Какие планы на Рождество? - Карен Понт

Слева гостиная с диваном, на котором лежат пестрые подушки и аккуратно сложенные пледы, — он может вместить по меньшей мере человек пятнадцать. Рядом белый низкий лакированный столик со множеством подносов, а на них стаканы, кружки и даже несколько графинчиков разных форм и размеров; круглый подвесной камин из черного алюминия, в котором потрескивает огонь — от него по всей комнате разливается очень приятное тепло, а еще рядом полная книг библиотека и кресла с подставками для ног.

Если пройти вглубь, поднявшись на две ступеньки, — там будет столовая. Длинный стол из массивной древесины, окруженный стульями со светлой обивкой сидений. Различаю на стенах десятки умело развешанных фотографий.

Справа кухня. В ней, светлой и тоже обитой древесиной, пожалуй, уместилась бы вся моя квартирка. Кухонный гарнитур, десятки шкафов, духовой шкаф, от которого у моей бабушки потекли бы слюнки, этажерки, на которых красуются бокалы и зеленые комнатные растения.

Прямо передо мной, за лестницей — ведущей, надо полагать, к спальням, — бескрайний проем окна, почти во всю стену, открывающий вид на горы — только бы завтра мне не грохнуться в обморок от такого зрелища при дневном свете.

— Да у вас просто бесподобно! — восклицаю я, покоренная.

— Большое спасибо. С годами мне все больше верится, что нам удалось наполнить это место теплом и уютом, — отвечает Элен, явно довольная тем, как у меня заблестели глаза.

Неудивительно, что Давид не пожелал привозить сюда свою подружку: побывав в таком шале, большинство девушек тут же начали бы строить несбыточные планы, в которых непременно фигурировали бы подвенечное белое платье и обручальное колечко.

— Вы наверняка устали после долгой дороги, — продолжает Элен, — не хотите ли немножечко отдохнуть в вашей комнате? Открытие сезона намечено только на половину восьмого. У вас почти два часа, чтобы распаковать чемоданы и… кое для чего еще, кто знает, чего вам захочется, — заканчивает она и подмигивает мне.

Что-то я не поняла. На что это она намекает?

— Мама… — смущенно произносит Давид.

Так и есть. Она намекает именно на то, о чем я подумала.

Я опять вспоминаю своих родителей: они никогда не позволяли мне провести ночь в одной постели с парнем у них в доме. Видимо, Санта-Две-Ёлки находится в параллельном мире, очень свободном от предрассудков.

Давид берет свой чемодан и идет к лестнице.

— Ты идешь, Полина? Я покажу тебе расположение комнат на этаже.

Усвоил, видно, урок нынешнего утра, раз больше даже не предлагает донести мой багаж — боится, что отошью. А если сейчас ему сказать, что я не против, — сочтет расчетливой занудой, пользующейся моментом? «Ну уж нет…» — ворчу я про себя, хватая свой чемодан и ковыляя следом за ним.

Второй этаж — это мезонин — так же впечатляет, как и первый. Площадка, такая широкая, что на ней без труда уместилась бы постель размера кинг-сайз, а вокруг несколько дверей — догадываюсь, что это входы в спальни. Я успеваю насчитать семь, когда Давид останавливается у одной из них и открывает ее.

— Входи, — приглашает он.

Комната столь же прекрасна, как можно было ожидать, уже осмотрев шале. Очень просторная, вид, конечно, на горы, обшивка стен, само собой, деревянная, громадная кровать с балдахином, тяжелые бежевые шторы, пушистый ковер, ароматические свечи и стоящие там и тут сухие цветы…

— Годится, приятель! — восклицаю я, отчего Давид тут же смеется. — Прости, но — вау! У тебя дьявольски прекрасно.

— Это местечко принадлежит моей матери, это семейное достояние. Но все равно спасибо. Шале действительно симпатичное.

— Симпатичное? Тебе стоит получше разобраться в значении этого слова, вот что. Вот у моих родителей домик симпатичный, потому что вокруг него прелестный садик; и у родителей Жозефины домик очень симпатичный, там у них красивая веранда. А такое шале назвать «симпатичным» никак нельзя — решительно, оно просто грандиозное! Для такого уровня слово «симпатично» все равно что оскорбление. Я тут едва осмеливаюсь дышать, до того оно прекрасное и роскошное.

Уж не знаю почему, но после этих слов Давид тут же смутился. Однако в его взгляде я читаю — он тоже, как и его мать, очень рад тому, что мне так понравилось его семейное гнездо.

— Если захочешь принять душ — ванная комната за твоей спиной, — добавляет он, показывая на раздвижную дверь почти рядом с постелью.

— В этой спальне есть своя ванная? — Я в восхищении, как ребенок у входа в Диснейленд.

— Тут в каждой спальне есть своя ванная комната. Просто так практичней.

— Практично… Симпатично… Кажется, тебе и правда нужно поработать над своим словарным запасом.

Расхаживая по комнате, я внимательнее рассматриваю все подробности ее декора. Вряд ли мне еще раз удастся побывать в таком месте, поэтому я стараюсь запомнить интерьер в мельчайших деталях.

Потом сажусь на кровать — а матрас такой мягкий, что у меня поневоле вырывается одобрительное и долгое «ох-х-х».

В это время Давид распаковывает свой чемодан и раскладывает вещи в шкаф. Наблюдаю за ним краем глаза — у него сжаты челюсти. Что такого могло уже произойти, что он вдруг так напрягся? Хотя постойте-ка….

— А что за открытие сезона, о котором только что упомянула твоя мать?

— Ах, это… Просто небольшая традиция, символ начала семейного торжества.

— Ого! А это, кажется, серьезно.

— Для нее — да. Рождество для матери бесконечно важно. Ее родители умерли, когда ей было всего четырнадцать, и, вырастив мою сестру, моего брата и меня, сама она всю душу и энергию вложила в этот семейный праздник.

— Разок я уже попалась. На второй не рассчитывай!

— Чего?

— Родители твоей мамы. Не помнишь, что ты недавно наплел про своего отца?

— На сей раз это правда. Родители матери действительно умерли. И сейчас я все больше понимаю, что та шутка была неудачной.

— Да уж, совершенно ни к чему это было. Но все-таки насчет открытия сезона. Что это будет?

— Этого не расскажешь — увидишь сама, — отвечает Давид и подмигивает. — Между прочим, мать предусмотрела для этого события особую форму одежды и для тебя.

— То есть как — «особую форму»?

— Позволю тебе посмотреть самой, — он мотнул головой в сторону подарочной упаковки, на которую я еще и внимания не обратила, — она лежит на двух прикроватных столиках.

— Она что, знает мой размер?

— Э-э… Для приколов такого рода знать размер совершенно не обязательно, — отвечает он, весело улыбаясь.

Странно, но