему прямо